Это время показано писателем в романе с беспощадной правдивостью. Рядом с беспредельным героизмом и преданностью соседствуют жестокость, предательство, отчаяние. А. Упит не льстит своему народу, наряду с мужеством Мартына Робежниека, с твердой убежденностью Гайлена, даже на суде бросающим вызов неправой власти, он выводит целую вереницу подхалимов, предателей, просто прихлебателей, помогающих карательным отрядам вершить беззакония.
В романе представлено все многообразие человеческих судеб и отношений, сложность, неоднозначность поведения людей в пору репрессий.
Упит создает целую галерею индивидуальных характеров, через которые, раскрывается эпоха. По-разному ведут себя не только латышские крестьяне, оказавшиеся жертвами разгула реакции. Самих карателей Упит изображает неоднозначно. По-звериному озлобленный отпрыск баронов Вольф, упивающийся собственной жестокостью фон Гаммер готовы жечь, уничтожать, убивать не задумываясь. Иные краски Упит находит для князя Туманова, который исправно несет свою службу, но «несколько глубже разобрался в истории здешних беспорядков, в их причинах и поэтому не может быть столь неумолимо суровым и безжалостным». И на этом фоне разыгрывается личная трагедия молодого офицера Павла Ивановича. Ему глубоко отвратителен кровавый разгул, в котором он вынужден участвовать, но он не может понять психологию народа, ставшего жертвой исторической несправедливости.
С глубокой душевной болью рисует Упит разорение и опустошение латышской земли после того, как над ней пронесся черный вихрь, и вопрошает: «Зазеленеет ли еще когда-нибудь долина, засветятся ли в вышине звезды тепло и мирно?.. Человек! Что ты делаешь со своей землей и небесами!»
Но как и все творчество А. Упита, «Северный ветер», несмотря на трагизм содержания, проникнут глубокой верой в глубинные живые силы народа, устремлен в будущее. Написанный вскоре после Октябрьской революции, он пронизан мыслью о неизбежности победы идей социализма.
После 1934 года, когда в Латвии был установлен авторитарный режим, Упиту пришлось отойти от активного участия в общественной жизни. Театры перестали ставить его пьесы. Он не мог больше печатать свои проникнутые идеями марксизма литературно-критические и публицистические статьи, участвовать в создании энциклопедического словаря, печататься как теоретик и историк литературы. Писатель вынужден был сузить диапазон своей деятельности, но интенсивность его литературного труда не снижалась. Он ищет возможность участвовать в жизни народа через новые для себя темы и жанры. Создается романная дилогия «Улыбающийся лист» (1937) и «Тайна сестры Гертруды» (1939), отразившая атмосферу духовного безвременья и социальной неустойчивости, в которой Упит создает своеобразный образ Ольгерта Курмиса — «лишнего» человека эпохи, одаренного, но безвольного полуинтеллигента, не могущего ни приспособиться к окружающей его среде, ни восстать против нее.
Писатель много переводит, и большим вкладом в культуру латышского народа стал изданный в 1936 году на латышском языке «Петр I» Алексея Толстого. Этот перевод послужил Упиту импульсом для художественного осмысления жизни латышского народа в эпоху петровских войн в романной тетралогии «На грани веков» (1937–1940).
К моменту восстановления Советской власти в Латвии А. Упит пришел как зрелый мастер социалистического реализма. Поэтому крупнейшие произведения советского периода — романная дилогия «Земля зеленая» (1945) и «Просвет в тучах» (1952) — одновременно стали обобщением и завершением всех главных линий в творчестве самого Упита и органически вписались в тот круг советской многонациональной литературы, который образуют романы М. Горького, А. Толстого, М. Шолохова, М. Ауэзова и многих других выдающихся мастеров эпической прозы.
Близость к этим писателям А. Упит ощущал и сам. В период, когда писался роман «Просвет в тучах», он работал над подготовкой крупнейшего теоретического труда «Вопросы социалистического реализма в литературе» (1957). В разделе «Теория документальной прозы и художественное творчество» писатель высказал много интересных мыслей о «Хождении по мукам» А. Толстого, «Тихом Доне» М. Шолохова, «Буре» И. Эренбурга, романах В. Лациса. Все эти писатели были близки А. Упиту по своим идейно-эстетическим принципам как последовательные реалисты.
