— Я пять лет прожил в Росси. А ты сам, откуда? — спросил он, вставляя отдельные русские слова.

— Южная Украина, Малороссия, Чёрное море, — стал я давать географические ориентиры.

— Я знаю. Работал в Одессе, — уверенно заявил дед.

— Я тоже учился в Одессе, — поддержал я его.

— Сначала я работал на Урале, а потом нас перевезли в Одессу, там мне больше понравилось. Теплее и полегче.

— Наверно, как военнопленный гостили там?

— Точно, парень! И чуть было не остался там навсегда. На Урале было ужасно холодно и тяжело. Поэтому я теперь и отсиживаюсь во Флориде, — коротко и шутливо прокомментировал он тяжёлый период своей жизни.

К нему подошли его земляки, и он стал с энтузиазмом рассказывать им о нашей встрече, уже на своём немецком. Судя по их реакции, город Одесса всем им был известен, и эта случайная встреча представителей разных поколений и лагерей в ночном клубе на юге Флориды воспринималась ими, как нечто удивительное.

Чуть позднее этот Шульц пригласил меня за стол, оккупированный немцами. Ему просто хотелось с моим участием поделиться со своими земляками воспоминаниями о периоде военного заключения. Меня представил, как человека из тех мест. Пришлось пояснить, что мы бывали там в разное время и в разных качествах:

— Он работал там в качестве пленного в сороковых годах, а я, как студент, учился в 80-тых годах. А встретились во Флориде в 90-х.

Шульц, имея какое-то своё военно пленное представление об Одессе, просил меня рассказать каково там сейчас.

— Грязные улицы и красивые женщины, — коротко ответил я.

Они все стали обсуждать услышанное на своём лающем языке.

— А бывал ли ты в Германии? — спросила меня пожилая немка, говорящая на английском.

— Да, не один раз.

— И как тебе показалась Германия?

— Чистые улицы и очень мало красивых женщин.

Они заговорили ещё более активно.

— А как тебе Америка? — продолжали допрос немцы.

— В Америке тепло, хлебно, многонационально и свободно. Свободней чем в Европе и больше возможностей.

— Ну, а женщины? — напомнил мне один из дедков.

— Женщины здесь получше, чем в Германии, но не так хороши, как в Одессе, я имею в виду внешне. Зато здесь есть много другого, чего нет в Украине. Автомобили, дороги, качественный и дешёвый бензин, умеренные налоги… И вообще, здесь можно жить.

Мой ответ дал им пищу для разговоров на своём собачьем языке. А я не стал дожидаться очередного вопроса об Украине, вернулся к Дайан и её подруге.

На её взгляд, это была удивительная встреча.

— Удивительна тем, что этот немец вернулся оттуда живой и здоровый, и теперь наслаждается жизнью, — добавил я. А миллионы русских, украинцев и белорусов, оказавшихся в плену, в последствии, были физически уничтожены, своими же соотечественниками… На всякий стратегический случай. А те, кто остался жив, прозябают сейчас больные и бедные… Но каждый год празднуют день победы!

Подруга Дайан, женщина лет 45, работала в какой-то авиакомпании. Ей приходилось сталкиваться с представителями братских республик, и она просила разъяснить ей, почему у русских и армян одинаковые паспорта?

Я коротко объяснил ей это недоразумение, и поинтересовался, почему её так заинтересовали именно армяне.

Она рассказала нам, что эти пассажиры показались ей очень обходительными джентльменами.

От меня ожидали дополнительных подтверждений армянских качеств.

Я ответил, что в Союзе ходило немало забавных анекдотов об армянских джентльменах. А ещё есть пословица: каждая шутка содержит маленькую долю правды.

Они пожелали услышать советскую шутку об армянах, и чтобы в ней присутствовала хорошая доля правды.

Я передал им, как смог, анекдот про армянского джентльмена, который галантно уговорил даму провести с ним время в номерах. И оказавшись, наконец, вдвоём, дама охотно разделась, чтобы уважить кавалера.

