...Родовой дом князей Лобановых-Ростовских по сей день стоит на своем исконном месте, на углу Никитских ворот (Никитский бульвар, 14). Старым москвичам это здание известно как кинотеатр «Повторного фильма», а сегодня там располагается один из московских театров.

...В разного рода мемуарах да и в современной жизни подчас сталкиваешься с такими супружескими парами, что диву даешься: какие же силы могли соединить столь разных и столь бесспорно неподходящих друг другу людей? И зачем они только поженились? Их чужеродность очевидна даже человеку, не посвященному в хитросплетения их семейной жизни. Еще спасение, если им удастся побыстрее избавить друг друга от своего общества. Куда хуже, если двое несчастных, поверив нелепой поговорке «стерпится – слюбится», останутся жить под одной крышей, с трудом усмиряя холодную неприязнь друг к другу.

Клеопатра и Александр Лобановы-Ростовские считались по всем статьям подходящей парой. В высшем свете, злоязычном и скором на приговор, о них говорили с полной благожелательностью. Открытого характера, незаносчивые и некичливые, чуткие ко всяким людским горестям, они не вызывали даже той тайной зависти, которая извечно преследует людей, которым судьба дала все в преизбытке.

                                    

Унаследовав огромное состояние, молоденькая, но не блещущая ни красотой, ни особыми дарованиями Клеопатра стала предметом обсуждения всего петербургского общества. Маменьки, имеющие сыновей-холостяков, осаждали ее, как крепость, взятие которой обеспечивало полное процветание на всю оставшуюся жизнь. Богатая невеста, к чести ее будет сказано, не дрогнула под шквалом лести и любезностей и спокойно поджидала человека, который придется ей по сердцу.

Правда, горе не обошло и их стороной: первенец княжеской четы, дочь Анна, скончалась в младенчестве, а других детей Бог не давал. Но едва ли это обстоятельство послужило началом охлаждения чувств супругов – сначала слегка, а потом настолько заметно, что об этом уже заговорили во всех гостиных Петербурга.

Получалась странная вещь: оба не могли справиться с грузом богатства, которое чем дальше, тем очевиднее непомерной тяжестью ложилось на их плечи, уничтожая то, без чего задыхается и погибает любовь, – теплоту отношений, доверие, удовольствие жить вместе под одной крышей. Словом, самым фатальным образом сокровища канцлера будто принялись за что-то мстить наследникам. Богатство не украшало, а усложняло их жизнь. Да и само оно – немереное – загадочным образом пускалось по ветру, утекало меж пальцев.

Совершенно непонятно, например, почему дворец на Почтовой улице уже вскоре после свадьбы Клеопатры частично стали сдавать внаем, а потом и вовсе продали Почтовому ведомству.

Вместо него супруги взялись строить огромное здание у восточного фасада Исаакиевского собора.

Его стоимость чуть ли не в два раза превысила сумму, которая была выручена за дворец на Почтовой. Но и надежды супруги Лобановы-Ростовские возлагали на новостройку огромные. Выражаясь современным языком, суть их «бизнес-проекта», в те времена еще невиданного в аристократической среде, заключалась в том, что парадная часть дома, обращенная в сторону Исаакиевского собора, предназначалась для хозяев, а остальное – под съемные квартиры. Внутренняя планировка учитывала и устройство двух залов для проведения свадеб, балов, юбилеев и прочих торжественных мероприятий. Небольшие помещения на первом этаже предполагалось отдать в аренду лавочникам, держателям пивных погребов и маленьких ресторанчиков.

                               

Восемнадцатилетним корнетом князь Лобанов-Ростовский заслужил свой первый боевой орден, а наградную золотую шпагу тоже добыл себе на полях сражений. Через двенадцать лет его мундир украшали уже генеральские эполеты. Общительный, дружелюбный нрав всегда делал его душой компании, а прекрасная внешность обеспечивала полный успех у прекрасных дам. Именно на него, красавца и весельчака, обратила внимание одна из самых богатых невест России – Клеопатра Кушелева-Безбородко.

Разумеется, все это должно было возместить огромные затраты по постройке дома и пополнить доходы Клеопатры Ильиничны.

Сегодня это бывшее частное владение княжеской четы известно как «дом со львами». И не в последнюю очередь благодаря пушкинскому «Медному всаднику»: несчастный герой поэмы Евгений пытался спастись от наводнения, пристроившись на одном из мраморных львов, которых изваял знаменитый мастер Паоло Трискорни.

Интересную подробность, доступную только очень наблюдательному человеку, по поводу мраморных львов сообщает П.Я. Канн в книге «Прогулки по Петербургу».

«Заметим, – пишет он, – что это сторожевые львы. Лев, держащий лапу на шаре, должен все время быть в напряжении, иначе шар выскользнет... Внимательно осмотрев изваяние, мы заметим, что один лев бдительно несет свою службу – его лапа возложена на шар. А второй страж утратил бдительность, шар откатился, и лев подкатывает его на прежнее место».

Эта аллегория заставляет вспомнить о хозяевах: мраморный шар можно вернуть «на прежнее место», а вот с человеческими отношениями дело обстоит куда сложнее.

                            

Перечень причин, мешающих супругам жить долго и счастливо, весьма длинен. Каждая эпоха добавляет в него что-то новое, порой весьма оригинальное. К примеру, Лобановы-Ростовские зачем-то затеяли строить огромный дом, очень украсивший Северную столицу, но осложнивший личные отношения супругов. Говорят, нехватка квадратных метров губительна для семейного согласия, а их избыток, выходит, – тоже?

Роковые финансовые просчеты, в которых супруги как будто вступили в состязание друг с другом, неуклонно подводили их к печальному финалу. У них действительно все постоянно «выскальзывало» из рук. Клеопатра Ильинична, по характеру человек добродушный, пришла в неописуемую ярость, узнав, что в Киеве супруг не только проиграл большую сумму денег, но в уплату долга ушло ее имение в Подольской губернии.

Однако и она сама отличалась каким-то непостижимым умением терять одну жемчужину за другой из короны славных предков. Усадьбы Лобановых-Ростовских, расположенные в нескольких губерниях России, ничем не напоминали загородные дворянские жилища с их обязательным набором: парк, пруд и барский с почти непременными колонами дом. Нет, это были настоящие дворцы! И внутренняя обстановка тому соответствовала.

Но вот снова «выскользнуло» – Клеопатра Ильинична продает внучке «Пиковой дамы» Н.С. Голицыной великолепное черниговское имение Гринево, «где дом-дворец», как писали, «почти сколок с Царскосельского дворца», был подлинным музеем: тут находились громадная библиотека, постоянно пополняемая, в большом порядке содержавшийся семейный архив, прекрасные гобелены и картины, целая коллекция вывезенных из Италии этрусских ваз. Правда, Клеопатра Ильинична хотя бы их догадалась пожертвовать Обществу поощрения художников.

Можно лишь добавить, что эту черниговскую глушь украшало и великолепное здание церкви, построенной по чертежам Кваренги, коими петербургскими шедеврами мы любуемся по сию пору. В том же храме были четыре иконы, принадлежавшие кисти Ореста Кипренского.

...Несмотря на все прорухи, Клеопатра Ильинична с превеликой наивностью продолжала считать себя дельной хозяйкой и, как утверждали, самолично вела дела конторы по управлению «домом со львами» – ее последней надеждой хоть как-то свести концы с концами в своем бюджете. Но и этот первый пример домовладельческого бизнеса среди петербургской аристократии совершенно не оправдал себя.