— Пусть пропаду, но отомщу!

— Что же это за мщение? Отомстите сами себе! Ведь это свадьбы не расстроит. Во всяком случае он слова вам не давал?

Пана Богуслава два раза уже звали ужинать, но он не решался оставить расплакавшуюся пани Поз, опасаясь ее гнева. Наконец, неизвестно уже какими средствами успел он взять с нее слово, что она не сделает сцены, и он ушел, рассчитывая уговорить новобрачных немедленно уехать в Варшаву. Это был единственный способ избежать истории, которая могла произойти при малейшем раздражении хозяйки.

Он вышел в маленькую гостиную, в которой накрыт был стол. С первого же взгляда Богунь заметил, что новобрачные не пришли еще в себя после торжественного обряда и различных приключений того вечера. Иза сидела на диване и плакала, Валек ходил нахмуренный и словно убитый.

На столе горели огромные свечи в парадных подсвечниках; сервировка показывала великолепный ужин, но никто не обращал внимания на эти приготовления.

Богунь ловко запер дверь на ключ и, видя, что Иза продолжала плакать, взял под руку Валека и вывел его в смежную комнату.

— Чтоб тебя черт побрал за то, что ты наделал! — сказал он ему. — Звать жену в дом, с хозяйкой которого был в самых интимных, как оказывается, отношениях! Мало тебе было гробовщицы! Подобное поведение накануне свадьбы переходит всякую меру. Женщина эта проклинает тебя, грозит и готова сделать сцену.

— Куда же мне было ехать? — спросил Валек в смущении, не оправдываясь даже от упрека.

— Но на первом постоялом дворе было бы безопаснее здешнего! Вы должны взять почтовых лошадей и немедленно выехать в Варшаву, а иначе, смотри, будет худо. Слава Богу, я никогда не был женат, но знаю, что подобная история на пороге новой жизни может отравить всю будущность!

Валек грыз ногти.

— Чтоб черт побрал эту ведьму! — воскликнул он.

Пан Богуслав с презрением посмотрел на него и вздохнул; потом, подумав немного, отправился к Изе.

— Милая кузина, — сказал он, — мне кажется, что безопаснее всего было бы вам сегодня же отправиться в Варшаву. Я пойду заказать почтовых лошадей. Вы не плачьте, прежде слезы могли быть оправданы, а теперь некстати… Надо мужественно бороться с жизнью, и… смеяться. По возвращении я поужинаю с вами и не уйду, пока не посажу вас в экипаж и не благословлю на дорогу.

Иза удержала его за руку.

— О, пока еще ты здесь, я не так боюсь, — сказала она, — мне все кажется, что у меня есть покровитель.

— А ведь муж, покровитель назначенный Богом, — лучше всего, — сказал, смеясь, Богунь. — Вторым же будет собственный твой характер. Опершись на него, тебе нечего бояться.

Иза со вздохом посмотрела на него и пожала руку.

— Для успокоения себя, мне надобно припомнить и повторить волшебное слово: я свободна, я свободна!..

Взор Лузинского, встреченный Изой в эту минуту, был так странен, что слова замерли у нее на устах.

Новобрачные, казалось, как два соперника, присматривались друг к другу, измеряли свои силы, старались взаимно узнать характеры. Иза купила себе свободу дорого, Лузинский знал только, что женился на богатой графине.

Пан Богуслав, который с обычным своим легкомыслием подал руку помощи в этом деле, теперь, подобно новобрачным, сомневался в будущем и задумывался над ним. Доконало его последнее приключение с пани Поз. Впрочем, он более всех имел присутствия духа и заставил Валька и его жену примириться с действительностью. Налив себе вина, он поцеловал руку кузине, обнял Валека и выпил за их здоровье.

— Надобно же хоть одному мне выпить! За здоровье новобрачных!

Не успел он докончить фразы, как раздался сильный стук в дверь. Боясь появления пани Поз, Богунь, подбежав к двери, отворил ее и увидел дю Валя. Они поклонились друг другу.

— Что вам угодно? — спросил пан Богуслав.

— Графиня Иза…

— Здесь нет графини Изы. Час тому назад моя кузина вышла замуж и переменила фамилию. Она не принимает визитов.

Дю Валь стоял неподвижно.