Но армянский джентльмен не очень-то обрадовался такой покладистости и приказал ей одеться и стойко сопротивляться его домогательствам…

По их реакции мне трудно было судить, что они себе поняли. Объяснять же анекдоты и шутки — дело утомительное.

Однажды вечером ко мне дозвонился Саша с островов. Он интересовался: где и как я поживаю, и высказал намерение покинуть остров. От него же я узнал, что Славка уже уехал, предположительно, в Чикаго.

Договорились с ним, что он подъедет ко мне в гости и осмотрит эти места, а заодно подвёзет мою сумку с вещами.

После разговора с ним я задумался, стоит ли мне и далее сидеть здесь?

Это был разгар лета, пик делового затишья в этих краях. Чего-то нового, интересного для себя я уже не находил здесь. Разговор с ним вызвал у меня приступ отпускного настроения, потянуло на перемены.

В нашем дворике у дома росли деревья с какими-то экзотическими, созревающими плодами. Я не обращал на них внимания, пока они не созрели окончательно и обрели аппетитный вид. Сосед Артур просветил меня в этом вопросе. Оказалось, это были манго, и Артур рекомендовал попробовать их на вкус. Когда я это сделал, то сразу признал манго королем всех фруктов! Я стал смотреть на эти фруктовые деревья иными глазами. Тщательно следил за дозреванием плодов, снимал урожай и складывал плоды в холодильник.

Скоро плоды стали массово созревать, и мы только успевали подбирать и поедать их.

Я заметил, что никто кроме нас в нашем дворе не интересуется этими вкусными дарами природы.

Когда я рассказал Дайан о нашем дворовом урожае, она призналась, что тоже обожает манго.

Теперь, на встречи с ней я всегда брал манговый гостинец. Она показала мне, какие фруктовые коктейли можно делать с применением манго. Основными компонентами были мякоть апельсина, манго, банана, а по вкусу можно добавлять и лимон, водку, кокаин и даже сало…

Всё это смешивается в миксере, охлаждается и готово к употреблению.

Переняв её опыт, я делал дома фруктовые замесы различных вариантов, но неизменно с применением дворовых плодов манго. И Артура на фруктовую «иглу» присадил.

Но скоро, наши манговые оргии были омрачены физиологическими неудобствами. Сначала по ночам, а затем и круглые сутки меня стал доставать зуд по всему телу. Сдержать себя было трудно. Очаги зуда проявлялись красными пятнами. Это было подобно комариным укусам, только более ощутимо и действовало 24 часа. Это неудобство постепенно превратила мою жизнь в какой-то кошмар. Я уже начал думать, что подцепил какую-то кожную болезнь.

Однажды вечером, посиживая перед телевизором, Артур заметил мои нервозные телодвижения по утолению зуда.

— У тебя чешется тело? — спросил он.

— Да, уже который день! — признался я.

— У меня — то же самое, — успокоил он меня.

Мы стали перебирать все, возможные источники происхождения заразы, но так ни к чему и не пришли.

Артур решил завтра же обратиться к врачу.

На следующий день, когда я вернулся с работы, он встретил меня с новостью.

— Сергей, ты никогда не отгадаешь причину наших телесных страданий!

— А ты уже отгадал? — с надеждой спросил я.

— Доктор помог.

— Ничего серьёзного, я надеюсь?

— Нет, это всего лишь аллергия, и знаешь на что?

— На жару… на работу… на женскую эмансипацию, мировое правительство? Говори же! На низкие доходы?

— Нет и нет! Это реакция на манго. И даже не на сам продукт, а на пыльцу, которой покрыты свежие фрукты. Именно от соприкосновения с этой пыльцой организм так болезненно реагирует. Оказывается, это общеизвестный факт, а мы с тобой по деревьям лазим, урожай собираем…

— Что же рекомендует доктор?

— Пока обтирать тело вот такой смесью и воздерживаться от контактов с плодами и деревом.

Последнее огорчило меня. Хотя, я полагал, аккуратное употребление с тщательным предварительным обмывом допустимо.

Тем не менее, аллергическая эпидемия отравляла нам жизнь ещё дней десять. За вкусные экзотические радости мы расплачивались бессонными ночами, круглосуточным дискомфортом и раздражительностью.