— Наконец-то чемнизяне получат хоть какое-то предупреждение, — сказала Роска.
— Если они поверят ему и сразу же бросятся спасаться, то могут еще избежать кастрюли, — добавила она.
— Вы, обитатели Первого уровня, никогда не перестанете удивлять меня, мадам, — сказал я. — У меня сложилось впечатление, что доктор Мальдивиус слишком влюблен в себя, чтобы беспокоиться о судьбах других людей, если только этот добрый доктор не надеется получить солидное вознаграждение за свою заботу.
— Как видишь, не такой уж он закоренелый негодяй. У нас это встречается достаточно редко, как и любое другое совершенство.
Я продолжал наблюдение за портом города. Те люди, с которыми Мальдивиус заговорил первыми, явно не верили ему и продолжали идти по своим делам, будто ничего не случилось. Тем не менее крики об опасности начали мало-помалу возымать свое действие. Мне было видно, как люди останавливаются, собираются в группы и, жестикулируя, спорят. Примерно через час после начала тревоги люди начали грузить свое добро на тележки или привязывать узлы на спины вьючных животных и двигаться по дороге к верховьям Кийамоса.
Но не успела и половина жителей тронуться в путь, как появился паалуанский флот.
Началась ужасная паника. Дорога оказалась забитой перепуганными людьми, стремящимися убежать из города как можно дальше. Некоторые удирали с пустыми руками, другие несли с собой одну-две ценные вещи, схваченные наспех. Я потерял след доктора Мальдивиуса.
Паалуанские корабли вошли в гавань. Часть из них пристала к незанятым пирсам. Паалуанские солдаты высадились на берег и начали продвигаться вперед — осторожно, словно опасаясь засады. Наконец, на берегу оказались все воины. Ими командовали офицеры в ярко-алых и желтых плащах.
С одного из судов были спущены на берег животные, отличающиеся от всех, каких мне приходилось видеть раньше. Они были достаточно велики, чтобы нести на своей спине человека. У них были тонкие мордочки и длинные, как у ослов, уши, но на этом сходство кончалось. Передние их конечности были короткими и когтистыми, задние — превосходно развитыми, а хвосты несоразмерно длинными. Они передвигались, с силой отталкиваясь от земли задними ногами, хвосты помогали им сохранять равновесие. В общем и целом они походили на маленькие существа, именуемые на Первом уровне «кролики», но были во много раз крупнее.
Как только скачущие животные оказались на берегу, паалуане, которые вели их, вскочили в седла и помчались с такой скоростью, какую только могли дать прыжки этих животных. Паалуанские кавалеристы напали на чемнизян, замешкавшихся у выхода из города. Некоторые просто повалили свои жертвы и проткнули их пиками или дротиками. Другие метали веревки с петлей или камнем на конце. Захватив жертву, они волокли ее обратно в город прямо по земле.
Теперь была очередь мадам Роски смотреть в сапфир, но, едва добившись ясности изображения, она вскрикнула и закрыла лицо руками. Речь ее была бессвязной, так что для того, чтобы узнать, что происходит, мне пришлось войти в транс самому.
По трапу с одного из кораблей сходила процессия еще более странных существ. Паалуане приручили огромных ящериц-драконов и использовали их, как верховых животных. Поскольку взрослый дракон достигал в длину 50 футов, он мог нести несколько всадников одновременно.
Управляющий движением сидел на шее рептилии. За ним размещалось еще 6–8 человек, сидящих парами на чем-то вроде седел с балдахинами. Обычный состав включал в себя четырех лучников и двоих копьеметателей. Все они прикрывали свою наготу весьма своеобразными доспехами, сработанными, как я узнал позже, из кусков покрытой глазурью кожи.
Броня эта, хоть и не такая прочная, как доспехи отоманских рыцарей, была все же легкой и практичной. Поскольку на одну галеру можно было поместить не больше двух — трех ящериц, общее их число было разделено между многими кораблями. Из-за тесноты вся процедура спуска войск на сушу заняла два дня. Силы паалуан превосходили наши в соотношении примерно один к двум.
Тем временем паалуане рассредоточились по берегу и заняли пустые дома Чемниза. Те чемнизяне, которых схватила паалуанская кавалерия, были убиты, разрезаны на части и приготовлены впрок солением или копчением. На третий день после высадки паалуанская армия двинулась вверх по дороге Кийамоса.
