Дзержинский остановился и сказал:

— Сегодня я буду расследовать дело о покушении. Я привез сюда вашего шофера Володимирова. Приходите, товарищ, услышите важные вещи. Надо, чтобы вы их обязательно услышали!

— Когда? — спросил Ленин.

— Сегодня вечером… — прошептал Дзержинский.

— Я приеду…

Они расстались и пошли в разные стороны.

Тени старого Кремля смотрели полными отчаяния и немого страха глазами.

Поднялся морозный ветер.

Призраки развеялись, будто туман над болотами.

Появились другие призраки. Бледные, окровавленные, замученные тени людей, погибших на протяжении столетий в подземельях кремлевских палачей.

Они искривляли страшные лица, поднимали длинные руки к низко висящим, полным снега тучам, беззвучно смеялись, радовались бешеной радостью, ругались проклятиями и со стоном вздыхали:

— Месть за нас! Месть за нас!..

Эти стонущие тени становились в угрюмые хороводы. Они выли и плясали в клубах метели, поднимались все выше, играли с шелестящим на ветру красным полотнищем, протяжно смеялись и исчезали в завихрениях и снежных столбах усиливающейся пурги.

Глава XXVI

Ветер завывал и бросал сухим, морозным снегом в темные окна растянувшихся вдоль Большой Лубянки домов. На пустой улице нельзя было встретить ни одного прохожего, хотя стрелка на башенных часах приближалась к одиннадцати. Одинокий человек в выцветшем пальто, подняв высокий каракулевый воротник, вынырнул из-за угла пересекающей улицы. Он шел, глядя на искрящиеся под ногами снежные сугробы, вздымавшиеся и кружащие в вихре.

Из арки дома с разбитыми окнами и выщербленной пулями штукатуркой выскочили трое солдат и, окружив прохожего, грозно спросили:

— Куда идешь? Покажи документы!

Застигнутый прохожий поднял глаза, а солдаты окаменели, выпрямляясь и шепча:

— Товарищ Владимир Ильич Ленин!

Он доброжелательно улыбнулся и спросил:

— Покажите мне, где здесь здание «чека»!

— Вы стоите перед ним, товарищ, — ответил солдат перепуганным голосом.

Ленин окинул внимательным взглядом огромное здание с большими, до половины забитыми досками, темными слепыми окнами.

— Что за дьявол?! — проворчал он недовольным голосом. — Все спят там, что ли?..

Как будто отвечая ему, откуда-то из недр здания вырвался пыхтящий рокот автомобильного мотора. Со звуками машины соседствовали еще какие-то звуки. Потом все замолкло. Наступила глухая, беспокойная тишина.

— Что это было? — спросил Ленин, глядя на солдат. — «Чека» расстрелял приговоренных… — прошептал офицер. — На это время всегда заводят грузовик, чтобы заглушить пулеметные выстрелы, крики и стоны расстреливаемых…

Ничего больше не говоря, Ленин направился к воротам дома и позвонил.

Через секунду хриплый голос спросил:

— Кого это черти несут в такое время! Отойди от ворот, а то выстрелю…

— Председатель Совета народных комиссаров к товарищу Дзержинскому, — ответил Ленин.

Он услышал топот ног убегающего постового и пронзительный свист.

Прошло несколько минут, пока открылась калитка. Какой-то маленький, коренастый человек с испещренным оспой лицом осторожно, подозрительно выглянул и молча впустил Ленина.

Закрыв калитку, человек шел за ним и ворчал:

— Мы должны быть бдительными… К нам уже несколько раз приходили вооруженные люди, чтобы убить товарищей Дзержинского и Петерса… Поляки и латыши злятся на них… Они уже не вышли отсюда, но есть другие, присягнувшие отомстить. Вчера в университетском саду нашли товарища Багиса, повешенного неизвестными злодеями…

Ворча, он провел Ленина через двор.

В желтом свете керосиновых фонарей, слабо освещавших двор, возвышалась высокая, сплошная, потрескавшаяся и выщербленная стена, исчезавшая вверху во мгле метели. На остальной штукатурке виднелись кровавые подтеки и сосульки. Под стеной лежали неподвижные обнаженные тела, скорчившиеся, свернувшиеся, как куча тряпок. Над ними поднималось небольшое облачко пара. Рядом стоял большой, окрашенный черной краской грузовик.

