Лимузин плавно скользил по городу. Волков сидел с открытыми глазами, но ничего не видел. Он все еще грезил наяву. Они проехали по главной площади – новые здания из стекла и бетона вперемежку с дряхлыми величественными домами колониального стиля. Солдаты, бизнесмены, уличные торговцы, попрошайки. Магазины и кафе. Мальчик, входящий в церковь через высокую, украшенную резьбой дверь. Когда они приблизились к посольству, Волков стряхнул с себя мечтательное настроение. Он предвкушал выпивку – свой любимый «Джим Бин».

Глаза мальчика быстро приспособились к церковной полутьме. Он хорошо знал, куда идти и что делать. Привычными движениями он окропил лоб водой и преклонил колени, потом прошел, по широкому центральному проходу к алтарю. С одной стороны алтаря находилось небольшое изображение Девы Марии. Высокая гипсовая фигурка с неоновым нимбом распростерла руки, заверяя грешников в своей готовности заступиться за них. Синие и белые пятна на ее одежде были яркими, будто их лишь недавно окрасили, а ее безмятежное лицо было гладким, как яичная скорлупа.

Мальчик залез в ранец и вытащил несколько монет. В церкви царило гробовое молчание, и монеты упали в деревянную коробку с громким стуком. Он взял свечу и зажег ее от одной из тех, что стояли перед Мадонной, потом подошел к скамье прямо перед алтарем и преклонил колени в безмолвной молитве, сложив ладони и опустив глаза. Он прислушался. Вокруг все спокойно, только в углу тихонько молятся три старухи, которые начали свою литанию еще до того, как он вошел. Их хриплое пение поднимается вверх и несется под купол церкви.

Минуту спустя мальчик опустил руку и что-то достал из ранца. Потом он засунул это под скамью и слегка подвинул вглубь. Когда он вытянул руку, в ней уже ничего не было. Он снова сложил пальцы и закончил молитву, потом перекрестился и пошел к выходу.

Мальчик бесшумно переступал босыми ногами. Старухи читали молитву. Руки Мадонны были просительно сложены, лицо исполнено неистощимого терпения.

Патруль кружил больше двадцати часов, но не нашел даже следа двух других деревень. Это не походило на увеселительную прогулку: вязкая земля, заросшая высокой травой, нанесенная на карту только в грубом приближении. Сонни умудрился кое-как наладить радиосвязь с другим патрулем и узнал, что тому повезло не больше. Теперь они шли прямо на юг. Никто не сказал вслух, что они идут к месту сбора, а оттуда – к базовому лагерю, но на самом деле это было именно так.

Двое солдат напились. Владелец стереомагнитофона давал его спутникам напрокат и ревниво следил, чтобы его не надули с оплатой. Но кто бы ни включал его, из динамика все время шел хриплый металлический звук. Сонни удалось перенастроить его. Пел Сэм Кук:

Я науки учил – и не выучил.

Я французский зубрил – и не вызубрил.

Зато выучил я...

Дерьмовые Мозги перевесил автомат на спину, словно зная наверняка, что он ему не понадобится. Он рассмеялся, когда один из пьяных зацепился ногой за сучок и упал на колени. Сонни повернулся к Датчанину, собираясь сказать: похоже, что хотя бы один из этих придурков знает, что происходит. Он начал:

– Похоже, что... – И в этот момент по патрулю откуда-то сверху ударила автоматная очередь, выбив первых трех человек. Их будто поймали с помощью лассо и утащили в сторону.

Очередь из «М-16» взяла правее, в направлении «два часа». Сонни повернулся в сторону источника огня и начал стрелять влево близко к земле, делая поправку на траверс. Одновременно он отходил назад, надеясь найти укрытие. Было невозможно понять, как близко находится засада. Датчанин выпустил два автоматных рожка и одновременно с Сонни отполз по-пластунски к группе деревьев.

– Где эти сосунки? – Сонни настраивал полевую рацию.

– Не знаю. Где-то высоко. – Датчанин пытался засечь противника.

Трое мертвецов валялись рядом с дорожкой, остальные залегли в двадцати метрах и открыли беспорядочную пальбу. Они оказались под ураганным огнем гранатометов.