В те дни дом мадам Роски стал практически придатком Ридхолла. Синдики в любое время суток приходили сюда узнать последние новости. Старый Кормаус многие часы посвятил ораторству, оставляя наблюдение нам с Роской.
Тем временем известие о вторжении быстро распространилось по Республике. Крестьяне и горожане всего района устремились в город Ир, имевший репутацию неприступного. Город был переполнен, и люди спали на улицах.
Наконец, настал день битвы. Мы с Кормаусом оба вошли в транс, глядя в сапфир с разных концов стола. Видно было, впрочем, не слишком много, во-первых из-за вмешательства паалуанских колдунов, а во-вторых, из-за облаков пыли.
Насколько я мог понять, синдик Ларолдо не преуспел в использовании военных хитростей — обманных маневрах и тому подобном, считавшихся достижением наций Первого уровня. Он просто выстроил свою армию и, встав в ее центре, окруженный наемниками, принялся размахивать шпагой и орать «Вперед!». Потом все исчезло в облаке пыли. Примерно час спустя мы начали различать силуэты людей — паалуан и ириан, бегущих, как сумасшедшие, с поля боя. Мы видели, как некоторые ириане были убиты всадниками, сидящими на спинах драконов, а многих эти драконы просто сожрали. Потом я увидел Его Превосходительство Ларолдо, галопом скачущего к востоку. Синдики, присутствующие на этом заседании, громко кричали, били себя в грудь, рвали на себе волосы и посылали страшные угрозы в адрес Ларолдо, которого винили в поражении.
Солдат-банкир достиг Ира несколькими часами позже и ввалился в кабинет мадам Роски, покрытый пылью и кровью, в покореженных доспехах. Он швырнул обломок шпаги на пол и сказал синдикам:
— Мы разбиты.
— Мы и без тебя знаем, дурак, — ответил Джиммон. — Насколько плохо обстоят дела?
— Поражение полное, и это все, что я знаю, — сказал Ларолдо. — При первом же сильном ударе ряды ополченцев сбились и они побежали, как кролики.
— А что же наемники?
— Когда они увидели, что битва проиграна, они образовали плотный четырехугольник и стали пробиваться, действуя своими пиками, как еж колючками. Враг позволил им уйти, предпочитая более легкую добычу.
Один из синдиков сказал:
— Я заметил, как тебя заботило спасение своей собственной драгоценной шкуры. Герой пал бы, пытаясь защитить своих людей.
— Клянусь золотыми перстами Франды! Я не герой, я всего лишь банкир! И какая польза была бы вам, если бы я пал на поле битвы? Противник сильнее нас, так что результат битвы остался бы таким же, а вы лишились и той малой помощи, которую я могу оказать. Если бы я заботился только о собственной шкуре, то убежал бы в Метуоро. Ведь сейчас, когда все кончено, а мы все еще живы, вы можете и повесить меня, и расстрелять, да и вообще, сделать все, что угодно. Но давайте-ка лучше займемся делом.
Мои усики сказали мне, что этот человек не лжет.
— Хорошо сказано, — одобрил один из синдиков, ибо большая часть злости синдиков на Ларолдо растаяла под натиском приближающейся катастрофы. — Но скажите мне, мастер Ларолдо, почему вы не использовали хитроумные приемы — ложные выпады, например? Мы следили за битвой с помощью магического камня и не заметили ничего подобного. А между тем я читал о том, как другие генералы побеждали превосходящие силы с помощью таких вот хитростей.
— Их армия состоит из прекрасно тренированных людей-ветеранов, в то время как у меня были одни новички. Даже если бы я знал об этих хитроумных способах, Что толку? Единственное, чего я смог добиться от моих растяп — это, чтобы они двигались одновременно в одном направлении. А сейчас, если мы не хотим быть съеденными, нужно подумать о создании новой армии. Составьте же ее из мальчиков, стариков, рабов, женщин, вооружите их метлами и камнями, если нет шпаг и стрел. Ибо те, кто идет сюда, намерены убить нас, засолить и отправить в Паалуа — тамошние детишки тоже хотят кушать.