Он ударился о землю, а она упала на него. Испуганная, она лежала неподвижно мгновение. Когда же попыталась двинуться, кто-то поднял ее с Саважа и положил на спину. Она открыла глаза и увидела перед собой кружащееся небо. Темноволосый француз навис над ней, и она тяжело задышала.

— Спокойно, demoiselle. Не нужно бояться меня.

— Р-робин.

— Это вот этот?

Француз отошел в сторону, и она увидела Саважа. Он лежал на спине, и из раны на виске сочилась кровь. Она оттолкнула человека и склонилась над Робином. Дрожащими руками она обследовала рану. Она не была глубокой, но кровь надо было остановить. Она разорвала свою нижнюю юбку, француз молча ждал. Вокруг пего люди подбирали раненых и искали заблудившихся лошадей. Обрабатывая рану, она огляделась и не увидела больше пленных. Люди Робина скрылись, и эта мысль обрадовала ее. Значит, еще возвратятся с подмогой. Она повернулась к французу.

— Можно воды?

Их взгляды встретились, он смотрел на нее важно.

— Это он похитил тебя?

— Он ранен.

— Attendez, demoiselle . Если ты хочешь помочь ему, ответь мне. Это тот самый, который похитил тебя?

— Да, да. Боже милостивый, теперь вы дадите мне воды?

— Oui, demoiselle .

Он подошел к человеку, ожидавшему неподалеку, и принес бутыль с водой. Не обращая больше внимания не незнакомцев, она промыла и перевязала рану Робина. Когда она закончила, француз оттащил ее от Саважа. Дав ей бутыль с водой, он подождал, пока она напьется. После этого он отвесил ей поклон, к которым она привыкла при французском дворе.

— Bienvenue, demoiselle. A votre service, s'il vous plait. Je suis Jean-Paul, Sieur de la Rochefort .

— Пожалуйста, я давно не говорила по-французски.

— Простите меня, — сказала он. — Demoiselle, Ее Величество королева Шотландии послала меня найти вас. Я благодарю Бога за ее доброту и за ваше спасение.

Размышляя, можно ли ему верить, Теа оглянулась на Робина. Он по-прежнему лежал без сознания. Может быть, и вправду был мертв.

— Мы должны забрать его в мой дом. Ему необходима помощь врача.

Жан-Поль слегка усмехнулся и покачал головой.

— Ma petite demoiselle , мы едем не в Англию, а в Шотландию.

— Но я хочу поехать домой.

Продолжая улыбаться, Жан-Поль взял ее руку и поцеловал, Потом он выпрямился, поднял правую руку и перекрестил Тею. Он забормотал что-то по-латыни, но прервался, взглянув на нее, и улыбнулся.

— Oui, demoiselle. Ты можешь называть меня отец Жан-Поль, если пожелаешь. Нет, мы не поедем дальше в страну еретиков.

Потеряв дар речи, она слушала, как он отдавал приказания своим людям. Прежде чем она успела что-либо сообразить, ее посадили на свежую лошадь, поводья которой держал Жан-Поль. Когда солнце двинулось к горизонту, он повел ее мимо озера и опять через холмы. Она оглянулась и обнаружила, что Робин привязан к лошади лицом вниз. Его голова покачивалась, глаза были закрыты.

Они ехали трое суток. Первые два дня Теа опасалась за жизнь Робина. Он так и не очнулся, не считая недолговременных проблесков, когда он бормотал в бреду что-то невнятное. С наступлением третьей ночи их завоеватели стащили Робина с лошади, к которой он был привязан, пока она ждала поблизости. Стащив его, мужчины кинули его на землю, как будто это было старое седло. Теа подскочила к обидчику и разбила ему губу. Жан-Поль вмешался, прежде чем раненый смог ответить. После этого священник велел своим людям быть поделикатнее с пленником.

В эту третью ночь они принесли его на простынях и оставили под ее присмотром. Она села рядом с ним на колени, сняла повязку с головы и прикоснулась к его лбу и щекам ладонью. Слава Богу, жара уже нет. Стоило ей убрать руку, он повернул к ней голову, вздохнул и медленно открыл глаза.

Моргая, он посмотрел на нее. Внезапно он схватил ее запястье и попытался сесть.

— Где… ах!

