В эту ночь мы имели свое полуподвальное место под бруклинским солнцем.

Утром, вполне отдохнувшие, после освежающего душа, пошли на новое место трудоустройства, с твердым намерением поработать сегодня.

Подходящей одежды для работы не было, и мы вышли, как есть.

Стихийный рынок труда возникал по утрам и в районе Borough Park, Brooklyn. О нём нам поведала баба Мария. Мы легко отыскали это новое для нас место. На перекрестке беспорядочно топтались люди в надежде продать свою рабочую силу. Особого спроса на их предложения не наблюдалось. Однако они проявляли назойливую активность.

Также как и на рынках-толчках у себя дома, соискатели не обременяли себя какими-либо правилами и порядком. Можно было бы вести переговоры с каждым подъезжающим работодателем в порядке очереди, не мешая, друг другу, имея возможность спокойно переговорить и принять решение. Если по какой-либо причине тебе не подходит предлагаемая работа, пусть поговорит следующий соискатель. Но нет. Всё происходит как дома, на автобусной остановке: когда все ожидающие штурмуют автобус без каких-либо правил. Приближающийся к этой совковой панели автомобиль, порой, не успевал не то что припарковаться, а даже приостановиться, как трудовой десант окружал автомобиль и, отталкивая друг друга, бестолково предлагал себя. Неорганизованная суета перекрывала проезжую часть дороги, водители в недоумении замедляли движение.

В утреннее время автомобильное движение достаточно интенсивно и не всем, проезжающим через этот человеческий зоопарк, понятна суть происходящего. Водители нетерпеливо сигналят, требуя освободить дорогу… Туда стали наведываться и полицейские, чтобы обеспечить должный порядок. Иногда, чьё-то терпение иссякало. Появлялись копы, и просто разгоняли это сборище.

Грустное зрелище. В основном составе — гости из республик бывшего СССР. Некоторые из них с приличным стажем. Долларов за 200 они уже выхлопотали временные разрешения на пребывание в стране и на трудоустройство. Реализовать же это право, по разным причинам, удаётся не всем.

Другая категория участников — полноценные политбеженцы. В соответствии с их статусом обиженных на родине, они черпают из местных бюджетов всевозможные пособия. Но этого хватает не более чем на существование. И многие из них прибегают к нелегальным, но регулярным подработкам. Если же воспользоваться правом на труд и зарабатывать на жизнь легально, тогда прекращается выдача денежных пособий и продуктовых карточек. Более того, из зарплаты, будут удерживаться налоги, на содержание всяких паразитов. Поэтому, получая постоянное пособие, они иногда выходят и на панель, в целях дополнительных заработков.

Также, на подобном собрании можно встретить соотечественников со статусом уже постоянных жителей. И даже таковые: со всеми социальными правами, возможностью выезжать и возвращаться в США без ограничений, затевать свое дело и приобретать собственность — все же выходят на панель, предлагая себя, с помощью немых жестов.

Как не странно, по всему было видно, некоторые чувствовали себя вполне счастливыми, и жизнерадостно барахтались в этом дерьме.

Желание плюнуть на все и сбежать подальше, было велико. Но ситуация требовала сдаваться.

Вспомнились многие приятели-соотечественники. Со своей заочной любовью к Америке, они, как великие специалисты наивно предполагают огромные заработки и прочие блага. Но здесь, далеко не всякая профессия востребована. Огромная армия советских врачей, юристов, преподавателей, инженеров и прочих специалистов обнаруживает, что их любовь к этой стране безответна. Профессиональные навыки не востребованы и нуждаются в серьезной местной адаптации. Сытая жизнь оказывается с привкусом жесткой реальности. Многие, попав сюда из страны недостроенной сказки, просто не приемлют такую реальность и обижаются.

Понаблюдав за происходящим на углу, мы поняли, что придется еще и поработать локтями. Настроение было близким к дезертирству.

