Здесь совсем не то. Тут «полверсты до ада» по его выражению. Кроме того цели и задачи наших работ, особенно стационарных, Журавлеву во многом непонятны и потому чужды. Принимать в них участие он не может, да и интересоваться этими «бирюльками» считает, невидимому, ниже своего охотничьего достоинства.
Вынужденный бездельничать, Журавлев скучает, лениво что-то читает и отчаянно непрерывно курит, разбрасывая окурки направо и налево. За обедом выпивает разведенный на треть водою стакан1 спирта, а то и два, заваливаясь затем, как есть в обуви и одежде, спать. Спит до вечера, а потом всю ночь бродит, стучит, гремит, не давая никому покоя. Особенно тяжело это отзывается на мне, так как сплю я очень чутко.
Повидимому и Ушакову тоже начало приходиться туго от такого беспорядка. Как-то вечером он заявил во всеуслышание, что с завтрашнего дня устанавливается твердый распорядок дня, которому все обязаны подчиняться. Дежурный по дому встает в 8 часов. В 9 подается чай, в 16 обед и в 21 час вечерний ужин и чай. Огонь на ночь гасится в 1 час. Днем, кроме случаев болезни, никому спать или даже лежать на кровати не разрешено. Ложась на ночь, все должны раздеваться, чаще мыться, менять белье и через 9 дней взвешиваться. Все это совершенно правильно и необходимо, особенно теперь, когда на площади в 20 кв. м в одной маленькой комнате почти безвыходно вынуждены находиться 4 человека, весьма различные по характеру, привычкам и общему развитию. Пока же порядком мы похвастаться не можем.
Пурга, бушевавшая несколько дней, наконец кончилась. Можно хоть выйти на улицу. Ветер уронил треноги электропроводки в магнитную будку и порвал провода. Пришлось при свете фонаря ее восстанавливать, а ноги стоек вкопать в грунт и затем вморозить, чтобы подобные случаи не повторялись. Иначе может получиться короткое замыкание, так как провода не изолированы.
Установленный режим уже нарушен. Выпив за обедом, по обычаю, чайный стакан спирта, Журавлев, как ни в чем не бывало, завалился спать, и все пошло по-старому. Георгий Алексеевич по мягкосердечию и деликатности не сделал ему даже замечания.
После пурги резко потеплело, сегодня, 13 ноября, температура почти ноль градусов при юго-западном ветре. А ранее в полосу ясной и штилевой погоды морозы доходили до —30°.
Окончательное вычисление многократных астрономических наблюдений дало для широты станции 79°30′8″ и для долготы 91°7′8″ или б часов 4 минуты 31 секунда. Склонение магнитной стрелки 34°17′5″ к востоку.
Воспользовавшись тихой погодой, Журавлев поехал на осмотр капканов, несмотря на кромешную тьму. Нужно иметь его способность ориентироваться и буквально собачье чутье, чтобы разыскать места, где капканы расставлены.
Привез живого молодого песца, несомненно помета нынешнего года. Таким образом здесь, на Северной Земле, песцы не только живут, но и гнездуют. Зверек попал тремя пальцами задней ноги и теперь лишь слегка прихрамывает. В комнате очень быстро привык к людям, спокойно ест из рук, дается гладить и только слегка ворчит, когда дразнишь. Однако вскоре от него в помещении появился сильный запах, так как гадит он всюду. И как он ни был симпатичен, пришлось его убрать. Ходов сделал клетку, и теперь песец живет на чердаке в углу.
Веду круглосуточные наблюдения магнитных элементов для выяснения их характера и колебаний через каждый час. Выявились сразу же сильные колебания величины склонения, иногда меняющегося до ½° в течение нескольких минут.
Луны нет, нет сегодня и северного сияния. Темно поэтому так, что ходить без фонаря совершенно невозможно, иначе то-и-дело запинаешься за невидимые препятствия в виде снежных заструг и бугров. При ясном небе и сиянии все же хоть немного светлее, но, впрочем, очень мало. Вот, когда появится луна, которую ждем с нетерпением, и если будет ясно, света станет достаточно, чтобы ходить и ездить без особых затруднений. Георгий Алексеевич предполагает тогда отправиться на базу Серпа и Молота, чтобы забросить туда партию продовольствия и пеммикана для собак, которого для весенних маршрутов потребуется порядочно.
