Фабрицио сжал руку полицейского.

— Я никогда не забуду, что ты сделал для меня этой ночью, никогда!

Ровно в одиннадцать часов Замбрано набрал номер, нацарапанный Рао на спичечном коробке.

— В «Ла-Терраца», в три часа, — ответил незнакомый голос.

«Форд»-универсал и «мерседес» стояли перед рестораном.

Хорошо одетые мужчины прохаживались по тротуару перед «Ла-Терраца».

— Они ждут нас? — спросил Мэлоун.

— Это его обычная свита, — ответил Замбрано.

Увидев полицейских, мужчины разделились и заняли позиции вдоль стены здания и возле припаркованных машин, следя цепкими глазами за всем происходящим.

Рао сидел один на террасе ресторана.

— Эй, Тони, — позвал один из телохранителей.

Рао поднял голову, внимательно взглянул на полицейских.

В «Ла-Терраца» кипела жизнь. Официанты в белых рубашках носились как угорелые от стола к столу. Туристы глазели на стеклянные прилавки, уставленные итальянскими деликатесами.

Карло Фабрицио сидел за дальним столиком в углу ресторана. Он был один, не считая обслуживавшего его официанта. Карло сидел прямо, сложив руки на столе перед собой.

— Он похож на старого винодела, — прошептал Мэлоун.

Увидев их, Фабрицио поднялся навстречу старому другу.

Крестный отец одной из самых больших криминальных Семей в Нью-Йорке обнял и поцеловал Замбрано в обе щеки. Мэлоуна он приветствовал кивком.

— Прекрасно выглядишь, Карло, — заметил Замбрано, выбирая печенье из стоявшей на столе корзинки.

— Я неплохо себя чувствую, Николас. — Карло улыбнулся. — Помнишь снежок?

— Что случилось с тем парнем?

— Он продолжал делать глупости, пока с ним не произошел несчастный случай. Непоправимый.

Мэлоун чувствовал неловкость, слушая, как друзья предаются воспоминаниям. Он имел «с ними» дело и раньше и знал, что невозможное становится возможным, когда за дело берется мафия. Но сидеть рядом с Фабрицио как бы означало установить дипломатические отношения с организованной преступностью. «Надо через это пройти», — решил он.

— Какое у вас ко мне дело? — Фабрицио перевел взгляд на Мэлоуна.

Тот вынул из кармана сложенный лист и положил на стол. Постукивая по нему пальцем, Мэлоун сказал:

— Здесь список складов, разбросанных по всей стране. Надо узнать, что в них хранится.

— Это важно для тебя, Николас?

— Да, очень, — ответил Замбрано.

— Там могут возникнуть сложности?

— Там охрана. Но для ваших людей не составит особого труда проникнуть туда и выйти незамеченными. Навряд ли будут осложнения.

Фабрицио мрачно взглянул на Мэлоуна.

— Надеюсь, что нет, лейтенант. Это было бы некстати для нас обоих.

В два часа того же дня откуда-то вдруг вынырнули Яков Андерман и Брэкстоны и как ни в чем не бывало возобновили свою обычную работу. Первым побуждением Мэлоуна было притащить их в участок и как следует допросить. Но он понимал, что это ничего не даст. Они наверняка подготовились к беседе с ним, на все вопросы дадут ответы, и их адвокаты на подхвате. Расследование затянется на неопределенное время, а его у Мэлоуна было мало.

В три часа дня Тэа и Олдридж Брэкстоны спустились в метро на Пятьдесят девятой улице. Обычно они не ездили на метро, но сегодня были вынуждены смириться с неудобствами и воспользоваться общественным транспортом, чтобы убедиться в отсутствии слежки.

На перроне теснились покупатели. Многие тащили пакеты из универмага «Блуминдейл». Олдридж Брэкстон, наклонившись, заглянул в темный туннель, потом посмотрел на часы.

— Чертовы поезда, — пробормотал он.

Какой-то бизнесмен, стоявший в нескольких футах от него, тщательно складывал страницы «Нью-Йорк таймс». По платформе, пританцовывая, прошел чернокожий парень в яркой африканской рубахе и поношенных сине-красных кроссовках. На голове у него были наушники портативного радиоприемника, на шее болталось костяное ожерелье, черные очки скрывали глаза. Белые расступались перед ним, черные из среднего класса косились, а «братья и сестры» одаривали улыбками.

Бизнесмен тоже заглянул в туннель и полистал газету.

