И не продолжал, пока гость не рискнул осторожно опуститься на краешек. Мокрая одежда неприятно липла к телу.

— А теперь займемся делами. Ты будешь приятно удивлен, услышав, что мы придерживаемся графика. Уже готовы две тысячи единиц, и мы ждем созревания еще миллиона.

Оставалось лишь надеяться, что лицо у него не слишком глупое. Потом Кеноби услышал свой собственный голос:

— Это хорошая новость.

— Мы так и подумали, что ты обрадуешься.

— Разумеется.

Вот только чему?

— Прошу передать магистру Сифо-Дйасу, что у нас нет ни малейших сомнений, что заказ будет выполнен полностью и в назначенный срок. Надеюсь, дела его идут успешно и сам он здравствует.

Что происходит? Кеноби ужаснулся. И что я такое несу?

— Прошу прошения, — пролепетал он, — как вы сказали? Магистр…

— Магистр Сифо-Дйас. Он еще не ушел с поста главы Совета вашего Ордена?

Не то чтобы Оби-Ван никогда в жизни не слышал этого имени, просто оно вызвало новый шквал вопросов. Оби-Вану очень хотелось соврать.

— Боюсь, должен вас огорчить. Магистр Сифо-Дйас погиб почти десять стандартных лет назад.

Огромные глаза Лама Су моргнули. Другой реакции Оби-Ван не дождался.

— О, как прискорбно, — ласково прожурчал премьер-министр. — Но я уверен, он гордился бы армией, которую мы сделали для него.

И вот тут-то Кеноби и не удержался.

— Армией? — брякнул он, прежде чем успел хоть о чем-то подумать.

— Клоны, — благосклонно кивнул Лама Су. — И должен заявить откровенно, ничего лучшего нам создать еще не удавалось.

Оби-Ван понятия не имел, куда заведет его разговор. Если Сифо-Дйас действительно сделал столь странный заказ, то почему ни Йода, ни другие члены Совета ничего об этом не говорят? Конечно, Сифо-Дйас был могущественным и сильным рыцарем, но стал бы он действовать в одиночку по собственному почину? Оби-Ван тянул паузу, разглядывая стерильно-белую стену. Он даже призвал на помощь Великую силу. Если в этой комнате кто-то что-то скрывал, так это он сам. Каминоанцы были открыты, честны и доброжелательны.

— Скажите, пожалуйста, когда магистр впервые говорил с вами об армии, он не упомянул, для кого… кому она понадобилась?

— Конечно, упомянул, — Лама Су безмятежно улыбнулся. — Республике, разумеется.

— Республике!…

Что происходит в Галактике? Зачем Республике армия, да еще состоящая из клонов? И почему заказ сделал джедай? И знает ли об этом Сенат? И в курсе ли учитель Йода и магистр Винду? А…

— Но вы сознаете ответственность, которая ложится на вас?

Надо было чем-то замаскировать растерянность и волнение, а этот вопрос не лучше и не хуже других.

— Мы ждем… мы должны получить самое лучшее…

— Разумеется, мастер Кеноби, — Лама Су был абсолютно уверен. — Тебе, должно быть, не терпится взглянуть на заказ.

— Я поэтому и прилетел…

Не совсем правда, но все-таки и не ложь. Все зависит от точки зрения. Оби-Ван встал и следом за премьер-министром и Таун Ве вышел из кабинета.

Трава была такая густая, что в ней путались ноги. Страшно было сделать шаг — Анакин боялся помять хотя бы один цветок. Небольшой луг обрамляла дуга водопада, обрушивавшего свои воды в озеро, откуда она начинала недолгий путь к морю. В небе кудрявились облака. Анакин долго смотрел на них.

Он даже не представлял, что в Галактике есть такие места — полные жизни, любви, тепла и добра. Зато великолепно понимал, что его ангел мог появиться на свет только здесь.

Небольшое стадо толстомясых смешных созданий сосредоточенно обгрызало траву на соседнем холме. Падме сказала, что они называются шлаки. Над лугом с гудением вились насекомые, слишком занятые облетом цветов, чтобы беспокоить кого-то другого.