– Что это за хреновина? – Сонни вытащил антенну и наклонил ее назад, чтобы противник не заметил ее.

– Гранатометы. Они достают досюда.

– На три сотни метров?

– Пожалуй, даже на четыре.

– Дьявольщина! – Сонни вгляделся в даль. – Они подтянули снайперов. – Он снова опустил голову и начал говорить по рации.

Обстрел не прекращался, оглушающий рев автоматического оружия заполнял воздух. Словно строилась стена огня, под прикрытием которой противник должен начать атаку. Сонни различал стук «ЛМ-6».

– Ну и кого, по их мнению, эти мудаки убивают?

Датчанин покачал головой.

– Они ни черта не видят.

– Знаю. – Сонни вернулся к рации. Он не мог сообщить ничего, кроме собственных координат, и, когда через пятнадцать минут прилетел «Ф-4Ф», это было только для проформы. Пилот облетел район, потом быстро развернулся и зашел на второй круг. На дальней стороне холма встал человек с гранатометом на плече. Он стоял, широко расставив ноги, следя в прицел за самолетом, пока тот не полетел прочь и не показал турбины. Тогда человек выпустил ему вдогонку снаряд.

Датчанин поднялся из укрытия, выступил вперед и выпустил весь рожок в стрелка. С ближних деревьев дождем посыпались ветки. Он сделал шаг назад, потом еще один и сел. Три мокрых пятна размером с кулак появились на его куртке.

– А, черт! – выругался он и начал отталкиваться ногами, чтобы заползти поглубже в укрытие, но остановился, не добравшись до ямы, где лежал Сонни. Дышал он с трудом, точно астматик.

Сонни перекатился на бок, прополз десять метров и подхватил Датчанина под руки, а потом быстро преодолел обратный путь к яме и свалился туда вместе с ним. В последнюю секунду его достала пуля, вырвав кусок мяса под левым ребром.

Через десять минут к ним на поддержку прибыли два вертолета – боевой и транспортный. Пока большая машина летала вокруг в поисках удобного места для посадки, другая пролетела вверх вдоль склона холма, едва не касаясь земли и жужжа, как рассерженная оса. Датчанин пробормотал:

– Это все неправильно... Сукины дети. – Потом свет померк в его глазах, он в последний раз непроизвольно дернул ногой, словно сбрасывая сапог, и умер, но остался сидеть, как живой.

Сонни знал все про ранения и ждал, когда начнется боль. Он выпустил несколько рожков по вражеским позициям: основной огонь противника пришелся на Помойку. Едва вертолет успел сесть, рядом с ним упали две гранаты. Парень, похожий на Заячьи Зубы, выскочил из укрытия и побежал к транспортному вертолету. Сначала могло показаться, что он невредим, но потом осколочные ранения стали заметнее, кровь проступила на форме, словно ее испачкали киноварью. Через двадцать метров он превратился в движущийся красный мешок. Сонни бежал следом, низко пригнувшись и прикрывая раненый бок. Он не остановился, чтобы помочь раненому.

Он поднялся по скату и прыгнул в вертолет.

– Взлетай, т-твою мать! – завопил он.

– Ты кто? Командир? – Пилот был американец.

– Ни черта! Взлетай!

Боевой вертолет выпустил свои «стингеры» и уже возвращался. Сонни увидел, как он вдруг потерял скорость и уклонился от курса, а потом огромный огненный шар разорвался внутри него. На земле, в том месте, где была кровавая бойня, корчился человек. Ему прострелили ноги, но он полз по заросшим травой кочкам, подтягивая свое тело, как сумасшедший пловец. Снайпер развлекался, попадая, не целясь, то в спину, то в руку, то в зад, но человек упорно полз вперед, пока пуля не раздробила ему основание черепа. Он подпрыгнул, как вытащенная из воды рыба, и затих.

Двадцать или тридцать очередей простучали по обшивке вертолета, как молот по наковальне. Череп Сонни едва не раскололся от этого глухого звона. Он вскочил и заорал:

– Взлетай, хуже будет! Взлетай!

Наконец они поднялись в воздух, и стало слышно только урчание моторов.

Глава 36

В комнате находились два генерала и работник контрразведки. Генералы были немногословны, лишь время от времени обмениваясь парой быстрых фраз на своем языке.