Щелк-щелк. Щелк-щелк.

Ариэль совершенно точно знала, что должна сделать. Она планировала это со дня рождения Хана. Помочь Нандите спасти мальчика, а потом…

Она повернулась и стала спускаться по лестнице вниз.

Здесь оказалось теплее, так как окна были уплотнены старой одеждой и диванными подушками, а на голом полу постирочной комнаты слабо горела разломанная прикроватная тумбочка. Дом находился не более чем в полумиле от загородного клуба, но даже это расстояние Хобб и Хочи были не в состоянии преодолеть самостоятельно. Ариэль притащила их сюда по снегу на импровизированных санях, в то время как Партиалы, до смерти напуганные младенцем-оружием, так же быстро бежали в противоположном направлении. Возможно, перед тем как умереть, они успели добраться до Риверхеда и передать болезнь всем остальным. Ариэль посмотрела на Хобба, перевязанного бинтами, подобно оборванной мумии. Мужчина спал на полу под действием снотворного, до сих пор не зная, что его сын мертв. Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти этого ребенка, чего Ариэль никогда от него не ожидала. Она прокралась мимо него, мимо Хочи, мимо рыдающей Изольды к последней комнате по коридору. Нандита сидела в темноте.

— Ядерный гриб пропал, — сказала Ариэль. — Судя по всему, за нами никто не гонится.

— Думаю, им есть чем сейчас заняться, — ответила Нандита. — Учитывая обстоятельства.

Ариэль села напротив. Нандита не могла не увидеть пистолета в ее руке, хотя бы его очертания, но ничего об этом не сказала.

Щелк-щелк.

— Думаешь, Хобб переживет эту ночь?

— Не знаю, — отозвалась Нандита.

— Я не могу не думать, что ему будет легче умереть, — произнесла Ариэль. — Он пожертвовал собой, чтобы спасти своего сына, а теперь должен очнуться и услышать, что его жертва ничего не значила.

— Его ребенок не выжил, — сказала Нандита. — Это не значит, что жертва была напрасной.

Огонь позади них трещал и плевался искрами.

Щелк-щелк.

Ариэль хотела немедленно застрелить ее, поднять руку и нажать на курок, но не стала. Она хотела рвать и метать, орать и вопить и заставить эту женщину заплатить за ад, в который та превратила ее жизнь, за ее роль в гибели всего мира. Но этого она тоже не сделала. Она лишь смотрела, как на стене скачут слабые оранжевые отсветы костра, ускользая от черных теней комнаты.

— Я видела, что ты сделала с химическим активатором, — сказала наконец Ариэль. — Что ты вылила его ночью в огонь, после того как Эрин Кесслер сказала, что хочет воспользоваться им.

— Я не хотела, чтобы она попыталась сделать что-нибудь глупое, — отозвалась Нандита.

— Похоже, мы все равно не сумели остановить ее, — произнесла Ариэль.

— Похоже.

Туда-сюда.

— Почему ты сделала это? — спросила Ариэль.

— Создала Партиалов? — переспросила Нандита. — Погубила мир? Уничтожила твое детство? Список моих преступлений длинен, милая. Боюсь, тебе придется выразиться точнее.

— Почему ты позволила им стрелять по нам? — спросила Ариэль и крепче сжала пистолет, хотя по-прежнему направляла его в пол. — Ты можешь контролировать солдат-Партиалов мыслью. В твоих силах было остановить перестрелку еще до того, как та началась. И все же ты не стала вмешиваться.

— Я… — Нандита замолчала. В темноте был виден только ее неподвижный силуэт. — Наверное, я решила, что раз не могу остановить Эрин, то не должна быть в состоянии остановить и Партиалов.

— Ты не хотела их контролировать?

— Да.

Ариэль услышала, как ее голос повышается

— Ты бы скорее позволила им убить нас?

— Это был не самый удачный момент для морального озарения, — ответила Нандита. — Тебе не нужно говорить мне об этом. Но такое случается; я готова была вмешаться, а потом не стала. Момент остался позади

— Но ты думаешь, что сделала правильный выбор? Что стоило позволить людям умереть во имя твоего морального озарения?

— Нас никто не убил.

— Ты не могла знать, что этого точно не произойдет.

