— А чего они дразнятся, я тоже солдат.

— Удерешь?

— Удеру.

— Сиди хоть год.

Через две недели Маяковский доложил, что Васька лезет на разговор. Все его баловали, каждая рота — передачи, плюс от офицерской кухни усиленное питание. Передо мной стоял уже не Васька, а «рядовой 4-й роты русского Восточного полка[191] по личному делу».

— Господин капитан, разрешите служить в вашей команде, не хочу быть денщиком.

— Не обманешь?

Васька обиделся. Я его зачислил… Как разведчик Васька работал прекрасно, уходил переодетым в партизанские места и приносил ценные сведения.

Летом 1943 г. мы издали воззвание к [местному] населению с предложением идти к нам [в полк]. Но добровольцев почти не было. Васька был ефрейтор, имел пистолет и медаль за Восточный фронт на зеленой ленте[192]. Спустя [некоторое] время звонит начальник полевой германской жандармерии Бем[193]: «Забери своего, он черти что делает». Васька собрал «митинг» на главной улице [Бобруйска][194]. Я протолкался.

Васька, красный и потный, бил себя кулаком в грудь: «Вы что же, под юбками у баб сидите, а мы кровь должны за вас проливать, как вас честно просят — поступайте в полк, а вы морды воротите, небось у коммунистов так бы с вами не разговаривали». Увидев меня, Васька вытянулся: «Господин капитан, так что уговариваю вот этих — он презрительно махнул рукой в сторону толпы, — сопливых, к нам в полк идти». Бабы [зашумели]: «Господин офицер, он правильно говорит, нечего мужикам прохлаждаться, пусть к вам идут, чтобы коммуна опять не вернулась».

Однажды дежурный говорит: «Ефрейтор Пискарев просит разрешения войти». Вошел Васька, а за ним оборванный мальчик, лет 11, худой, босиком, испуганный. «Господин капитан, добровольца привел. Парень что надо, и большую охоту имеет». «Митька», — прошептал мальчик. Васька ткнул его в бок: «Уж очень напуганный, еще с детства. Энкавэдисты его испугали».

— Ты, Митя, есть хочешь?

— Хочу, — прошептал мальчик.

— Ну вот что, Васька. Идите к старшине и скажи, я приказал: «Вымыть Митю в бане, накормить, пригнать обмундирование».

Через два часа явились. История [Мити такова]. Отец — колхозник, был арестован НКВД и пропал, там же исчезла и мать, но дед его взял к себе, плел корзинки, делал свистульки. Но много не заработаешь…

— Так ты не любишь коммунистов?

— Не люблю, они моих батьку и мамку забили.

— Ну а дед тебе позволил?

— «Как теперь царя нет, ничего не понять, а если против коммунии — иди и служи», — сказал лишь дед.

— А знаешь кто такой царь?

— Не знаю.

— А где ты его нашел? [— спрашиваю у Васьки]

— На базаре. Там его все какой-то пакет уговаривали отнести, а он не соглашался. Он и раньше партизанам пакеты носил, а увидел, как партизаны пленных немцев расстреляли, не захотел больше.

— Как же ты его привел?

— А Митька знает, где у партизан тут штаб в Бобруйске, и где что у них запрятано. Вы нам дайте велосипед и 5 человек, и через 30 минут все Вам доставим.

Через полчаса явились с двумя людьми в штатском.

— Вот, — торжественно проговорил Вася, поставив передо мной английскую магнитную мину, несколько германских печатей и целую большую стопку разных германских бланков.

— А эти? (на поясе у Митьки висел новенький ТТ[195]).

— Начальник Бобруйского штаба и связной.

