Морган открытие ошеломило, словно цунами. Сдавшись наконец, она кричала от досады и, находясь под властью внезапного порыва ярости, выхватила оружие и пустила пулю в экран, превратив его в рваную паутину ярких злобных когтей. Картинка, разбитая на несколько частей, осталась. Кира увидела, как ее лицо неожиданно треснуло и распалось: глаз остался на одном осколке, локон волос — на другом, а губы бессмысленно увеличились и разделились.

— Бесполезна! — снова выкрикнула Морган. Она встала и развернулась, выставляя вперед пистолет. Вейл подскочил к Кире, отчаянно пытаясь успокоить рассвирепевшую коллегу. Кира, в свою очередь, была слишком подавлена, чтобы пошевелиться.

— Будь благоразумна, Маккенна.

— Сколько времени я потратила на нее? — требовательно спросила Морган. — Сколько Партиалов достигло «срока годности», пока я здесь теряла время на тупиковую ситуацию!

— Это не ее вина, — ответил Вейл. — Опусти пистолет.

— Тогда чья? — вскипела Морган, ткнув пистолетом Вейлу в лицо. Затем она снова развернулась к экрану и сделала еще три выстрела. Бах! бах! бах! — уничтожила остатки изображения лица Киры терапия разрушением. — Если чья-то вина здесь и есть, то наша, — сказала она тише, но все с той же яростью. — Даже моя, хотя я тогда знала только часть плана. Возможно, Армина, потому что он, судя по всему, единственный знал все, но пропал. — Морган зарычала и швырнула пистолет на пол. — Я не могу его застрелить. — Она схватилась за края небольшого столика на колесиках, и Кира сжалась, ожидая, что женщина отпихнет и его, разбрасывая по белому плиточному полу скальпели и шприцы. Однако, вероятно, гнев Морган немного поутих. Вместо того чтобы оттолкнуть столик, она опиралась на него для поддержки. — Неважно, чья здесь вина, — сказала Морган. — Теперь нам осталось только искать следующую зацепку.

Она уставилась на свои компьютеры или сквозь них, на что-то другое, но надежда покинула ее глаза.

Кира плотнее завернулась в тонкую хирургическую простыню, перекатываясь на столе на бок и сворачиваясь в клубочек. Она смотрела на Вейла, рот которого был открыт: он готовился заговорить, но сдерживался, глядя на Морган так, будто пытался набраться смелости. Его колебания разозлили Киру — намного сильнее, чем оно того стоило, но ее нервы были натянуты до предела. Она ухмыльнулась и прокаркала:

— Просто скажите это.

Он посмотрел на нее.

— Что сказать?

— Все то, что пытаетесь. Вы все утро были на грани, просто сделайте это.

Он глубоко вздохнул.

— Просто… — Он поморщился, все еще глядя на затылок Морган. — Послушай, я не хочу, чтобы это прозвучало как-то не так. Я не пытаюсь сказать: «Я же говорил»…

— Даже не начинай, — предупредила Морган.

— Но я думаю, мы должны рассмотреть вероятность того, что, так сказать, поставили не на ту лошадь, — продолжил Вейл, несмотря на ее слова. — Оба вида умирают, и у нас есть лекарство для одного из них. Давай просто сосредоточимся на этом и спасем как можно больше людей…

— И пусть Партиалы умрут? — раздраженно спросила Морган. — Двести тысяч людей, которых мы помогали создавать, — это практически наши дети, — и мы ничего не сделаем? Или, еще хуже, поработим их? Как ты своим гениальным планом? Запрем их в подземной тюрьме, как… что, сырьевой материал? Временное лекарство для удачливого вида, который мы соизволили сохранить?

— У нас больше не осталось вариантов, на которые согласились бы все, — сказал Вейл. — Оба вида умирают. Время подходит к концу, и это тупик. Я не считаю себя монстром из-за того, что делаю это предложение: нам нужно использовать немногие оставшиеся месяцы, чтобы развить единственное решение, которое мы сумели найти.

— Лекарство от РМ — такой же тупик, — произнесла Кира. — Через десять месяцев все Партиалы погибнут, лекарство будет утеряно вместе с ними и все это перестанет иметь значение.

Она снова с тоской подумала о Сэмме, надеясь снова увидеть его до того, как истечет «срок годности». Однако Партиал находился на другом краю континента, и их разделяла токсичная пустошь и несколько торжественных клятв.

