Потом я кинулась и начала целовать его.

Он взял меня за плечи, аккуратно оттянув от себя, а потом, бросив ещё один печальный взгляд, развернулся и ушёл. А я, сев на пол, обхватив руками колени, зарыдала. Я не знала, зачем я это сделала, я не знала, что я буду делать завтра, что скажу ему. Тут я заметила, что все мысли мои кружились именно вокруг Ümitа. Об Али я вовсе не вспоминала. Именно в тот момент я осознала, как мне нужен Ümit. Я достала из шуфлядки плюшевую корову, обняла её и зарыдала с двойной силой.

- Ой, дура же! Ты что, белены объелась? – Катька не могла поверить своим ушам.

- Я не знаю, - тягая носом, ответила я.

- Сегодня ты берёшь торт, а лучше шампанское, и идёшь к нему грехи замаливать. Это ж надо, в кое то веки нормальный человек попался, а ты… Эх, говорить не о чем…

- А что я ему скажу, - не переставая хлюпать, спросила я.

- Придумала же, что ночью сказать, и тут придумаешь.

Я волком глянула на Катьку.

- Ты ещё здесь? Так, руки в ноги и дуй на пляж, я думаю, он там.

Хлюпнув в последний раз, я слезла с кровати.

Я наматывала уже шестой круг по пляжу. Ümitа нигде не было. Осознав, наконец, бесполезность последних трёх кругов, я вернулась в отель. В баре и в ресторане его тоже не было.

- Эртан, ты не знаешь, где Ümit?

- На пляже, наверное…

- Да нет его там. Ты не знаешь, где он живет?

- Нет, не знаю, - явно лукавил ресепшионист.

- Ты же знаешь, - не унималась я.

- Да, знаю, - врать он не умел (непростительный недостаток для турка),- но сказать не могу.

- Эртан, мне очень надо, это очень важно.

- Ну не могу я, он мой друг.

- значит тебе же хуже будет, если он так и не узнает, что я ему сказать хотела.

- Ne lan… Пиши Fener Mah. 35\21, - сдался Эртан.

- Спасибо огромное.

Я шла вдоль Fener Mahallesi с подарочным пакетом в руках. В нем, на боку, лежала та самая плюшевая корова с виноватым взглядом и записка:

«Извини, ты действительно очень хороший. Я должна тебя увидеть. Мы должны поговорить. Я буду ждать тебя на пляже в 23.00»

Я подошла к нужному дому, сердце бешено билось. Я поднялась на третий этаж и нажала кнопку звонка… Никто не открыл… Тогда я спустилась вниз и опустила пакет в почтовый ящик.

- Ну, ты его видела? – накинулась Катька на меня с расспросами.

- Нет, но я ему записку оставила. Сегодня в 11 на пляже буду его ждать. Как думаешь, придёт?

- Конечно, не сомневайся, ты ему нравишься, я тебе сразу говорила.

Темнело… Я вышла из отеля, в последний раз втянула воздух ночной Анталии – завтра днём мы улетали. Перед моими глазами проносились картины этих долгих, и в то же время так быстро пролетевших дней. Я шла по до боли знакомой дороге к не менее знакомому пляжу. Луна отражалась в море. Волны покачивали, несли её по воде. То тут то там виднелись силуэты влюбленных пар: некоторые целовались; некоторые сидели обнявшись, прижавшись друг к другу; некоторые держались за руки, смотря один на одного. Лишь я была одна. Я просила звёзды привести его ко мне. У меня было так много, что сказать ему… Время шло, а его всё не было… Окончательно озябнув после часа ожидания, я решила вернуться в отель.

-Так быстро? – изумилась Катька.

- Он не пришёл, - с этими словами плюхнулась на кровать и отвернулась к стенке: я не хотела, чтобы Катька видела, что я плачу…

День 7

Наш самолёт вылетал в 15.40. Было около полудня. Я молча опустилась на чемодан, глядя в окно на Анталию, которая готовилась стать всего лишь воспоминанием и стопкой фотографий через каких-то четыре часа. Я уже чувствовала приближение «посттурецкой» депрессии. Именно сегодня я не была готова встретить Минск. Слишком многое было не так, как хотелось бы.

- Я сейчас, - крикнула я Катьке и зашагала к выходу.

Увидев меня, Эртан печально улыбнулся:

- Сегодня улетаете?

- Да, - вздохнула я. - Ümit не приходил?

- Нет, - печально ответил ресепшионист. – Как ты думаешь, я Кате нравлюсь?

Я настолько не ожидала услышать именно этот вопрос, что невольно улыбнулась.

- Знаешь, не стоит. Катька… она такая… ну…

- Я знаю… - он становился всё печальнее и печальнее.

- Ну, Ирка, ты идёшь?! Я твои чемоданы тягать не буду, - Катька перегнулась через перила.

- Иду…

Эртан занялся нашими чемоданами, а мы вызвали такси. Загрузившись в машину, мы дружно помахали руками Эртану. Он ответил тем же.

Таски неслось по серой дороге. Солнышко пыталось пробить стекло своими лучами. Я прислонилась к окну. Пальмы проносились с бешеной скоростью, дома с турецкими флагами, свешенными с балконов, печально провожали нас взглядами пустых окон. Поворот, другой… Бесчисленные кафешки, сувенирные лавки, люди… Всё было на улицах Анталии в этот момент… всё, кроме него…

Аэропорт как всегда встретил нас суетой. Это немного вывело меня из прощального транса. Регистрация уже началась. Мы с Катькой поспешили сдать багаж и получить посадочные талоны. Я особо не торопилась, но подруга больно уж рвалась в ‘Duty Free’. Мы прошли к паспортному контролю. Вот они, эти ворота, после которых нет пути назад… Я обратила внимание на пару: смуглый молодой человек в форме служащего офиса по аренде автомобилей и светлая девушка с чемоданами. Они стояли обнявшись, и девушка плакала, оставляя мокрые пятнышки от слезинок на его белоснежной рубашке.

«Зря плачешь, милая, - подумала я, - не стоит относиться к курортным знакомствам серьёзно».

Я подняла свой чемодан и потянула его к заклятым воротам, как вдруг услышала:

- Ира, подожди! – по эскалатору бежал Ümit.

Я не знаю, о чем я тогда думала, но я оставила чемодан и бросилась к нему. Он буквально словил меня и долго кружил, не отпуская.

- Ира…

- Ümit, извини за то… - он закрыл мне рот ладонь..

- Ничего не было… - прошептал он. – Ты забыла свой подарок.

С этими словами он протянул мне уже знакомый подарочный пакет. Я заглянула внутрь. Оттуда на меня таращилась плюшевая корова. Я снова обняла его.