По сообщению Митьки, германские саперы осмотрели электростанцию и нашли еще три точно таких же мины. Я отобрал, пока не будет формы, у Митьки пистолет, и он ходил каждый день и любовался им, приговаривая: «Эх, мне бы хоть одного энкавэдиста поймать, я бы ему и батьку, и мамку вспомнил». Пока ему шили обмундирование, вместе с Васькой они ходили на базар в штатском и ловили партизан. Они помогли раскрыть многих коммунистов. Русский Восточный полк ушел на Запад — Митька [остался] в России с дедом в деревни недалеко от Бобруйска, судьба их неизвестна. Васька уехал с нами во Францию.

Васька, якобы по доносу хозяина кафе, украл хлеб. Он этого не мог сделать, но его арестовали. Из тюрьмы полевой жандармерии в городе Рен[196] Васька бежал и явился ко мне. Я прятал его под кроватью десять дней, а потом сделал документы и устроил в русский батальон майора Иванова[197]. Васькина служба на побережье была отмечена в приказе по 7-й армии. Он получил Железный крест, ручные часы и радиоприемник за разоблачение четырех английских разведчиков в [зоне] дислокации 7-й армии. Они разъезжали в форме Вермахта: один «полковник», два «капитана» и шофер. Васька был унтер-офицером и командиром отделения. «Немцы» подъезжали к его посту, но он потребовал документы, «полковник» начал орать. Васька вызвал караул, шпионы [бросились] врассыпную, русские открыли огонь и всех убили. Васька догонял «полковника», тот отстреливался, тогда Васька бросил гранату и убил его. У разведчиков нашли важные документы.

В июле 1944 года маки[198] убили трех стрелков и захватили Васю, который перевозил почту. Через трое суток батальон Васи разбил лагерь партизан, нашел мундир Васи с кровавыми пятнами на груди и на спине. Но Васи так и не нашли. В отместку батальон сжег одну из деревень маки, где только убитыми потерял 30 человек. Погибло все отделение (10 из 12), которым командовал Вася. Пленных не брали. Батальон Васи дрался так, что немцы дали ему высший знак отличия, разрешив носить «мертвую голову» на пилотках, не будучи зачисленным в войска СС. Стрелки этого батальона были все добровольцы, из ближних к Бобруйску деревень, не старше 18 лет.

Впоследствии в моей роте особого назначения[199] в Мюнзингене[200] были еще четыре мальчика, которых в 1942 году подобрала какая-то германская часть и в 1944 году передала русским.

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ I

Главная квартира 10.Х.1942 года

Полевая почта 47340

Командующий генерал охранных войск и командующий тылом армейской группы «Центр»

Оперативный отдел. Регистр. № 571/42, секр. командов.

ГЛАВНОМУ КОМАНДОВАНИЮ АРМЕЙСКОЙ ГРУППЫ «ЦЕНТР». ОПЕРАТИВНЫЙ ОТДЕЛ

СООБЩЕНИЕ ОБ ОБСТАНОВКЕ[201]

В сообщении за июнь 1942 года ОКХ / Главная квартира, датированном 14.7.42 г., указывалось на то, что приказ Сталина «создать в тылу немецкой армии невыносимые условия для врага»[202] недалек от своего выполнения. Этим самым было лишь повторено то, что излагалось в прежних сообщениях об обстановке. В направленном сообщении об обстановке Главному командованию группы армий «Центр» от 10 апреля 1942 года в особенности указывалось на то, что необходимо срочное усиление сил, находящихся в распоряжении командующего тылом армейской группы «Центр», если мы хотим справиться с растущей бандитской деятельностью. Положение в тылу армейской группы «Центр» основательно обсуждалось также с начальником Орготдела ОКХ генералом Блюментритом[203], в связи с его посещением 31.5.1942 года в том отношении, что передача в свое время в декабре месяце[204] подчиненных командующему генералу войск Действующей армии постепенно, но вполне уверенно способствовала овладению бандитами территорией тыла армейской группы «Центр». Господину генералу Блюментриту настойчиво было указано на всю серьезность положения. В качестве выхода из критического положения ему было сделано давно выдвигаемое предложение о передислокации на территорию тыла армейской группы «Центр» в качестве «начинки»[205] запасных армейских частей.