Ленин остановился и обернулся на крадущегося сзади человека.

Ключник понял немой вопрос раскосых глаз и снова начал ворчать:

— Массовая продукция… иначе нельзя!

Ленин кивнул головой в сторону обнаженных трупов и спросил:

— Как вы поступите… с этим?

— Частично вывезем за город, где завтрашние смертники приготовят могилы для них и для себя. А часть заберут в больницы, чтобы врачи учились на них. Один ученый профессор часто сюда приходит и рассказывает, что наступили хорошие времена для науки, потому что трупов сколько захочешь! Никогда не знаешь, кому и чем угодишь!

Он рассмеялся писклявым голосом, заслонив широкой ладонью рот.

Они шли по лестнице на третий этаж. Везде были расставлены солдатские посты. Издалека доносились крики, стоны, плач; раздавались глухие звуки выстрелов.

Ленин шел выпрямившись, тяжело дыша; он чувствовал как его охватывает дрожь.

Они вошли в огромную приемную с уходящим вглубь здания коридором, в котором возле каждых дверей прохаживались китайские солдаты.

— Я доложу товарищу председателю «чека»… — сказал сидящий за письменным столом худой блондин с уставшими, покрасневшими глазами.

Когда он ушел, Ленин изо всех сил подавил охватывающее его волнение. Здесь было тихо. Только время от времени раздавались хриплые голоса китайцев и раздражительные, нетерпеливые звонки.

Чиновник долго не возвращался. Стоящие у дверей солдаты смотрели на незнакомого им человека загадочно и с пренебрежением. Они знали, что приходящие сюда по разным делам люди редко покидали здание. Они видели их входящими в приемную и почти никогда — выходящими.

На пытки можно было прийти этим путем, для пытаемых же — существовали другие выходы.

Ленин подумал:

— Мы создали государство в государстве. «Чека» может стать сильнее Совета народных комиссаров…

В глубине коридора открылись двери, и в приемную быстрым шагом вошел Дзержинский.

— Я пришел, Феликс Эдмундович, — сказал Ленин. — К вам трудно попасть!

— Я думал, что вы приедете на автомобиле, а мне тем временем сообщили, что какой-то человек дважды прошелся перед домом «чека»… Мы должны быть бдительны. Нас подстерегают…

— У вас хорошая разведка, — заметил Ленин с улыбкой.

— Специалистами по разведке являются товарищи Блюмкин и Ягода, — ответил Дзержинский. — Прошу ко мне!

Они шли по коридору. На дверях видны были надписи: «Комната №1. Следственная комиссия тов. Розсохина», «Следственная комиссия тов. Озолина». На дверях белели таблички с фамилиями Риттнера, Менжинского, Артузова, Гузмана, Блюмкина.

— Здесь мы допрашиваем обвиняемых, — объяснил Дзержинский, заметив, что Ленин читает надписи. — В конце коридора расположен зал коллегии «чека» и две комнаты: статистическое бюро и архив.

— А остальная часть здания?

— Общие и одиночные камеры. Для наиболее опасных — темницы в подвалах и подземелье, — ответил с гордостью за порядок в учреждении Дзержинский.

— В центре города! — удивился Ленин.

— Знамена должны висеть в видных и посещаемых местах! — тихо рассмеялся Дзержинский. — Ведь мы — знамя власти пролетариата, кровавой мести и насилия над его врагами. Я мечтал разместиться в соборе Василия Блаженного, но здание никуда не годится!

— Парадоксальное намерение! — воскликнул Ленин.

— Парадокс заменяет нам логику, товарищ! — снова рассмеялся Дзержинский. — Все, что мы делаем, это парадокс, а реализуя его, мы набираем необычайную силу и привлекательность в глазах людей с прогнившими, трусливыми мыслями.

— Считаете ли вы, Феликс Эдмундович, что можно долго продержаться на парадоксе?

Дзержинский пропустил Ленина перед собой и, глядя на него, с уверенностью заявил:

— На все время четкого функционирования «чека», товарищ! Ручаюсь вам…

Они сели. Дзержинский закурил сигарету и задумался, содрогаясь лицом и растирая подрагивающие веки.