Но это чувство удовлетворенности в душе Титова быстро уступило место другому чувству — озабоченности и тревоге. Излагая свой проект, он вдруг словно приобрел дар видеть его со стороны и, взглянув, понял, сколько еще слабых недоработанных и просто технически беспомощных толкований даже в чертежах.

«Разобьют», — в какое-то мгновение подумал Иван, но тут же возразил себе. Перед ним сидели инженеры, мастера, опытные рабочие; они не могли не понять, что проект существует, в целом верен, несмотря на отдельные недостатки.

Перед собравшимися в техкабинете комсомольцами Иван Титов, заручившись поддержкой парткома, чувствовал себя уже увереннеё. Он спокойным, цепким взглядом живых глаз оглядел сидящих перед собой. С ними ему предстояло работать над чертежами потока, затем строить его. Многих комсомольцев он знал по — работе и даже был знаком с их семьями, составляющими кадровый костяк завода. Надежные ребята, способные, с творческим огоньком! Надо суметь заинтересовать их, и дело пойдет. Среди собравшихся Иван увидел Варю Жданову; она сидела немного поодаль от стола. О потоке Коля Субботин ей уже вкратце рассказывал. Варя знала по себе, как воспримут комсомольцы предложение Титова.

Иван обстоятельно изложил проект поточного конвейера, объяснил, какие выгоды он несет. Показал в чертежах, что сделано и что предстоит им еще доработать, ничего не скрывая и не приукрашивая.

Варя слушала Титова, позабыв обо всем на свете; она, как и все здесь, не ожидала такого совершенства.

— Выходит, станочнику и делать нечего? — спросила звонким голоском Лизочка. — Кольцо само придет по конвейеру со склада, оператор-автомат наденет его на шпиндель, потом снимет готовое и отправит дальше к контролеру. Так я поняла? А в случае поломки загорится аварийная лампочка. Друзья мои, да ведь это ни в сказке сказать, ни пером описать!

— Стойте, стойте, еще не все, — проговорил Субботин, подавая Ивану через головы ребят ключ от шкафа. — А ну-ка, разрешите.

Они вдвоем, придерживая с концов, поставили на стол что-то тяжелое.

— Вот по вечерам сделал для полного представления. Кустарно, конечно, есть неточности, — объяснил Иван, снимая с модели клеёнку.

— Конвейер! — ахнула Сима. — Крутани-ка, Коля, ручку!

Субботин повернул ручку, и ленточный конвейер заработал.

— Вот, видите, — пояснял Титов, склонившись над моделью — двенадцать желобов для разных типов колец, здесь стол черных колец. Его должен обслуживать один человек — загружать проверенными кольцами. Конвейер пойдет поверху к станкам, от него, я пока не сделал, будут отходить желоба для подачи колец к авто- оператору.

— Вопрос можно? — спросил Толя Волков.

— Пожалуйста!

— Иван Семенович, сколько же станков, по вашим подсчетам, может при таком потоке обслуживать один человек?

— Думаю, десять-двенадцать на первых порах.

Поспорив, вдоволь покричав (раз тут была громкоголосая Сима), как и где работать, чтобы быстреё и лучше сделать поток, решили собираться в техкабинете, снабдив его столами и чертежными принадлежностями. Собираться после своей смены, в свободное от учебы и работы время.

— Да, товарищи, самое важное, — сказал с улыбкой Коля. — Особо отличившихся в нашем деле впишем в письмо в будущеё, учтите, если желаете донести свое имя потомкам! Я не шучу, друзья.

Глава 13

Работая над своим рационализаторским предложением, Варя Жданова и не думала делать из этого секрета: наоборот, она рассказывала подругам по бригаде каждую свою новую мысль, про каждое, пусть незначительное изменение в чертежах. Далеко не всегда, конечно, девушки могли по-деловому помочь Варе, но зато частенько (ведь Сима и Лизочка были хорошими практиками на станках!) наводили её на нужное решение. А это Варе было очень дорого.

Тамара Комова неизменно присутствовала на таких сборах, но не мешала им, как бывало мешала Варе заниматься: не шумела, не требовала точно по расписанию гасить в комнате свет, а раз от разу начинала проявлять все болеё повышенный интерес к их работе. И это нравилось Варе: «За ум девушка взялась, не хочет от нас отставать».

