Оби-Ван растерялся.

— Но как же иначе они узнают обо всем, что необходимо джедаю? Как обучатся владению Великой силой?

— Джедая по одиночке не учат. Когда придет нужное время, приведет их к учителю Сила всех прочих. До тех пор ждать будем, наблюдать и учиться.

— Я мог бы…- Бэйл Органа замолчал, покраснев до ушей. — Простите, что вмешиваюсь, магистры, я мало знаю о Силе, но знаю кое-что о любви. Мы с королевой… ну, мы всегда говорили, что хотим удочерить какую-нибудь девочку. Если вы не возражаете, я бы забрал Лейю на Алдераан и вырастил как собственную дочь. Мы с королевой любили бы ее.

Джедаи обменялись взглядами. Йода наклонил голову к плечу.

— Судьбы счастливее никакое дитя не попросит. С нашего благословения и благословения Силы пусть Лейя твоим ребенком станет.

Бэйл неуклюже порывисто встал, как будто больше не мог усидеть на одном месте. Лицо его по-прежнему сияло румянцем, но теперь не от смятения, а от бьющей через край радости.

— Благодарю вас, магистры… не знаю, что еще сказать? Спасибо, больше ничего на ум не приходит. А как быть с мальчиком?

— Клигг Ларc все еще живет на Татуине, по-моему… Сводный брат Анакина — Оуэн и жена его Беру работают на ферме неподалеку от Мое Айсли…

— Родственники близкие самые, — одобрительно кивнул Йода.

— Но Татуин — далеко на Внешних территориях, там опасно, это дикое место.

— Анакин там выжил, — возразил Оби-Ван. — Люк тоже сумеет. Как и я… я, пожалуй, отвезу его туда и буду присматривать. Охранять его от опасностей, пока он не научится сам себя охранять.

— Как отец, каким всегда хотел быть, молодой Оби-Ван, м-мм?

— Скорее… как чудаковатый старый дядюшка, по-моему. Эту роль мне легко сыграть. Присматривать за сыном Анакина…- Кеноби вздохнул, и на его лице наконец-то опять появилась тень прежней улыбки. — Не могу представить лучшего способа провести остаток жизни.

— Решено, значит. Да. На Татуин заберешь его. Бэйл сделал шаг к дверям.

— Если магистры меня извинят, я свяжусь с королевой…- на пороге он оглянулся. — Мастер Йода, так вы думаете, что близнецы победят Палпатина?

— По линии Скайуокеров Великой силы в избытке. Единственная надежда. Пока не пришло время исчезнуть нам.

Бэйл кивнул.

— И мне тоже… метафорически. Вы, должно быть, уже слышали… тревожные новости… о том, что я делаю в Сенате. Я должен внешне поддерживать Империю, как и мои товарищи. Таково было… желание Падме, а она всегда лучше меня разбиралась в политике. Умоляю, поверьте, что это — всего лишь прикрытие нашим истинным целям. Мы вас никогда не предадим. Я ни за что не отдам Республику ситхам.

— Верим, как всегда будем верить. Идите, счастливых вестей ждет королева.

Бэйл Органа поклонился и исчез за дверьми. Оби-Ван засобирался следом, но дорогу ему преградила палка из дерева гимер.

— Минуту, мастер Кеноби. Пока в одиночестве сидишь на Татуине, урок есть у меня для тебя. У меня и моего нового учителя.

Оби-Ван заморгал.

— Вашего нового учителя?

— Да, — Йода хитро улыбнулся. — И твоего прежнего…

Вместе с Р2-Д2, следом за сенатором Органой, который, по сути, унаследовал их обоих, по коридору корабля шагал Ц-ЗПО.

— Уверен, что не могу понять, почему она не функционирует, — говорил маленькому астромеханику робот-секретарь. — Сам знаешь, органические существа такие сложные!

Сенатора Органу встречал человек, чья униформа, как подсказал Ц-ЗПО алгоритм распознавания, оповещала, что владелец — капитан королевского гражданского флота Алдераана.

— Передаю этих дроидов вашим заботам, — сказал сенатор. — Пусть их вычистят, отполируют и дадут все, что они пожелают. Они принадлежат моей дочери.