Одной из вершин романного творчества Упита стал роман «Земля зеленая», написанный в годы Великой Отечественной войны в Кстинине под Кировом. Это произведение рисует многообразную и красочную картину жизни латышского народа в 80—90-х годах XIX века. Сам Упит обозначил жанр «Земли зеленой» как культурно-исторический роман. В это определение он вложил смысл, позволяющий увидеть особенность его широких эпических полотен, их отличие от произведений многих других авторов. Для Упита в первую очередь важна сама эпоха, ее атмосфера, и поэтому он акцентирует географическую, хозяйственную и социальную структуру, причем не в описаниях и пересказах, а в веренице выразительных живых сцен народной жизни. В статье, поясняющей его концепцию, он пишет: «Церковь, кладбище, кабак, базар, волостное правление, приют, вечеринка, помещичья усадьба — это те места, где можно показать не только фигуры своего времени через видение и понимание писателя, но и сам крестьянский народ в многообразии его классов, слоев и групп, от чего и зависит культурно-историческая полнота и ценность повествования»[18]. В романе «Земля зеленая» создана целая галерея великолепных народных характеров, таких, как хозяин хутора «Бривини» Йоргис Ванагс, Анна Осис, Лиена Берзинь. Прототипами многих его героев послужили люди, окружавшие Упита в начале жизни. Покладистость и добродушие своего отца писатель воплотил в характере батрака Мартыня Упита, сохранив даже его имя. А в характере жены арендатора Осиса проступают черты матери писателя.
Источником вдохновения Андрея Упита всегда была любовь к своему народу, своей земле. Действие многих романов происходит в родных местах писателя, описанных очень точно и глубоко поэтично. Воспоминаниями детства окрашен и роман «Земля зеленая». Руководствуясь описаниями Упита, и сейчас можно безошибочно найти места, где жили его герои, пройти путями и тропами, которыми они проходили и проезжали. Описания природы родной земли придают романам писателя особую, неповторимую прелесть. Нигде не становясь самоцелью, они образуют ту неотторжимую часть художественной ткани его произведений, без которой не понять ни развития характеров, ни сущности событий.
А. Фадеев, размышляя о романах А. Упита, сказал: «Я люблю монументальную форму старого реалистического романа с его обилием социальных типов, подробными, точными описаниями быта и всего материального мира, среди которого протекает жизнь людей, где все выражено языком свободным и в то же время таким же материальным и весомым, где все прочно и устойчиво по фактуре, но тем пронзительнее и глубже, и долговечнее воздействие на душу читателя авторской большой гуманистической мысли»[19].
Творчество А. Упита уже давно вышло за пределы Латвии. Его произведения переведены на многие языки народов СССР и зарубежных стран. Языком высокого искусства они рассказывают об истории, жизни и борьбе маленького прибалтийского народа, вносят свой неповторимый вклад в развитие всей прогрессивной реалистической литературы XX века.
Вера Вавере
АНДРЕЙ УПИТ И ЕГО РОМАН «НА ГРАНИ ВЕКОВ»
-
Роман Андрея Упита «На грани веков» занимает особое место в творчестве самого автора и в развитии латышской литературы. Он во многом помогает понять сложный процесс формирования метода социалистического реализма.
«На грани веков» — лучший реалистический исторический роман во всей латышской досоветской литературе. Буржуазные писатели могли дать скрупулезное натуралистическое изображение этнографических обычаев без глубокого понимания исторической взаимосвязи или же, главным образом, надуманные и романтизированные в интересах буржуазии картины прошлого с идеализированным героем в центре. Единственным серьезным произведением в жанре латышского исторического романа до книги Андрея Упита был большой роман А. Деглава «Рига» (1911 и 1920). Но и в нем не хватает глубокого показа классовых взаимоотношений и их общественно-экономических основ.