Неожиданно на платформу вкатился поезд. Он быт изукрашен и размалеван уличными художниками. Все поспешно отступили от края платформы. Двери вагонов открылись, и из них повалила толпа, навстречу ей хлынула другая, пытаясь попасть в вагон. Слышались крики, ругательства. Тэа с братом локтями и плечами проложили себе путь в вагон. Тут же чей-то палец уперся в низ живота Тэа.

— Это ты сделал? — прошипела она брату.

— Что именно?

— Ладно, не важно, — пробормотала она.

Все стены вагона были разрисованы из краскораспылителей. Люди, набившиеся в вагон как сельди в бочку, хватались за поручни, облепленные многочисленными руками.

«Осторожно, двери закрываются!» — произнес голос из динамика с явным латиноамериканским произношением.

«Следующая станция — „Бридж-Плаза“», — немыслимо коверкая слова, сказал тот же голос.

Поезд дернулся, остановился, качнувшись, дернулся снова и наконец покатил со станции. Олдридж смотрел на притиснутых друг к другу людей.

— Господи, как они выносят это изо дня в день? Настоящая скотовозка.

Бизнесмен стоял в толпе, верхний край газеты упал ему на лоб, он глядел из-под него в окно на проносившиеся мимо огни туннеля. В измазанном стекле было видно отражение Брэкстонов.

Чернокожий парень стоял в передней части вагона, слушая свое радио и дергаясь в такт музыке. Все старались держаться от него подальше, но никто на смотрел не парня, опасаясь оскорблений. Он запрокинул голову и поправил очки. Он ясно видел Брэкстонов; они держались за поручни прямо перед ним.

Пока поезд метро мчал Брэкстонов по туннелю, приближаясь к мосту Куинсборо, Ахмад Марку и Айбан Язиджи вышли из своего убежища в Сохо и замахали руками проезжавшему мимо такси. Ремонтники из компании «Кон Эдисон» работали на углу. Один из них сдвинул крышку люка, другой натягивал оранжевую жилетку.

Такси с Марку и Язиджи повернуло на Западный Бродвей.

Джек Харриган едва закончил инструктировать техников, ставящих «жучки» на телефоны Брэкстонов, когда детективы, сидевшие в грузовике компании «Кон Эдисон», передали по радио, что преследуют такси, которое направляется на юг, и сейчас едут по мосту Триборо.

Брэкстоны вышли из метро на эстакаду и спустились вниз по лестнице. Задержавшись у разменного киоска, они наблюдали за спускающимися по лестнице пассажирами. Мимо прошел бизнесмен с аккуратно сложенной «Таймс» под мышкой. Олдридж Брэкстон подошел к двери, выходящей на мостик, соединяющий северную Бридж-Плаза с южной. Толкнув дверь, вышел и прошел до середины мостика. Движение по мосту Куинсборо было интенсивным. Автобусы выстроились в очередь с северной стороны Бридж-Плаза. Он не заметил ничего подозрительного. Убедившись, что за ними не следят, вернулся и позвал сестру.

Черный парень в цветной рубашке, пританцовывая, спустился по лестнице. Подбежав к выходу, он выглянул на улицу и увидел, как Брэкстоны садятся в такси. Запомнив номер, пригнул антенну от правого наушника ко рту.

— Особый-2 — Центральной. Прием.

В три пятьдесят восемь центральная объявила по полицейскому радио приказ засечь такси, везшее Брэкстонов.

— Не останавливайте их. Сообщайте местонахождение и направление движения, — передал диспетчер.

Патрульный Фрэнк Мэрфи величественно вышел из радиофицированного патрульного автомобиля, как и подобает настоящему моторизованному полицейскому. Черные краги сияли, бриджи хранили складку, нашивки сверкали. Он подошел к только что остановленной им машине. За рулем сидела женщина. Мэрфи знал наизусть, что последует дальше. Он скажет, что она превысила скорость, а дама примется кокетничать. Он потребует права, она начнет беспомощно рыться в сумочке. «Офицер, меня раньше ни разу не штрафовали», — невинно объявит она. Затем начнет ссылаться на личные неурядицы, заставившие ее превысить скорость. Мэрфи, понимающе улыбаясь, заберет права и техпаспорт и возвратится к своему автомобилю, чтобы выписать штраф. Потом вернется к нарушительнице с квитанцией в руках. Тут дама преобразится, вырвет у него документы и рванет с места, обозвав его на прощание сволочью.