— Вы были шафером? — сказал он насмешливо.

— Да.

— Кто же венчал?

— Ксендз в костеле.

Противники словно желали кинуться друг на друга.

— Во всяком случае я могу увидеть графиню и мужа ее, господина барона.

— Нет, — отвечал пан Богуслав, — я уже говорил вам, что она не принимает.

— Но я должен говорить с нею! — воскликнул дю Валь, протискиваясь в дверь.

— Господин дю Валь, — сказал Туровский, удерживая его сильной рукой, — не делайте скандалов, которых и так уж достаточно по вашей милости. К чему это приведет? Я с прочими был свидетелем обряда, вы опоздали.

И пан Богуслав, несмотря на то, что был рассержен, старался придать своему голосу возможную мягкость.

— То, что вы могли бы сказать Изе и от нее услышать, — продолжал он, было бы для вас весьма неприятно, да и не послужило бы ни к чему.

— Правда, — отозвался француз, — но мне было бы легче на сердце, если бы…

— Если бы француз поссорился с женщиной?..

Дю Валь покраснел.

— Дайте мне честное слово, — сказал Богунь, — что по окончании… понимаете?

— Даю честное слово и понимаю. Француз махнул рукою.

— А ну, коли так, что мне за дело до этого? Даю слово, что ссориться не буду.

— Но самое ваше появление…

— Но если для нее я чуть не сломал шею, то надобно хоть выпить за ее здоровье, — сказал дю Валь, засмеявшись. — Признаюсь вам, хотел бы взглянуть на молодого мужа.

Богунь дал дорогу. Дю Валь вошел в комнату. Заметив его, Иза сперва подалась было назад, но потом, одумавшись, взяла Валека под руку и пошла навстречу.

— Честь имею представить вам, господин дю Валь, моего мужа пана Валентина Лузинского.

Дю Валь остолбенел, потому что был уверен встретить барона Гельмгольда.

— Скажите графине, — продолжала Иза, — что видели нас перед отъездом в Варшаву и поклонитесь всем.

С любопытством присматривался дю Валь к Лузинскому; не раз он видывал его издали, но ему даже и в голову не могло прийти, чтоб этот бедняк, невзрачный молодой человек, женился на графине. Он, может быть, подумал: "Если б я знал, то и я мог бы освободить ее подобным же образом…"

— Сделанного не воротишь, — сказала пани Лузинская. — Я вышла замуж и теперь свободна. Надеюсь, что сестра моя не подвергнется ни гневу, ни преследованиям — а иначе это вынудило бы меня употребить меры, которые были бы очень неприятны для Турова. Гораздо будет лучше для всех нас, для мачехи, Люиса, сестры и для меня, если мирно окончатся наши семейные недоразумения, не подавая свету повода к насмешкам, и нас избавляя от неприятностей. Передайте это графине.

— Передам, — отозвался глухим голосом дю Валь, по-видимому смирившийся. — Наконец я здесь совершенно в стороне, — исполнил, что мне было поручено, а остальное меня не касается.

Пан Богуслав, улыбаясь, налил ему вина, которое было необходимо французу после вечерних приключений, но последний как-то не решался.

— Выпейте, хотя бы и не за наше здоровье, — сказала Иза. — Я знаю, что графиня никогда не простила бы вам этого.

Дю Валь поклонился и, пробормотав что-то, выпил.

Таким образом, совершенно неожиданно у одного стола очутились преследуемые и преследователь и если не пришли к соглашению, то заключили временное перемирие.

Дю Валь не мог прийти в себя от изумления, присматриваясь к Лузинскому. Воспользовавшись случаем, Иза осведомилась о своей доброй гардеробянке.

Напоминание о безуспешной засаде у калитки едва не рассердило дю Валя, однако же, он сумел сдержать себя и сказал, что ее поймали, что с нею ничего не сделали, но что она перепугалась и, вероятно, поплатится нездоровьем.

— А правда, что изменил Мамерт Клаудзинский? — спросила Иза.

— Не изменил, потому что не был обязан помогать этому, — возразил дю Валь. — Он узнал случайно и донес по обязанности.

— Узнал или скорее выследил случайно, это правда, — с живостью сказала Иза, — но не так как вы думаете; он знал обо всем давно и помогал обеим сторонам… Скажите об этом графине.