— Я считаю, — проговорила Нандита, — что в этом и весь смысл.

Туда-сюда.

— Я пришла сюда, чтобы убить тебя, — сказала Ариэль.

— Я знаю.

— Я всегда собиралась сделать это, — продолжила Ариэль. — Это сама причина, почему я пошла с вами. Ты была единственной, кто мог спасти Хана. Я собиралась подождать, когда ты сделаешь это, а затем сразу же — бах! — Она взмахнула пистолетом. — Больше никакой лжи, схем и манипулирования. Я решила, что миру так будет лучше.

— Не могу с тобой поспорить.

— А теперь я здесь и больше всего на свете хочу пристрелить тебя, но… — Она замолчала, ожидая, чтобы Нандита заговорила, но та ничего не сказала

— Ты не тот человек, каким я тебя считала.

— То же самое я могу сказать о тебе, — произнесла Нандита.

— Кем ты меня считала?

— Я считала тебя ребенком, — сказала Нандита и покачала головой. — Я ошиблась.

Ариэль встала, нацелила пистолет в голову Нандите…

…и ничего не сделала.

— Хан заслуживал того, чтобы жить, — произнесла Ариэль. — Возможно, Хобб тоже этого заслуживает. А может, он, ты и все те Партиалы, которые погибли во взрыве, смерти и заслуживаете. Я не знаю. Мы пришли к этой точке, и в моих руках власть и способность позволить тебе жить или забрать твою жизнь в мгновение ока. Если на меня должно снизойти какое-то неудачное моральное озарение, то сейчас самое время.

Она опустила пистолет и отвернулась

— Пойду поищу воды.

Глава 40

Шон в ярости глядел на карту, пока все перед его взглядом не застлала красная пелена. Он ударил кулаком по столу. Тот повалился под силой удара, а Шон рухнул на пол спортивного зала средней школы, в котором разбил лагерь. Лес по-прежнему кишел людскими повстанцами, которые нападали из ниоткуда и снова скрывались, убивая солдат, атакуя обозы с продовольствием и уводя армию все дальше на восток — на северо-восток. Прочь от материка и Ист-Мидоу. А теперь Уайт-Плейнс был уничтожен, а Ист-Мидоу опустел, подобно улью. Оглядываясь назад, Шон признавал, что все было очевидно: действия людей были мощным отвлекающим маневром именно потому, что не вели к успеху. Одерживая победу за победой, беря в плен одного повстанца за другим, Партиалы прошли через весь остров, уничтожая партизан, и, как дураки, сыграли именно так, как те рассчитывали. Отвлекающий маневр сработал, и почти все жители острова успели бежать.

Бессердечность произошедшего вводила Шона в бешенство. На войне как на войне, но он-то пытался вести эту войну с честью. Он прекратил казни Морган, как только от женщины перестали поступать приказы. Он собрал людей в одно место, но не причинял им вреда. По возможности он всегда пытался подавлять их мятежи мирным путем и доставлял в Ист-Мидоу воду и еду. Люди же отплатили ему безжалостным биологическим оружием, террористической кампанией и в конце концов ядерным взрывом, который, несомненно, стер с лица земли чуть ли весь вид Партиалов. Его друзей, его лидеров… Шон и раньше чувствовал себя брошенным, когда долгие недели не поступало никаких приказов, но теперь он оказался совершенно одинок. Он больше никогда не получит новых приказов; никогда не услышит по радио сообщения; никогда не воссоединится с остальной частью армии, потому что та перестала существовать. Под его командованием было двадцать тысяч Партиалов, а подкрепление никогда не прибудет, потому что его полк стал последним в мире.

Через десять дней истечет «срок годности» еще одной партии, и Партиалов останется лишь семнадцать тысяч. Месяц спустя они потеряют еще шесть тысяч.

Хватит благородства.

Появился связной, но близко подходить не стал, вероятно, из-за валяющегося на полу стола и по-прежнему кипящей в линке Шона ярости. Перед тем как заговорить, Шон глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Докладывайте.

— Один из пленников заговорил, — произнес связной. — Очевидно, повстанцы распространяли информацию о бомбе, советуя людям бежать на юг до того, как та взорвется.