В машине было сыро и зябко. Радио несколько скрашивало наш пасмурный старт. Между музыкой, в прогнозах погоды на ближайшие сутки обещали регулярные shower, душ. Саша продолжал развлекаться темой о пагубном влиянии проституток на семейные отношения, подразумевая в качестве супругов Стаса и Полковника, который теперь раздевается, и то частично, только когда принимает уличную девку. Полковник лишь молча курил, наполняя неуютный салон дымом. На мокрых дорогах в это раннее время было уже по-рабочему оживленно. Глядя на дождливый авто-марафон, я подумал, что эта гонка здесь не остановится, даже когда повалит снег. Картина обозримого будущего вырисовывалась в моём представлении довольно слякотной. Ни на кайзеровских стройках, ни на рыболовном судне я себя не представлял. Мысль о теплой Флориде всё более грела мою туристическую душу. Чем ближе мы подъезжали к Нью-Йорку, тем интенсивнее становилось дорожное движение. Большинство автомобилей были с номерами штата Нью-Джерси. Я подумал: как много людей каждое утро едут из Нью-Джерси в Нью-Йорк на работу, а вечером обратно домой. Мне вспомнилась девушка, Сашина землячка, которая однажды зашла в гости в нашу бруклинскую квартиру. Из разговора с ней я узнал, что она работает и живёт в американской семье где-то в Нью-Джерси. Она рассказывала нам, как её работодатели успешно зарабатывают на жизнь. Глава семьи — врач-психоаналитик, практиковал на дому, организовав рабочий кабинет в своём просторном доме. Жена выполняла функции секретаря. Если верить их русской домработнице, то один сеанс-свидание с психоаналитиком стоил посетителям 100 долларов. Жена-секретарь планировала и назначала свидания пациентам из расчёта один час на каждого визитера. Ходоков было достаточно.
Единственное, о чём не могла рассказать наблюдательная землячка, так это о методах лечения.
По её наблюдениям, в быту доктор был настолько непрактичен, и многие его решения, как главы семьи, были на её взгляд, настолько бестолковы, что ему бы самому полечить голову. Девушка, наблюдая за их семейным бизнесом, не переставала удивляться: чем и как этому доктору удаётся охмурять своих пациентов? С какими такими проблемами они едут к нему?
Мне ясно было одно, что доктору не надо каждое утро ездить на работу, тем более, в соседний штат. Его клиенты сами приезжали к нему на дом со своими проблемами и деньгами.
А вот нашему Славке пришлось ехать в это дождливое утро в Нью-Йорк, чтобы получить своё беженское пособие. По мере приближения к городу, он стал сетовать на то, что вредная старушенция, вероятно, скоро настучит в собес: он уже не проживает у неё и не платит ей по 250 долларов за жильё, которые ему исправно компенсирует служба социального обеспечения…
Саша обещал обязательно позвонить бабушке Марии и подсказать ей эту мысль.
Реальная перспектива потерять пособие и всё более ощутимое наступление осени вгоняли Полковника в отмороженное состояние. Всё чаще его можно было видеть сидящим или лежащим длительное время в одном положении, с мрачным лицом и отрешённым взглядом.
Хоть я и не психоаналитик, но его состояние мне было понятно. Такие приступы депрессии, я образно называл — «Полковнику снова никто не пишет». А Саше больше понравился другой мой диагноз — «Полковник из репрессированного совка плавно превращается в депрессивного постоянного жителя США». Саша заметил, что в последнее время Полковника положительно взбадривают лишь три обстоятельства: получение зарплаты и пособия, алкоголь и контакт с проституткой. В общем, не так уж и мало. Есть для чего жить! В резерве ещё оставались кокаин и другие бодрящие душу радости… Но всему своё время, ещё не вечер.
Сожительство со Стасом, как шутливо предполагал Саша, уже тяготило Полковника. Ко всему замеченному, следует добавить дождливую погоду, плату за жильё, законопослушное нежелание местных торгашей продавать алкоголь за продовольственные карточки, болезненные ранние подъёмы, ненавистную работу, языковую проблему, отдаленность родных и близких и отсутствие у них телефона, абсолютную неопределённость в обозримом будущем… — всё это вгоняло бывшего диссидента в глубочайшую осеннюю печаль.