А Тамара ходила эти дни сама не своя. Она не сомневалась в успехе предложения, прослышав о положительном отзыве Титова. Какой шум, какая слава ждали угловатую, застенчивую Жданову!

«Но за что?»— тут же сомневалась Тамара,

Одаренная неплохой памятью, она жадно слушала я вникала в то, что говорилось и делалось при ней. Ей даже снились по ночам Варины чертежи, пометки к ним и пояснения, Не трудясь сама, Комова несколько скептически смотрела на работу девушек: «Подумаешь, изобретите ли!.. Один резец к станку добавили!» Предложение Вари казалось ей несложным, она и сама могла бы разработать его: просто Жданова с присными опередила её, нот и вся заслуга!

«Но зачем я отпустила Варьку из своей бригады, зачем?.. — раскаивалась теперь Тамара. — Пусть бы Варька практически руководила делом, а я через администрацию двигала. Ну а слава пополам».

Тамара смотрела на свое похудевшеё лицо в зеркало с чувством неизъяснимой нежности.

— Бедная моя, бедная головушка, до чего довели тебя завистники и недоброжелатели! — слезливо приговаривала она, воображая, как станет защищаться и выгораживать себя, неизменно веря в свою счастливую звезду.

Узнав от Вари, что она еще не подавала на свое изобретение заявку в бриз, Тамара обомлела: «Вот случай! Но как им воспользоваться, чтобы довести дело до конца?»

Дождавшись первого же вечера, когда Жданова ушла в техникум, а Симы также не было дома, Тамара принялась рыться на Варином письменном столе. Пальцы её дрожали, и она настороженно прислушивалась, не идет ли кто. Никто не шел, но и нужных ей чертежей тоже не было.

«С собой в портфеле, ведьма, таскает», — тяжело опускаясь на табуретку, простонала Комова и долго сидела так: ссутулясь, навалившись грудью на стол. Скупые слезы жгучей досады выступили на глазах Тамары, перед которыми, как будто наяву, проплывали и меркли взлелеянные ею видения.

…Вот она с высокой трибуны во дворе завода произносит взволнованную речь о своем изобретении. Она говорит, энергично жестикулируя, в белом с розами платье, молодая талантливая девушка — надежда и гордость всего коллектива! Внизу стоят тысячи людей всех смей, слушая её, а она вознесена над ними… Вот директор жмет ей руку, благодарит за речь, и тут же пристыженный Лукьянов спешит публично принести извинения за свое столь нелепое выступление против неё на комсомольском собрании, Тамара милостиво, но, правда, с плохо скрытой усталостью протягивает ему руку, на которой надета именная браслетка: это ей подарок от администрации цеха.

Аплодисменты, возгласы «ура»…

Тамара резким движением подняла голову, выпрямилась. Не ей, а ненавистной Ждановой достанется все это торжество, возможно, не такое красочное, но все же!.. А Варька даже воспользоваться не сумеёт им как следует.

«Ах, да пропади она пропадом, стоит ли в конце концов терзаться! — начинала понемногу подбадривать себя Тамара, пуская в ход привычное рассуждение — Не пожалеёшь сама себя, так и никто тебя не пожалеёт, все люди эгоисты. Худею, дурнею, чего ради? Да и велика ли честь быть автором крошечного, с гулькин нос, изобретения, которое она, Тамара, знает все на память!»

— Да, знает все на память… — машинально повторила она и вдруг вне себя от сверкнувшей догадки вскочила со стула.

«Конечно, не списывать! Зачем мне это? Тут уголовщиной пахнет. Самой по памяти начертить и написать все! Вот эврика так эврика! Пусть потом попробуют придраться, доказать… Что именно? Чертежей дома нет, в портфельчике с собой носит. На здоровье! Зато копия здесь! — Тамара хвастливо щелкнула себя по лбу. — Недаром, значит, я пожертвовала свободными вечерами, рассиживаясь с этими простофилями!»

Комова ходила по комнате, кутаясь в пуховую, привезенную еще из колхоза шаль. Ее познабливало, а в горле отчего-то сохло, как при высокой температуре, и ежеминутно тянуло пить холодную воду.