Падме сидела на траве, бездумно обрывая цветы. Иногда она подносила какой-нибудь из них к лицу, вдыхала аромат. Но вовсе не цветы занимали сейчас ее мысли, если судить по быстрым, почти тайным взглядам, которые она бросала на своего спутника. Понадобился Анакин, чтобы она вновь стала замечать то, что видела раньше, когда была совсем маленькой. С тех пор как она приняла ответственность за большой мир, она как-то забыла, что цветы имеют обыкновение приятно пахнуть. Удивительно, что ученик Ордена был такой…

Она не подобрала определения.

Беспечный? Радостный? Оживленный? Любая комбинация из всех трех вариантов?

— Ну? — Анакину не терпелось продолжить прерванный разговор.

Падме добросовестно повторила мыслительный процесс.

— Я не знаю, — сказала она преувеличенно сердито.

— Да все ты знаешь! Просто не хочешь сказать мне!

Падме неловко хихикнула:

— Собираешься опробовать на мне ваши джедайские штучки?

— Они действуют только на слабоумных, — отмахнулся Скайвокер. — На идиотку ты не похожа.

Перед невинным взглядом по-детски распахнутых голубых глаз устоять не удалось.

— Ну, хорошо, — сдалась Падме. — Мне было двенадцать лет, а его звали Пало. Мы оба работали младшими законодателями. Он был на несколько месяцев старше меня… — она замолчала, дразня собеседника. — Очень симпатичный. Темные кудрявые волосы… мечтательные глаза…

— Ладно, лицо я представил! — падаван нетерпеливо взмахнул рукой. — А что с ним случилось?

— Я поступила на государственную службу. Пало захотел стать художником.

— Умный парень, — одобрил Скайвокер.

— Не любишь политиков? — на самом деле рассердилась Падме.

Окружающая идиллия стремительно теряла очарование.

— Двух-трех люблю, — рассеянно откликнулся Анакин. — В одном из них, правда, не слишком уверен.

Он умел обезоруживать людей. Падме пришлось призвать на помощь все силы, чтобы выглядеть хмуро и сохранить недовольную гримаску.

— Просто не похоже, чтобы система работала, — объяснил ее спутник.

Падме критически задрала бровь.

— По-моему, — торопливо добавил Скайвокер.

— Да ну? — саркастически фыркнула девушка. — Интересно, как бы ты ее наладил?

Анакина сорвало с места.

— Нам нужна такая система, при которой политики сидели бы и обсуждали проблемы, соглашались бы, что хорошо, а что нет для народов, а потом выполняли бы это.

По его мнению, все было предельно логично и просто. И даже непонятно, почему никому другому не пришла в голову столь элементарная схема.

— Что мы в точности и делаем, — триумфально заключила Падме.

Анакин посмотрел на нее, как на маленькую девочку, которая заявила, что на Татуине одно солнце вместо двух.

— Трудность в том, что не всегда все согласны друг с другом, — пояснила сенатор. — Вообще-то, практически никогда.

— Значит, их надо заставить.

Падме открыла рот, закрыла. Подумала. Опять открыла.

— Кто? — спросила она. — Кто их заставит?

— Не знаю, — честно ответил Анакин. — Кто-нибудь.

— Ты?

— Вот уж точно — не я!

— Но кто-то.

— Кто-нибудь мудрый.

— Что-то диктатурой попахивает, — заявила сенатор, торжествуя победу, и с превосходством посмотрела на собеседника.

Тот сел на место и ухмыльнулся.

— Что ж, — невозмутимо заявил он, — если это поможет…

Падме ожгла Скайвокера взглядом: думай, что говоришь? Анакин прыснул.

— Ты что, издеваешься?!

— Как можно! — Анакин в восторге повалился в высокую траву. — Мне так страшно! Дразнить сенатора… Ой, только не зовите стражу!

— До чего ты мерзкий! — Падме запустила в него огрызком.

Анакин, не глядя, протянул руку и поймал «снаряд». Падме потянулась за следующим. Скайвокер поймал и его. А потом еще один.

— Ты всегда такая серьезная, просто тошно, — сказал он и стал жонглировать добычей. — Карьеристка.

— Я слишком серьезная? — возмутилась Падме.

Но все-таки он был прав. Всю жизнь она только и делала, что смотрела, как люди оставляют ее. Она упорно шла по дороге, по которой ее вел долг. Они же слушали свое сердце. Падме попыталась прислушаться: ничего. Минуты триумфа и радости не миновали ее, но всякий раз она была упакована в нелепые церемониальные наряды. А теперь, что она видит теперь?