— Но граф все еще болен, — возразила Нора…

— Он поправляется. Он бы тоже посоветовал тебе стараться угодить мужу.

Новые покои, выбранные для них Кристианом, действительно находились на отшибе. Они прошли через целую анфиладу пустых комнат, прежде чем оказались у двойных дверей, у которых стояли улыбающаяся горничная Норы и девушка, выделенная графом ей в помощь. Они вошли в маленькую прихожую, за которой были расположены гостиная и две спальни. В одной из спален горела дюжина канделябров, заливая желтым светом стоявшую в центре кровать, накрытую бархатным покрывалом. Розы и ветки жимолости украшали спальню, наполняя ее своим ароматом.

Но великолепное убранство не способствовало избавлению Норы от нервозности. Напротив, беспокойство ее все возрастало, пока женщины раздевали ее, готовя к брачной ночи, и постепенно перешло в страх. В присутствии Кристиана любовь вытесняла страх, но стоило ей остаться одной, как ее сразу же начинало терзать знакомое чувство неуверенности в себе. Она представляла в общих чертах, что должно произойти нынешней ночью. Но она не была уверена в том, как поведет себя, и не могла предугадать, чего он от нее потребует.

Охваченная робостью и беспокойством, забралась она на огромную кровать и сразу же почувствовала себя маленькой и никчемной. Шли минуты. Женщины прибрали в спальне и стали в смущении обмениваться взглядами. Где же мужчины?

Госпожа Кларансьё пошла разузнать, в чем дело. Вернулась она, задыхаясь от смеха.

— Они гоняются за лордом Монфором. — Она прислонилась к столбику кровати и перевела дух. — Лорд Монфор поклялся, что не позволит раздеть себя как новорожденного младенца и не даст им напугать свою жену грязными шуточками и жестами, а Роджер Мортимер набросился на него. Лорд Монфор побежал, и все пустились за ним вдогонку. Он забрался на крышу конюшни и теперь сидит там с бутылкой вина, издеваясь над ними. Они слишком пьяны, чтобы туда добраться, и пытаются изловить его сетью с веревками.

— Но он же может расшибиться, — воскликнула Нора.

Она сбросила покрывало и начала вылезать в кровати под протестующие возгласы окружавших ее женщин.

— Нет, — ответила госпожа Кларансьё. — Они поймали сами себя вместо лорда Монфора. Мортимер запутался в сети, а вместе с ним юный кузен лорда Монфора и двое Говардов. Другие пытаются освободить их, но лишь создают еще большую неразбериху.

Нора прикрыла рот рукой, но все же не удержалась и хихикнула, и вскоре уже все дамы в комнате заливались смехом.

— Действительно неразбериха, — прервал взрывы смеха низкий мужской голос.

Нора, сидевшая посреди кровати, поджав под себя ноги, выглянула из-за спины госпожи Кларансьё и увидела, что ее дамы пятятся от вошедшего лорда Монфора. Он остановился, прислонившись спиной к двери спальни и скрестив ноги, и обвел женщин обманчиво сонными глазами. В одной руке он держал бутылку, другой опирался на дверную раму из темного дуба.

Затем, не обращая больше внимания на заулыбавшихся ему женщин, молча воззрился на Нору. Под его пристальным взглядом во рту у нее пересохло, она снова спряталась за спину госпожи Кларансьё и, стыдясь собственной трусости, принялась перебирать ленты и кружевные оборки на своей ночной сорочке. Кристиан стоял не двигаясь, пока не затихли смешки и перешептывания женщин. Тогда он кивнул госпоже Кларансьё, распахнул дверь и поклонился:

— Благодарю вас, милые дамы, за вашу заботу о новобрачной. Желаю вам приятной ночи.

После того как последняя из женщин покинула комнату, он запер дверь и повернулся к Норе.

— Вы были на крыше конюшни, — сказала она.

Он ухмыльнулся и приветственно взмахнул бутылкой.

