В этот момент его внимание привлек звук открывающейся боковой двери. Я тоже повернулась в ту сторону. В комнату вошел граф Сен-Жермен. Морепа вскочил от неожиданности, самоуверенности у него заметно поубавилось, на лице отразились испуг и растерянность.

Сен-Жермен спокойно приблизился к нему и сказал:

— Господин Морепа, король хотел просить у вас совета, как ему поступить с поступившими от меня сведениями, а вы решили одним махом избавиться и от их источника, и от своего якобы врага. Это лишний раз доказывает, что вас куда больше волнует собственный авторитет, чем польза дела. Вы теряете монархию и тратите время на сведение личных счетов. И это в тот момент, когда истекают последние месяцы… Всегда и везде виновен говорящий правду… Что ж, я открыл королеве все, что мне было позволено сказать. С королем я мог бы быть более откровенным, но, к сожалению, между мной и верховной властью встали вы — следовательно, дело можно считать загубленным. Помолчите, дайте договорить! — неожиданно вскипел граф Сен-Жермен.

Я никогда не видала его в таком гневе. Морепа, пытавшийся возразить, испуганно отпрянул.

— Теперь мне не в чем себя упрекнуть, — продолжил Сен-Жермен. — Что же касается бедствий, которые вскоре обрушатся на головы ваших соотечественников, то вам не доведется их увидеть.[108] В этом, может, ваше счастье, пустой и беспомощный министр! Только не ждите благодарности от потомков!..

Выговорив все это, граф Сен-Жермен повернулся, вышел в ту же дверь, через которую вошел, и исчез.

Глава 8

Все попытки отыскать графа Сен-Жермена и мадемуазель Роган во дворце, в королевском парке и в самом городке Версале окончились безрезультатно. Морепа, несмотря на поздний час, приказал вызвать к себе Тиру-де-Крона, генерала-лейтенанта полиции и распорядился не позднее третьего дня найти и арестовать графа. При этом для полного соблюдения законности он передал ему «lettre de cachet».[109]

— Не спешите вписывать в ордер имя, — предупредил первый министр. — Прежде всего, арестуйте, потом выясните, под каким прозвищем этот проходимец проник или проживал во Франции, только после этого заполните бумагу. В этом случае вы сможете убедить короля, что с самого начала держали этого авантюриста под наблюдением. И вот еще что…

Первый министр помолчал, оценивающе глянул на крупного, с заметно выпирающим животом, стареющего начальника полиции, потом неожиданно легко поднялся из-за стола и подошел поближе.

— Знаю я ваших молодцов, — господин Морепа потер под носом у Тиру-де-Крона большим и указательным пальцами. — Так и метят, где бы срубить франк-другой. Так вот, если при поимке этого мошенника, они позарятся на крупный куш и отпустят его, им не сносить голов. Вам тоже. Предупредите их об этом и добавьте, что в случае успеха всех ждет щедрая награда. Государство достойно оценит их усердие — так и передайте. И от меня лично каждому по десять пистолей. Командиру — особый приз. Только пока никому из посторонних об этом ни слова. Ясно? Никому!

Начальник полиции отвел глаза и кивнул.

По распоряжению Сен-Жермена Жак загодя на нанятом экипаже добрался до Версаля и поджидал хозяина на выезде с Рю де Сатори на площадь Сен-Луи.

Жуткое это было место. Совсем недавно здесь колесовали молодого Жана Луи Лушара, бездоказательно обвиненного в убийстве отца, дремучего роялиста. Сюда Жак привел и перепуганную до смерти Жанну, которую перехватил у Малых конюшен, где кучер госпожи дАдемар Ларош оставил экипаж. Он подошел к молодой женщине сзади, взял под локоток и, жестом предупредив, чтобы та помалкивала, почти силой потащил вмиг ослабевшую, потерявшую голос горничную. Там усадил в фиакр, сам уселся напротив и предупредил, чтобы она ни в коем случае не выходила из кареты и не выглядывала в окошко. День клонился к вечеру, и на улицах еще было полно народа. Потом улыбнулся, подмигнул и добавил, что получил распоряжение от графа — матмуазель следует пойти с ним, Жаком и слушаться его во всем.

— Как, разве он не покинул малые апартаменты? — поморгав, спросила молодая женщина.

