Наблюдательный человек Журавлев!
Для обеспечения промысла во время зимовки Журавлев принялся делать и уже почти закончил изготовление легкой «стрельной» лодки, предназначенной для переправы через полыньи и перетаскивания по льду во время охоты на морского зверя. Кроме 3 саней, прибывших вместе с собаками, Журавлев изготовил еще другие, иного типа, на которых он привык ездить на Новой Земле. Они отличаются высокими копыльями и широким развалом книзу, к полозьям, что придает им большую устойчивость при быстрой езде. Зато грузоподъемность и поместительность их меньше. В предохранение от износа деревянных полозьев заказаны специальные стальные подполозки, изготовленные из старых продольных пил на одном из лесопильных заводов. Показал еще Журавлев сделанные по его указанию наконечники гарпунов и другие приспособления для промысла. В общем по всему виден в нем хозяйственный заботливый человек, предусмотрительно готовящийся к предстоящей трудной работе. Охотничье-промысловый опыт у Журавлева огромный, и мне, человеку мало знакомому с этой отраслью, приходится внимательно слушать и учиться. Поручив Журавлеву и в дальнейшем заготовку промыслового и санного снаряжения, мы трое принялись за сортировку прибывшего в Архангельск имущества. Все оно вместе с грузом для полярной станция Земли Франца-Иосифа и судовой экспедиции на «Седове» было сложено вместе в одном из огромных складов Совторгфлота в порту на правом берегу реки, где расположен самый город. Чтобы произвести операцию сортировки» пришлось перебрать и переложить своими руками немало ящиков и тюков. Зато после этого наши грузы были сгруппированы вместе в отдельных штабелях, расклассифицированные по роду груза. Вместе с тем это дало возможность, пользуясь составленной при отправке описью с номерами мест, проверить, все ли пришло и имеется в наличности. Ведь один утерянный ящик с оборудованием или инструментами мог поставить на зимовке в весьма тяжелое положение. Немало беспокойства причинила нам задержка импортных грузов, пришедших в Архангельск с запозданием против назначенного срока. Груз этот состоял из пеммикана для собак, пеммикана для людей, сухого молока в порошке, складной байдарки и подвесного мотора. Все это были чрезвычайно нужные вещи. Без пеммикана, представляющего концентрированный корм из смеси сушеного мяса, муки и жиров, нечего было думать пускаться в длительные маршрутные путешествия, В день его достаточно 400–500 г на собаку, то есть на упряжку в 10 животных не более 5 кг. Имея запас в 150 кг, а такой груз корма в числе прочего снаряжения увезти на нарте можно, маршрут обеспечивается кормом та месяц. За этот срок при напористой работе можно пройти и исследовать до 1 000 км. При кормежке же мясом его нужно не менее 1,5–2 кг на собаку. Таким образом в этом — случае путешественник сможет захватить корма лишь на 7—10 дней пути. Еще без байдарки, мотора и концентрированного продовольствия мы могли бы обойтись, но без пеммикана собакам никак. Бели бы этот груз запоздал, нам пришлось бы самим всю первую зимовку резать и сушить тонны мяса, толочь его, мешать с мукою и жиром, забросив всю остальную работу. Кроме того, это мясо нужно было бы еще добыть сверх текущей потребности.
Наконец за неделю до назначенного отплытия желанный пеммикан пришел, и мы вздохнули с облегчением. Теперь в запасе было пять тонн концентрированного собачьего корма, что обеспечивало работу четырех упряжек в течение 250 дней. С таким фондом можно было отправляться. Кроме того, пришло 60 кг пеммикана для людей, 50 кг лактогена (сухого молока) и 20 кг мясного шоколада.
Немало хлопот было и с меховой одеждой. Когда в первый приезд а Архангельск Г. Ушаков заключил соглашение с Госторгом, ему было обещано изготовить все, согласно представленному списку. На деле же выяснилось иное.
Спальных меховых мешков не сделали, ссылаясь на отсутствие выделанных оленьих шкур, меховая одежда и особенно обувь оказались плохо сшитыми. Лишь одни малицы да совики отвечали своему назначению.
С мешками в конце концов уладилось, их все же сделали. Зато запасного материала: шкур молодых оленей — неблюев, шкур с наг оленя для обуви и рукавиц «камусов», оленей-телят «пыжиков», нерпы и морского зайца благодаря любезности зав, складом тов. Леонова набрали достаточно, выбрав лучшее из всего имевшегося в наличии запаса, Все превосходно выделано и продублено. Теперь можно быть спокойными. Из такого материала мы сами сможем сшить что потребуется для маршрутов. Через неделю непрерывной беготни, хлопот и волнений наконец все более или менее утряслось.
