Рассказывал мне Абу Хафс, писец (он из потомков Рауха ибн Зинбаа аль-Джузами), что он слышал, как один человек из тех, кто называет себя именем законоведа, — знаменитый передатчик преданий — был спрошен об этом хадисе и сказал: «Урчащее — это арбуз».

Говорил нам Ахмад ибн Мухаммад ибн Ахмад: «Рассказывали нам Вахб ибн Масарра и Мухаммад ибн Абу Дулайм со слов Мухаммада ибн Ваддаха, Яхьи ибн Яхьи, Малика ибн Анаса, Зайда ибн Аслама и Ата ибн Ясара, что посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — сказал в длинном хадисе: «Кого охранил Аллах от зла двух, тот войдет в рай». И спросили его об этом, и он сказал: «Это то, что меж его челюстями и меж его ногами».

Я часто слушаю тех, кто говорит, что защищают себя, подавляя страсть, мужчины, а не женщины, — и долго этому удивляюсь. Поистине, мне принадлежит слово, от которого не отойду я: и мужчины и женщины в склонности к этим вещам одинаковы. Всякий мужчина, когда намекнет ему прекрасная женщина о любви, и продлится это, и нет тут препятствия, попадет в сеть сатаны, и прельстят его прегрешения, и взволнует его похоть, и погубит его желание, и всякая женщина, которую призывает мужчина в подобном же положении, дает ему над собою власть по решению предопределенному и действительному приговору, от которого никак не уйти.

Рассказывал мне верный друг из моих приятелей, человек совершенный в законоведении, диалектике и знании и обладающий твердостью в вере, что полюбил он девушку, знатную, образованную, наделенную удивительной красотой. «И я намекнул ей, — говорил он, — и она испугалась; потом я намекнул снова, и она отказалась, и продолжало дело тянуться, и любовь к ней все усиливалась, но она была глуха к моим словам. И, наконец, побудила меня моя чрезмерная любовь к ней дать, вместо с моим молодым дядей, обет, что, когда мне достанется от нее желаемое, я покаюсь Аллаху истинным раскаянием. И не прошло много дней и ночей, как подчинилась девушка, после упрямства и отдаления, и сказал я тогда моему дяде: «Отец такого-то, ты исполнил обет?» — «Да, клянусь Аллахом!» — ответил он, и я засмеялся и вспомнил из-за этого поступка слова, постоянно достигающие нашего слуха, что в стране берберов, соседней с нашей Андалусией, развратник искупает свой грех тем, что, удовлетворив, с кем хотел, свое желание, кается Аллаху. И ему не препятствуют в этом, и порицают того, кто намекнет ему словом, и говорят намекающему: «Разве запрещаешь ты покаяние человеку-мусульманину?»

«И помню я, — говорил рассказчик, — как та девушка плакала и говорила: «Клянусь Аллахом, ты довел меня до предела, который переступила я, слушая твои уговоры, и не думала я, что соглашусь на это с кем-нибудь!»

Я не отрицаю, что праведность у мужчин и женщин существует, и ищу защиты у Аллаха от того, чтобы думать другое, но видел я, что люди глубоко ошибаются относительно смысла слова этого — «праведность». Вот верное и истинное толкование его: «Праведная женщина — это та, которая, когда ее сдерживают, сдерживается, и когда ее побуждают — отказывается, а развратная — та, которая, когда сдерживают ее, не удерживается и, когда встает препятствие между нею и желаемым, облегчающим мерзости, старается ухитриться и достигнуть их разными хитростями. А среди мужчин праведник тот, кто не вхож к людям разврата, не стремится к зрелищам, привлекающим страсти, и не поднимает взора на образы, дивно созданные. И развратник — тот, что общается с людьми порочными, тянется взором к лицам, сотворенным необычно, ищет зрелищ вредных и любит уединения гибельные. Праведные мужчины и женщины подобны огню, скрытому в пепле, — он обжигает тех, кто к ному приблизился, только когда пепел подвигают; а развратные подобны огню горящему, который сжигает все».

Что же касается женщины, которая пренебрегает собою, и мужчины посягающего, то они погибли и пропали; поэтому-то запретно для мусульманина наслаждаться, слушая пение посторонней женщины, и первый взгляд на нее будет тебе в пользу, а второй — во вред. Сказал посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — «Кто рассматривает женщину, когда постится, и видит размер ее костей, тот нарушил пост», и того, что дошло до нас из запрещения любви в словах ниспосланной книги, вполне достаточно. От этого слова, то есть «любовь», образовано имя с несколькими значениями, и мнения о происхождении его у арабов различны, — это признак склонности и приверженности души к подобным предметам, и тот, кто удерживается от любви, борется со своей душой и воюет с нею.