Он напоминал мне молодого военнослужащего, доведённого уставными и неуставными тяготами и лишениями воинской службы до отчаянного состояния. Когда юноша задумывается о побеге или самоубийстве, или о том, как отомстить своим обидчикам.
Я ласково советовал ему, воспользоваться своим преимуществом купить билет на самолет и слетать к маме. Погостить дома, зализать раны, понаблюдать життя в мафиозно-бюрократической державе, сделать выводы — и весной, окрепшим, вернуться в американский марафон. Судя по реакции на мои советы, он был недалек от мысли посетить родину, но для выезда из страны ему необходимо было получить туристический паспорт постоянного жителя. И он намерен был сделать это в ближайшее время.
Саша советовал ему не пропивать своё пособие, если ему выдадут сегодня таковое. И тогда он свяжется с землячкой в Нью-Джерси и попросит её записать Полковника на приём к психоаналитику. Как полагал Саша, неспособность Полковника излагать тягостные мысли на чуждом английском языке, не окажется серьёзным препятствием для его лечения. Доктору достаточно будет взглянуть на Полковника.
К Нью-Йорку подъехали с дождём, в бесконечном потоке транспорта, стекающимся сюда каждое утро рабочего дня. Саша сосредоточился на дороге, ориентируясь на нужную нам трассу 95, проходящую вдоль всего восточного побережья. Полковник начал беспокоиться, поглядывать в окно, пытаясь сообразить, где мы находимся, и как ему добраться до нужного места. Интенсивное движение, дождь и очевидное окраинное расположение дороги, которой мы ехали, всё это усложняло положение Славки. Он никак не мог решить, где же ему лучше выйти. А Саша не обращал на него внимание, и гнал машину в общем потоке, и нужном ему направлении. Дождь не прекращался. Движение не позволяло сделать остановку. Мы всё далее продвигались на Север. Уже по всему было видно, что увозим Полковника из Нью-Йорка без пособия. Я предложил ему отложить посещение собеса на другой день и ехать с нами. Но мы заметили автобусную остановку и решили, что ему лучше всего сойти здесь. Пришлось проехать несколько далее этой остановки, пока удалось перестроиться в крайний ряд и приостановиться. Оставили Славку под осенним дождём на узком островке, разделяющим встречные потоки автомобильного движения. Я потерял его из виду, когда он начал перебираться на другую сторону дороги, маневрируя в водяной пыли между автомобилями.
По мере удаления от Нью-Йорка на трассе становилось посвободней. Саша уверенно держался указателей, направляющих на Север по 95-й дороге. Какое-то время обсуждали беженскую судьбу Полковника, на хилые плечи которого свалилось счастье постоянного легального жития в США. Похоже, от всего этого у него начала съезжать крыша. Он столько внимания уделяет убогим пособиям, словно это основная ценность в его американском бытие. Сам того, не замечая, он организует свою новую жизнь под это благо. Работает на каких-то нелегальных работах, со всеми вытекающими условиями, снимает и делит жильё с такими же работниками. Хотя, мог бы обучится какой-нибудь подходящей профессии, получить профессиональную лицензию и работать легально. Пусть бы удерживали налоги и не платили пособия, зато появились бы какие-то профессиональные и прочие социальные перспективы.
Но Саша всё свёл в сплошную хохму: что сегодня Полковник доберётся до собеса и на равных с чёрными братьями и сёстрами получит своё беженское пособие, а вечером устроит тихие именины сердца…
В автомобильном потоке стали появляться машины с номерами соседнего штата Connecticut, мы основательно пристроились на 95-й дороге и теперь могли спокойно обозревать новые места.
На карте дорога проходила по краю материка, вдоль Атлантического побережья. Но берега не было видно. Больше наблюдалась лесная местность. Дорожные указатели сообщали о городках с английскими названиями Greenwich, Westport, Bridgeport, Stratfort, New Haven. Такая же стояла и погода. Все эти пункты мы проехали, не съезжая с 95-й дороги. Отмечали преобладание лесов и отсутствие торговых центров, которые часто встречаются на территории штата Нью-Джерси. И даже сама дорога здесь поскромнее.