Гонурцы изумленно смотрели, как два взрослых человека крепко обнялись и расцеловали друг друга в щеки.

После короткого разговора с Абдал сердаром на непонятном языке Блоквил пошел в сарай и очень скоро вышел оттуда. Из сарая, на долгое время ставшего его тюрьмой, из вещей он забрал только толстую тетрадь.

Эемурат вышел из дома в хорошем расположении духа и легкой походкой пошел к дому брата. У порога он остановился. Мамедовез пальван в накинутом на плечи домотканом чекмене вместе с братом подошли к французу.

Эемурат протянул ему двуствольный пистолет.

— Забирай свое оружие, мулла! Оно ведь тебе принадлежит…

Взяв пистолет в руки и поразмыслив немного, Блоквил передал его Мамедовезу пальвану.

— Пусть этот пистолет останется вам на память от меня, Агабек! Я отношусь к вам с глубоким уважением, Агабек…

Приняв двуствольный французский пистолет*, Мамедовез пальван виновато улыбнулся. Разглядывая пистолет, он сказал на смеси туркменского с фарси:

— Это правда, что тебе здесь пришлось нелегко, мулла. Ты сам подумай, почему нам пришлось держать своего пленника в такой строгости. Мы ведь и сами не жировали, поэтому и тебе пришлось разделить с нами наши трудности. Но теперь забудь обо всем этом и возвращайся с Богом к себе на родину. Аллахи Акбер!** — Старый пальван возвел руки к лицу. — Счастливого тебе пути! И да поможет тебе Господь!..

Искренние слова Мамедовеза пальвана растопили его сердце. Блоквил крепко пожал грубые ладони старика и посмотрел по сторонам. Среди десятков уставившихся на него глаз он не встретил единственных, которые так хотелось бы ему увидеть сейчас. Как жаль, что они даже не смогли по-человечески проститься.

Перед глазами француза на воздухе вырисовывается облик Акмарал, по щекам которой идут прощальные слёзы, и Блоквил горько и глубоко вздыхает: «Прощай, Человек и Любовь!»

Ашгабат — Москва,1993–1995.

744013. Aşhabad, Turkmenistan,

ул. Nogina 2.кв. 4. тел: 22-37-16.