— Нет, он претупретил, что у него еще есть кое-какие тела во творце, — объяснил Жак.

— Тела! — изумилась мадемуазель Роган.

— Ну та, тела, — кивнул кучер.

— Послушайте, мсье Жак! — воскликнула Жанна, — как вы могли получить распоряжение от вашего хозяина, если он не выходил из дворца, а вас к нему и на полмили не подпустят?

Жак на мгновение оцепенел, задумался, почесал мочку правого уха.

— Потпустить-то потпустят, только я сам не желаю софать голову в петлю. Хватит! — ответил он, потом неожиданно рассмеялся. — Как получил приказ? Проще простого — госпотин Сен-Жермен потумал, я услышал.

Вполне довольный шуткой, он рассмеялся еще громче.

— Как так он подумал, а вы услышали? — мадемуазель Роган настойчиво потребовала объяснений.

— Натурально как, — пожал плечами Жак-Шамсолла. — На расстоянии…

Жанна поежилась, потом недоверчиво глянула на него.

— Послушайте, Жак, правду ли говорят, что ваш хозяин бессмертен? Что он обладает каким-то эликсиром жизни?..

— Чего не знаю, того не знаю, — рассудительно ответил Жак, — но за послетние сто тритцать лет, что я служу его светлости, он и фправду ничуть не изменился.

Жанна, услышав эти слова, едва в обморок не упала.

— И вы еще смели! Вы отваживались делать мне предложение, развалина вы этакий!.. Какая наглость!..

— Ну, не такая я разфалина, милая матмуазель, как вам кажется. Я вполне искренне телал вам предложение. С целью созтать семью.

— И наши дети тоже до столетнего возраста должны были бы прислуживать этому дьяволу? — возмутилась Жанна. — Пустите меня, мне стал понятен ваш тайный замысел! Вы специально заманили меня в карету, — при этом она сделала решительное движение, чтобы выскочить наружу, однако кучер вовсе не спешил удерживать ее. Не стал он и уговаривать ее остаться. Жанна помедлила и вернулась на прежнее место. Жак принялся горячо доказывать, что у него и в мыслях не было до скончания веков служить графу. Он объяснил, что у них есть договоренность — как только Жак найдет свое счастье, он может обосноваться с семьей, где только пожелает, обзавестись лавчонкой, открыть торговлю. Деньгами хозяин его обязательно ссудит.

— И пот очень низкий процент! — уже восхищенным шепотом добавил Жак.

— Под какой именно? — заинтересовалась Жанна, потом, словно опомнившись, толкнула дверь фиакра и попыталась выскочить на волю. Жак схватил ее за руку, затем отпрянул и махнул рукой.

— Поступайте, как знаете, матмуазель! — с некоторой горчинкой в голосе сказал Жак. — Если вам не терпится угодить в руки полиции, то поспешите. Они, толжно быть, уже ищут вас.

— Как ищут? — не на шутку перепугалась мадемуазель Роган и схватилась за сердце.

— Как, как, — скороговоркой повторил подошедший в этот момент Сен-Жермен. Он осторожно втолкнул женщину в карету, сам сразу со ступеньки тоже нырнул в салон. — Морепа уже выдал «lettre de cachet», — обратился он к забившейся в угол мадемуазель Роган. — На меня и на вас. По крайней мере, должен выдать. Думаю, скоро на всех дорогах, ведущих в Париж, будут выставлены конные разъезды. Затем пустят по следу ищеек, доберутся до улицы Сен-Северин. Одна надежда на этого копушу Тиру-де-Крона. Пока он раскачается… В нашем распоряжении что-то около трех часов, чтобы добраться до Парижа. Времени вполне достаточно.

Молодая женщина потеряла дар речи. Не обращая на нее внимания, граф обратился к Жаку.

— Гони что есть мочи. Мы должны поспеть к Версальской заставе до них. А вам, мадемуазель Роган, лучше смириться и без возражений последовать за нами. Сегодня же мы отправимся за границу, а месяца через два с надежным сопровождающим вас вновь доставят в Париж. Хочу предупредить, я не преувеличиваю опасность — в моем всеведении вы не раз имели возможность убедиться. Так что решайте: желаете разделить наше общество — милости прошу. Нет? В этом случае Жак доставит вас в особняк на Сен-Оноре, где вас ночью или под утро арестуют…