Я расскажу тебе нечто, что ты видишь воочию. Я никогда не видал, чтобы женщина, находящаяся в каком-нибудь месте, когда чувствует она, что ее видит мужчина или слышит ее присутствие, не сделала бы лишнего движения и не сказала бы лишнего слова, и это движение и слово не таковы, как ее прежние слова и движения. И я видел, что женщину заботит прежде всего, как звучат ее слова и выглядят ее движения, все это заметно по ней и видимо ясно, так что намерения ее не скрыть. Мужчины таковы же, когда почуют рядом женщину. А что касается желания показать уборы, плавность походки и непременно отпустить шутку, когда женщина проходит мимо мужчины или мужчина мимо женщины, — то это уже само собою разумеющееся, яснее солнца в ясный день.

И Аллах — велик он и славен! — говорит: «Скажи правоверным, чтобы опускали они свой взор и охраняли срамоту свою», — и сказал он, — да святятся имена его: «И не ударяйте ногами, чтобы стало известно то, что скрываете вы из уборов наших». И если бы не знал Аллах — велик он и славен! — как тонки и глубоки старания довести любовь до сердец и как ловко строятся козни, чтобы ухитриться и привлечь любовь, наверное, не открыл бы Аллах этой глубокой мысли, глубже которой быть некуда.

Однако люди упрямы в достижении своей цели, и мне известны их тайные мысли, и мужчин, и женщин, и причина этого в том, что я хорошо разбираюсь в людских помыслах, зная, на что способны ради этого дела.

Говорил нам Абу Амр Ахмад ибн Мухаммад ибн Ахмад со слов Ахмада Мухаммада ибн Али ибн Рифаа, Али ибн Абд аль-Азиза и Абу Убайда аль-Касима ибн Салляма, ссылавшегося на своих наставников, что посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — говорил: «Ревность принадлежит к вере».

И непрестанно искал я рассказы о женщинах и узнавал тайны их, и привыкли они к тому, что я скрытен и держу язык за зубами, и осведомляли меня о глубоких тайнах своих дел. И если бы не привлекал я внимания к вещам постыдным, от которых ищут защиты у Аллаха, право, рассказал бы многое о бдительности женщин во зле и о коварстве их в этом, — и это чудеса, ошеломляющие разумных.

Я хорошо знаю и твердо усвоил это, но знает притом Аллах — достаточно его, как знающего! — что чист мой двор, здравы покровы и белы одежды. И клянусь я Аллахом и величайшей клятвой, что никогда не развязывал я плаща над запретной срамотою, и не взыщет с меня господь мой за великое прегрешение блуда, — не совершал я его с тех пор, как стал разумным, и до сего дня, и Аллаха должно хвалить и благодарить за прошлое, ища у него защиты на оставшийся срок.

Передавал нам кади Абу ар-Рахман ибн Абдаллах ибн Абд ар-Рахман ибн Худжжаф аль-Муафири (а он достойнейший кади, которого знал я) со слов Мухаммада ибн Ибрахима ат-Тулайтыли, ссылавшегося на кади в Египте Бакра ибн аль-Ала, будто о словах Аллаха, великого, славного: «А о милости господа твоего — вещай», — есть толкование кого-то из древних, что должен мусульманин рассказывать о милости, которую оказал ему Аллах, внушив ему повиновение к господу его, — а это величайшая из милостей, в особенности если относится повиновение к тому, чего обязаны мусульмане избегать или чему должны они следовать.

А причиною того, о чем я упомянул, было то, что в ту пору, когда разгорался огонь юности и пыл молодости и владела мною молодая беспечность, я жил взаперти и охраняемый среди доносчиков и доносчиц, а когда я стал властен над собой и разумен, я подружился с Абу Али аль-Хусайном ибн Али аль-Фаси в собраниях Абу-ль-Касима Абд ар-Рахмана ибн Абу Язида аль-Азди, нашего шейха и моего наставника, — да будет доволен им Аллах! А упомянутый Абу Али был человек разумный, деятельный, ученый, из тех, кто выступил вперед в отношении праведности и истинного благочестия в воздержании от мирского и рвении ради последней жизни. Я считаю, что он был бессильным, так как у него никогда не было жены, и я вообще не видел ему подобного по знаниям, поступкам, вере и благочестию. И дал мне от него Аллах большую пользу, и узнал я действие злого дела и мерзость грехов, и умер Абу Али — да помилует его Аллах! — на пути в паломничество.