На экспедиционном складе в порту теперь имелось все необходимое для выполнения поставленной перед нами задачи — исследования Северной Земли, Правда, кое-чего против намеченного по плану все же нехватало, но это уже были мелочи, без которых можно и обойтись, 12 июля после приемки угля «Седов» подошел к пристани у складов экспедиции и стал к стенке под погрузку.
«Георгий Седов», построенный в 1909 году в Англии в Глазго (назывался «Beotick»), по своему типу является ледокольным пароходом, то есть судном для активного продвижения во взломанных, вскрывшихся льдах. Однако он способен форсировать и невзломанные участки, если они образуют неширокие перемычки и лед не толще 1,0–1,5 м. В противном случае необходимо прибегать к подрывным работам. Корпус до ватерлинии защищен специальной ледовой обшивкой из полдюймовых стальных листов. Длина судна 76,8 м, ширина 11,0 м. Осадка в полной нагрузке: носа 5,5 м., кормы 6,1 м. Машина одна, тройного расширения, 2 360 лошадиных сил, расход угля около 25 тонн в сутки, при скорости хода 10 миль в час по чистой воде. Водоизмещение 3 056 тонн, грузоподъемность 1 350 тонн. В два трюма пароход может брать более 1000 тонн разных грузов. Угольные ямы вмещают 285 тонн угля, что обеспечивает радиус действия до 3 ООО миль.
В первую очередь начали грузить строительные материалы и постройки. Последние были разобраны, погружены на баржу и поданы к борту «Георгия Седова», Наш североземельокий дом лег на самое дно, так как выгружать его придется в последнюю очередь. В кормовой трюм погрузили кирпич, песок, глину как наиболее тяжеловесный груз. Далее пошли ящики с оборудованием, снаряжением, продовольствием, сперва наши, затем для Земли Франца-Иосифа. За правильностью погрузки наблюдал старший помощник капитана Юрий Константинович Хлебников. В эти дни у него было много работы. Нужно было неустанно следить; чтобы грузы в трюмах распределялись правильно по весу в соответствии с требуемым дифферентом; укладка шла плотно, иначе во время шторма начнется перекатывание, что не только повредит груз, но может поставить в тяжелое положение судно.
Наша же обязанность заключалась в наблюдении за аккуратной погрузкой собственно североземельских грузов, чтобы ничего не было забыто, не поломано, не разбито, уложено в трюмах вместе в компактную массу в определенной последовательности, чтобы каждое место было замаркировано знаком «С. 3», иначе при стоянке в бухте Тихой что-либо по ошибке может оказаться выгруженным. Обычно один из нас находился на складе, указывал, что брать, вел запись отпущенного, другой же принимал на пароходе в трюме и следил за аккуратностью укладки.
Все эти маловажные на первый взгляд детали на самом деле имели существенное значение. Ведь условия высадки могут быть очень трудными. Обстоятельства могут сложиться так, что выгрузиться удастся только частично. Надо было поэтому точно знать, где что лежит, в какой последовательности, чтобы даже в условиях крайней спешки успеть взять все необходимое, хотя бы в минимальных количествах.
Через три дня круглосуточной непрерывной работы трюмы были полны. В последнюю очередь на палубу погрузили предназначенный на мясо рогатый скот и бракованных лошадей на корм собакам на первое время. В дальнейшем, когда судно войдет во льды, можно было рассчитывать на охоту.
Под конец были доставлены собаки. Здесь дело обошлось не без приключений. Журавлев решил их доставить, так сказать, «самоходом». Собрал упряжку штук в 20 псов, подпряг в сани, с трудом, при помощи В. Ходова, вывел на улицу и только успел сесть, как засидевшиеся на привязи псы рванули и вихрем помчались по вымощенной булыжником главной улице славного города Архангельска, так что искры из-под подбитых сталью полозьев снопами летели во все стороны. К счастью для экспериментатора, время было благоразумно выбрано ранее, когда трамвай не ходит и движения по улицам мало. Поэтому все обошлось благополучно, только вблизи пристани на одном из буераков седок был выброшен из экипажа и проверил собственнй спиной, насколько гладки булыжные архангельские мосгговые. Следующие упряжки доставили уже вручную. Для собак в кормовой части и по бортам были построены специальные клетки, но из-за экономии места их имелось далеко недостаточно. Бедные псы вынуждены были лежать буквально друг на друге. Впрочем необычность обстановки подействовала на них умиротворяюще. Несмотря на ужасающую тесноту, драк и обычного рычанья нигде не было слышно.