Пасмурно по прежнему. С утра начал очень резко падать барометр и к вечеру понизился более чем на 10 миллиметров. Началась пурга, пока еще слабая, К утру она бушевала уже во-всю. На улицу выйти совершенно невозможно. Даже дышать трудно из-за мельчайшей снежной пыли, наполняющей воздух, а чтобы пройти 20 м до склада, надо приложить героические усилия. Барометр все падает, дойдя уже до 728 миллиметров. Вечером пурга резко оборвалась, прекратившись буквально в несколько минут, но барометр на это явление никак не реагировал. Стало вдруг тихо и ясно. На небе видны звезды. Вся эта мирная картина так необычайно контрастна по сравнению с вакханалией бури, которая творилась еще полчаса назад. Вообще колебания погоды зимою в Арктике бывают изумительны, причем нередко барометр на них совсем не реагирует. Бывает, что перед пургою и во время ее давление стоит высоко и продолжает повышаться, что по общепринятым воззрениям должно указывать на хорошую погоду. Здесь же наоборот.
Сегодня утром (23 ноября) около шести часов все были разбужены страшным шумом и гомоном собак под окнами. Журавлев, крикнув, что это наверное подошел медведь, сунул наспех ноги в валенки, — накинул малицу, схватил тут же висевшую винтовку и выскочил пулей на улицу. За ним последовали и мы. Было очень темно. На фоне черного беззвездного неба около будок метеорологической станции метрах в десяти от нас белел огромный силуэт медведя, окруженного собаками, ухитрившимися вырваться за ночь из загородки. Журавлев открыл огонь, зверь зарычал и упал, одновременно послышался и собачий визг. Подошли и, увы, рядом с медведем обнаружили убитой одну из наилучших собак — Полюса, а рядом тяжело раненого Рябчика. Зверь оказался крупной, довольно тощей медведицей с пустым желудком и нестертым мехом на подошвах лап, а это, по славам Журавлева, свидетельствует, что она все время лежала в берлоге и только недавно вышла, чем-то потревоженная. Из выпущенных пуль в нее попала только одна. Рябчик из упряжки Ушакова, очень похожий по масти и нраву на Варнака, но лишь немногим слабее и меньше его, получил пулю по лопаткам. Вся задняя часть тела парализована, и, без сомнения, часы его сочтены. Это будет уже третья жертва. Осенью еще пропал Худой, погнавшийся по льду за медведем и так и не вернувшийся.
Темно попрежнему, хотя молодая луна уже должна появиться. Впрочем восходит она пока еще поздно, да и свету дает недостаточно. Журавлев ездил на Голомянный по капканам. Привез сразу трех песцов. У одного лапки выпачканы в красной глине, невидимому он только что прибежал прямо с материка Северной Земли. На одной из привад был медведь, но успел удрать. Журавлев видел лишь, как мелькнула его тень. Мясо, конечно, оказалось съеденным, капканы спущенными и разбросанными.
Снегу пургами всюду нанесло порядочно. Особенно много его около дома, где кругом разбросаны еще с осени пустые ящики, оставшиеся от постройки материалы и, главное, с южной стороны, откуда чаще всего дует, сложена поленница дров. Из-за нее вытянулась огромная заструга, доходящая до саней вплоть. К весне нас, пожалуй, занесет до крыши.
Сегодня, 30-го, Журавлев с Ушаковым вновь отправились на Голомянный. Очищая на улице от снега вход в сени я вдруг услышал около метеобудок упорный лай нашей дряхлой суки Диски, которая одна в этот момент была на свободе. Подойдя на лай, увидел белый силуэт медведя, спокойно шагающего к дому. Заскочить в дом, схватить карабин и крикнуть Ходову, что подошел зверь, было делом одной минуты. Несмотря на электрический фонарь на мачте флюгера на крыше и огни в окнах, медведь продолжал итти все так же размеренно и был уже метрах в десяти. Я выстрелил в силуэт два раза, медведь рявкнул и бросился наутек. Выскочивший в этот момент Ходов, не долго думая, кинулся за ним. Я задержался, выпуская из загородки нашего медвежатника Мишку, иначе раненый зверь уйдет далеко. Пес сразу сообразил, в чем дело, и вихрем помчался вдаль, где уже был слышен лай Диски, неотвязно следовавшей за медведем, несмотря на свою старость. Торопясь в темноте, то-и-дело запинаясь за невидимые торосы, проваливаясь по пояс в какие-то забитые снегом ямы, скатываясь кувырком с незамеченных заструг и торосистых нагромождений, спешу туда, где слышен гомон собак и по временам выстрелы. Пока успел прибежать, все уже было кончено. На убитом медведе сидел торжествующий Ходов, а рядом с ним тяжело дышащие, то-и-дело хватающие снег собаки, Раненого зверя Василий Васильевич преследовал по пятам, один раз, свалившись с торошенной гряды, упал чуть не на него, несколько раз стрелял, но, конечно, сразу попасть по убойному месту в темноте на бегу дело мудреное. Вернувшись за санями на базу, чтобы притащить тушу, застали там вернувшихся наших, На Голомянном они ничего не видели. Совместно сходили и приволокли добычу, при вскрытии оказавшуюся довольно тощей холостой самкой. Итак, это уже второй зверь, так смело подходящий к дому.