Всё это напоминало срочную службу в Советской Армии, когда по утрам личному составу давали крайне ограниченное время для подготовки к утренней проверке. Задрессированные солдаты бегом рвались в туалет, где всё было неслучайно лимитировано. Писсуары и умывальники обрастали суетящимися и ругающимися несчастными. Условия были таковы, что успевали не все, кто-то обязательно должен опоздать или воздержаться. Опоздавшего подвергали наказанию за низкую боевую готовность.

В очередной подкативший грузовой микроавтобус, наши коллеги заглядывали, спрашивали о работе и, поругиваясь, отходили. Их что-то не устраивало, но работодатель не уступал. Мы тоже подошли. Достаточно было беглого взгляда, чтобы узнать в них своих бывших соотечественников, а теперь — американизированных, ожиревших сынов Давида. На наш вопрос: что за работа? — мордатый водила хозяйским тоном ответил:

— Работа разная. Работы много; не на один день…

— Сколько же вы платите? — осторожно поинтересовались мы.

— Не обижу! — самоуверенно и неопределенно ответил он.

— Не обидишь? Это как? — доставали мы важного работодателя.

— Посмотрим, как будете работать, тогда и решим, — раздражённо закончил он пустую дискуссию.

Босс распахнул перед нами дверцу авто, дав понять, что если мы хотим работать, то поехали, у него нет времени на разговоры. Полные сомнений, мы полезли в капкан. В пути наш босс хвастливо заявил, что у него сейчас масса заказов, работы предостаточно. Если договоримся, то он гарантирует нам постоянную работу. Его пожилой помощник тактично помалкивал, не желая участвовать в обмане. О нашей будущей работе хозяин коротко пояснил: сантехника и отопительные системы.

Объект находился в Бруклине. Обычный, старый дом. Внутри всё пребывало в состоянии капитального ремонта. Спустились в подвал. Там и было наше рабочее место. Оглядев объект, я понял, — здесь задумали сменить всю отопительную систему. Нам указали на останки уже демонтированного старого чугунного котла и прочие ржавые трубы, которые требовалось вытащить из подвального помещения наверх, а затем — погрузить в микроавтобус. Я стоял в душном подвале, среди ржавого чугунного хлама — и соображал, как же мы будем вытаскивать из подвала неподъёмный, крупногабаритный груз по узкой крутой лестнице? Представлял себе, что останется от моих светлых брюк и футболки. Многие чугунные части были просто неподъёмны и не проходили по габаритам в дверные проёмы, узкие лестничные проходы и повороты. Нам назидательно указали на заготовленную для нас кувалду, с помощью которой можно решить эту технологическую задачу. От нас требовалось всего-то: разбивать крупные части и выносить их на улицу. Задача простая. Приступайте, ребята!

Мы снова поинтересовались: сколько же заплатят нам за такую неумственную работу? Наш благодетель к этому времени уже понял, с кем имеет дело. Он по-хозяйски заявил, что для первого дня, как начинающим, готов платить не более четырёх долларов в час. А в процессе нашего сотрудничества, обещал посмотреть на нас, и, возможно, добавить.

В последствие, вспоминая этот вонючий подвал, и типа, снявшего и поимевшего нас, я удивлялся, как мог согласиться на такое концентрированное бруклинское дерьмо?! Но уж больно хотелось поскорее вернуть деньги, которые Славка одолжил нам на аренду комнаты. И мы покорно проглотили унизительные условия. Прямо скажем, начало было хреновеньким.

Спустя час, мы уже страдали от работы с кувалдой болезненными мозолями на ладонях и оглушающим звоном в ушах. Потные и грязные, мы тягали из подвала на улицу ржавые, вонючие, текущие трубы. Час унизительных усилий, невыносимого грохота и вони стоил гораздо больше четырёх долларов. Нам преподнесли хороший урок. Начинающим, доверчивым туристам. Работая, мы не раз отмечали тот факт, что никто кроме нас не согласился на сомнительные предложения этого живодёра. Безрадостная работёнка учила нас говорить «нет» и заявлять о собственных интересах. Если таковые имелись.