— Как мило! — воскликнул Ц-ЗПО и пояснил специально для Р2-Д2. — Дочь сенатора — на самом деле ребенок мастера Анакина и сенатора Амидалы. Не могу дождаться, когда расскажу ей о ее родителях! Уверен, она будет гордиться…

— Да, и что касается робота-секретаря, — задумчиво произнес сенатор Органа. — Сотрите ему память.

Капитан взял под козырек.

— О! — сказал Ц-ЗПО. — Ох беда…

В медицинском реконструкторском центре на Корсуканте невероятно сложный прототип убриккианского дроида-хирурга ДД-13 отодвинулся от завершенного проекта, над которым много дней трудился вместе с дроидом-ассистентом улучшенной модели.

Он повернулся к тени, закутанной в темный плащ, которая стояла на самой границе лужицы ослепительного света.

— Конструкция завершена, мой повелитель. Он жив.

— Хорошо… Хорошо.

Тень перетекла через светлый блик, как будто произошел сбой в освещении.

Дроиды попятились, уступив ей место у хирургического стола.

К которому был привязан самый первый пациент медицинского центра имени недавно провозглашенного Императора Палпатина.

Постороннему взгляду он показался бы гибридом между дроидом и человеком, заключенным в отполированный черный панцирь для поддержания жизни. Постороннему взгляду его руки и ноги могли показаться неловкими, неуклюжими, даже чудовищными. Невидящие черные линзы, что служили ему глазами, выглядели нечеловеческими, а обводы дыхательной маски придавали ему вид хищного ящера, выплавленного из черного металла. Но для тени, что склонилась над ним…

…он был великолепен.

Прекрасный ларец, созданный чтобы хранить и беречь величайшее сокровище ситхов.

Внушающий страх.

Притягивающий.

Идеальный.

Хирургический стол медленно повернулся в вертикальное положение, тень придвинулась ближе.

— Дарт Вейдер… Дарт Вейдер, ты слышишь меня?

Вот что отныне и навсегда будет чувствовать Анакин Скайуокер.

Первые лучи рассвета в твоей вселенной приносят боль.

Свет сжигает тебя. И будет сжигать вечно. Часть тебя навсегда осталась лежать на черном, спекшемся в стекло песке возле озера пламени, где огненные языки поедают твою плоть.

Ты слышишь собственное дыхание. Оно затрудненное и хриплое, звук его царапает уже обнаженные нервные окончания, но ты не можешь остановиться. И не сможешь. Тебе даже не сбиться с него, не замедлить.

Легких у тебя больше нет.

За тебя дышат импланты, вживленные в твою грудь. Это они будут вечно насыщать твою кровь кислородом.

Дарт Вейдер… Дарт Вейдер, ты слышишь меня?

Нет, не слышишь. Вернее, не так, как прежде. Сенсоры в оболочке, в которую заключена твоя голова, передают сигналы прямо в мозг.

Ты открываешь побелевшие от жара глаза. Оптические сенсоры перерабатывают свет и тень в отвратительное подобие окружающего тебя мира.

Или образ точен, и сам мир — отвратителен?

Падме? Ты здесь? Что с тобой? Ты пытаешься выговорить слова, но их вместо тебя произносит вокодер, которые служит тебе вместо сожженных губ и гортани.

— Падме? Ты здесь? Что с тобой? — гремит чужой бас.

Мне крайне жаль, повелитель Вейдер. Боюсь, что она умерла. Похоже, что в гневе вы сами убили ее.

Слова жгут сильнее, чем лава.

— Нет… нет, это невозможно!

Ты любил ее. Ты всегда будешь ее любить. Ты никогда не пожелал бы ей смерти.

Никогда.

Но ты помнишь…

Помнишь каждую секунду и деталь.

Помнишь дракона, чтобы убить которого потребовался Вейдер. Помнишь холодный яд в крови Вейдера. Помнишь огонь ярости Вейдера и черную ненависть хватки вокруг ее горла, чтобы заткнуть ее лживый рот…

И — как озарение — понимаешь, что не было никакого дракона. Не было Вейдера. Был только ты. Только Анакин Скайуокер.

Все время это был ты. Ты.

Ты это сделал.

Ты убил ее.

Ты убил ее, потому что, когда мог спасти ее, мог уйти вместе с ней, мог думать о ней, ты думал лишь о себе…

И в эту же секунду ты наконец-то осознаешь ловушку темной стороны, подлинную жестокость ситхов…