— Поэтому мы должны действовать сейчас, — сказал Вейл. — Добыть столько лекарства, сколько сможем, и запасти его на будущее. Этим мы обеспечим себе резерв времени на поиски другого решения.

— У нас осталось десять месяцев… — проговорила Морган.

Вейл вздохнул, как будто его возражение было очевидно.

— Десять месяцев — это ничто.

— Но у нас еще может получиться, — прошипела Морган. — И к тому времени, как мы закончим, люди никуда не денутся.

— Заткнитесь оба, — приказала Кира, заставляя себе сесть. Больше всего на свете она хотела остаться лежать, восстановиться после долгих недель операций, закрыть глаза и позволить всем проблемам исчезнуть, но она не могла. Она никогда ни от чего не отступала. Как бы Кира ни проклинала себя сейчас, она, сжав зубы, оттолкнулась от операционного стола и встала на ноги. — Заткнитесь, — повторила она. — Вы спорите, как мои сестры, и у меня сейчас нет на это настроения. — Дрожа от холода комнаты, она обернула вокруг себя простыню и подошла к одному из неповрежденных настенных экранов. — Мы доктора, черт побери. Так давайте вести себя подобающим образом.

— Мы были докторами несколько недель, — сказал Вейл. — По-моему, мы заслуживаем небольшой перерыв на жалость к себе.

— И только двое из нас врачи, — ехидно произнесла Морган. — И ты не являешься ни одним из них.

— Только двое из нас выяснили, что является лекарством от РМ, — парировала Кира, изучая мониторы. — Давайте, напомните себе, кто это был.

Морган фыркнула, но через мгновение гордо прошествовала к двери.

— Устрой маленький праздник жалости к себе, — сказала она Вейлу. — У меня много работы.

Она вылетела в коридор и захлопнула за собой дверь.

— Я восхищаюсь всеми, кто не боится возразить этой ведьме, — произнес Вейл, — но вполне вероятно, что на данный момент она является самым могущественным человеком в мире. Будь добра, выражайся культурно.

— Мне вечно это говорят, — ответила Кира, едва слушая. Она рассматривала широкий экран, составляя в своем сознании каталог информации и пытаясь найти в этом хаосе какую-то закономерность — некий последний рабочий рычаг, который сведет все воедино и поможет наконец разобраться в проблеме. — Что вы здесь видите?

— Всю твою жизнь в числах, — ответил Вейл. — Периоды клеточного распада, генетические последовательности, уровень кислотности, число лейкоцитов и образцы костного мозга…

— Ответ не здесь, — сказала Кира.

— Разумеется, не здесь.

Кира ощутила крошечную искру возбуждения, знакомый трепет медленно приходящей к ней отгадки.

— Но это наиболее доскональное биологическое исследование из всех, что я когда-либо видела. Здесь не только информация насчет меня, но и годы изучения Партиалов с вышедшим «сроком годности», здоровых Партиалов, людей, превращенных в подопытных, и так далее. В чем бы вы доктора Морган ни обвиняли, она невероятно тщательна в своей работе.

— Ты говоришь так, как будто это хорошая новость, — произнес Вейл, — но все, что ты сказала, только ухудшает наше положение. Морган — блестящий ученый, она собирала эти данные более десяти лет, но ответ все-таки не здесь. Если ты уже посмотрела везде и не можешь найти ответ на свой вопрос, значит, его не существует. Не существует лекарства от «срока годности».

Кира резко обернулась, ее глаза пылали энтузиазмом.

— Вы знаете, как я нашла лекарство от РМ?

— Захватив в плен Партиала и проведя над ним эксперименты, — сказал Вейл. — Что позволяет посмотреть на твое настоящее положение в довольно забавном свете.

Кира проигнорировала насмешку.

— Мы испробовали с РМ все, что Морган пробовала со «сроком годности», и натолкнулись на ту же стену: использовали все попытки, и все они оказались безуспешными. Мы решили, что больше ничего не осталось. Мы нашли лекарство потому, что занялись исследованием Партиала, а занялись мы им потому, что больше искать было негде. В этом не было смысла, это не следовало из каких-либо собранных ранее данных. Мы положились на интуицию — совершенно отчаявшись, — но это работало, благодаря чистому методу исключения. Если ты уже посмотрел везде и не можешь найти ответ на свой вопрос, то где-то ты еще не смотрел.