— Это я ловко придумал, правда, моя милая? Я знал, что ты умрешь от страха, как мышь, если Мортимер с компанией кинут меня голым тебе в кровать.

Ее задели эти слова, и она с головой залезла под покрывало, а он расхохотался:

— Вылезай оттуда, мой утенок.

Она опустила покрывало; волосы упали ей на лицо. Откинув их, она увидела, что Кристиан опять занял свое место у двери и наблюдает за ней. Все его веселье куда-то исчезло.

— Я заслужила, чтобы меня называли мышью, — сказала она с отвращением.

— Возможно. — Он отпил из бутылки, не отрывая взляда от ее лица. — Но в этом обольстительном теле скрывается дракон. И ты и я знаем это.

Она облизнула губы и заметила, что его взгляд переместился к ее рту.

— Дракон?

Казалось, он не слышал ее.

— Тебе нравятся стихи Тома Уайета? — спросил он и, снова глотнув из бутылки, продекламировал отрывок из произведения сего благородного джентльмена:

Нора наморщила лоб и прекратила перебирать свои кружевные оборки.

— Я не понимаю.

— Господи, и зачем ты создал ее такой… соблазнительной.

— Я чем-то провинилась, милорд?

Он не ответил. Тряхнув головой, он оттолкнулся от двери и скользнул к кровати. Норе захотелось дотронуться до этого серебристо-фиолетового воплощения ее мечтаний, но она не осмелилась, смущенная несвойственной ему задумчивостью.

Взрыв его смеха застал ее врасплох. Широко раскинув руки, он повалился на кровать. Она едва успела подхватить выпавшую у него из руки бутылку.

— У меня в голове полная неразбериха, мой птенчик, ты должна простить меня. Я привык к роли любителя шлюх, а не мужа и, обнаружив, что моим заботам вверена волшебная фея, утратил способность соображать. — Приподняв голову, он посмотрел на нее. — Хочешь, чтобы я поухаживал за тобою на придворный манер?

Его голова снова упала на кровать. На лице появилось сосредоточенное выражение и, сложив руки, он продекламировал:

— Вы, мой раб? — Нора хихикнула. — Едва ли это так, милорд.

Он улыбнулся, и напряжение отпустило ее.

— Ну хорошо. Не хочешь верить, что я твой раб, поверь хотя бы, что я очарован тобою.

Он сел так внезапно, что она вздрогнула, и, заключив ее в объятия, приблизил губы к ее губам. Она попыталась выровнять дыхание, уверенная, что он заметил, как прерывисто она дышит.

— Не бойся, цыпленок. Клянусь, что сегодняшний акт любви будет для тебя сплошным удовольствием. Мне хочется, чтобы ты запомнила полученное наслаждение. — Он помолчал, закрыв глаза и сжав зубы, потом вымолвил всего три слова: — Хорошо запомни его.

В смущении Нора попыталась отвернуться, но он не позволил, прижавшись к ее губам. Она расслабилась, почувствовав теплоту и нежность его губ. Осыпая ее лицо поцелуями, он одновременно легкими щекотными движениями поглаживал ей руку. Потом провел кончиком языка по шее и замер, дойдя до груди.

Он нежно сжал ей грудь и отстранился, оставив ее на кровати трепещущую с закрытыми глазами. Открыв глаза, она увидела, что он уже раздевается. На секунду лицо его приняло хмурое выражение, которое тут же исчезло, сменившись широкой улыбкой, такой сладострастной и похотливой, что ей позавидовала бы потаскуха из лучшего публичного дома в Лондоне.

Он подмигнул ей:

— Чтобы поучить тебя, я разденусь первым.

При этих словах штаны полетели в угол спальни, и он, уже обнаженный, направился к кровати. Не больше секунды ушло у него на то, чтобы преодолеть расстояние в несколько шагов, отделявшее его от кровати, но за это короткое мгновение она увидела достаточно: широкая грудь с ложбинкой посредине, тугие узлы мускулов, упругие бедра, между которыми вздымался напряженный член.