Он повалился назад, схватившись за голову. Грудь его тяжело вздымалась, он часто дышал. Край чужого плаща скользнул по его разорванному рукаву, и он снова открыл глаза.

— Ты очнулся. Bon . Видишь, ma petite . Я же говорил тебе, что он выздоровеет. У него крепкий английский череп. Я принесу немного похлебки.

Глаза Робина расширились, потом закрылись, и он снова вздрогнул. Теа приложила бутыль с водой к его губам, и он попил. Когда он отвернулся от бутылки, она велела ему лежать спокойно.

— Будь ты проклята. Что, черт возьми, дернуло тебя расправиться с моими людьми и смыться? Дрянная девчонка.

Он вернулся к жизни, и она могла снова его ненавидеть. Расправив плечи, Теа проговорила:

— Я лечила твою рану, пока ты был без сознания… милорд.

Робин начал было говорить, потом посмотрел на ее лицо и замолчал. Они не сводили глаз друг с друга.

— Как ты могла подумать…

— Оставь свой дурацкий акцент, милорд. Не морочь мне больше голову своими грубыми разговорами и непристойными выходками. Может, я и дура, но дура, которая поняла, что ее сделал посмешищем подлый шпион.

— Oui, mon seigneur , оставим маски. Ты не особенно силен, чтобы продолжать играть роль.

Жан-Поль стоял за ее спиной все это время. Теа злобно посмотрела на него, потом снова повернулась к Робину. К ее изумлению, он смотрел на нее так, будто она была кучей дерьма. Он заговорил спокойно, отрывисто, как аристократ, взиравший на уборную, давшую течь,

— О дьявол, ты заманила нас в ловушку. Из-за мести, я думаю, как и всякая женщина, которая находит своего старого любовника несостоятельным. Кровь Господня, неужели ты не могла подумать о своей королеве и об Англии, или тебя беспокоят только твои мелкие заботы?

12

Лошадь Дерри замедлила ход, потом остановилась, и он пошатнулся в седле. Земля качалась взад и вперед под ним, и он крепко стиснул зубы, чтобы вынести боль, сковавшую его череп. Он целый день пребывал то в сознании, когда перед глазами все плыло, то в полубредовом состоянии.

Один из охранников стащил его с седла. У него подкосились ноги, но мужчины подхватили его. К ним присоединился еще один страж, и Дерри повис между ними. Поддерживаемый таким образом, он смог поднять голову и оглядеться. Француз устроил привал на вершине холма, окруженного торфяником. Перед ним лежали развалины монастыря.

Сводчатые окна без стекол составляли три этажа. Эта конструкция без крыши напоминала скелет, и сквозь него можно было видеть темнеющее небо. Рядом с монастырем озеро, почти что целиком окружавшее его, — голубое стекло, лежавшее на поверхности земли. Француз пошел по направлению к стрельчатой арке в одной стене, и Дерри потащили за ним.

Освещенная темно-золотым солнечным светом, там стояла Теа. Француз заговорил с ней; она, казалось, о чем-то просила. Губы Дерри изогнулись в презрительной усмешке. Он допустил, что страсть сделала его неосторожным, нет, безрассудным. В тот самый момент, когда он начал доверять ей, она предала его, как и Алиса, да еще французу, который служил при дворе шотландской королевы. Или нет?

Может быть, этот Жан-Поль не просто королевский прислужник. Да, скорее всего, так и есть. Монах, который владеет лошадью, как воин, это ведь Жан-Поль нанес ему страшный удар. Монах, который владеет шпагой, как мастер фехтования, не обычный монах. Пока он изучал Жан-Поля, тот поднял руку Теи и скользнул губами по тыльной стороне пальцев.

Голова у Дерри страшно болела. Наблюдая за ними, он почувствовал головокружение и вернулся опять на одиннадцать лет назад. Он стоял в своем поместье, между двумя стражами на пороге. Они потащили его вниз по ступеням, в то время как епископ Боннер, Кровавый Боннер, склонился над рукой его жены.

Он качнул головой, и его взгляд упал на солнце. Окаймленное высоким окном, оно сверкало оранжево-красным. Теперь он поверил женщине снова. И на этот раз, скорее всего, умрет из-за этого. Жан-Поль вряд ли сохранит ему жизнь. «Святой отец, если я каким-то чудом спасусь, клянусь никогда не верить женщинам».