Кристиан улыбнулся, вспомнив о той встрече. Он находился в Лондоне всего четыре месяца и был преисполнен восхищения к самому себе после побега от Черного Джека и от четырех лет рабства. Пройдя выучку в лучшей в городе школе для воров-карманников, он в тот день практиковался в своих новых знаниях неподалеку от собора Святого Павла и попытался срезать кошелек у собственного отца.

— Не скажешь ли мне сейчас, — спросил Себастьян, — почему ты не вернулся ко мне, когда ушел от Черного Джека?

Кристиан поднялся и подошел к столу.

— Вы знаете, я не говорю на эту тему.

— Я позволил тебе заточить этого мальчика в моем доме, что, без сомнения, неверно и может довести тебя до беды. Я хочу знать, ради чего я рискую вновь потерять тебя.

Кристиан водил пальцем по корешку лежащей на столе книги, продолжая молчать. Он чувствовал на себе добрый взгляд отца, который стоял рядом, ожидая ответа.

— Все это произошло давным-давно, — нарушил наконец молчание граф. — Ты можешь рассказать мне, потому что я люблю тебя.

Кристиан вздохнул и закрыл глаза.

— Он сказал, что после того, что я сам сделал и что он сделал со мной, вы не захотите меня видеть. По его словам, он пытался получить за меня выкуп, но вы отказались дать ему ту сумму, которую он у вас требовал.

— Боже правый!

Кристиан рывком повернулся и умоляюще протянул к отцу руки.

— Простите. Я был слишком юн, и он бил меня. Я не хотел этого делать. По крайней мере вначале.

— Мне не нужны твои извинения. Я уже сказал тебе: забудь прошлое. Ты делал все это только для того, чтобы выжить, и я благодарю Господа, что Он не дал тебе погибнуть, пока я был занят твоими поисками.

Плечи Кристиана поникли.

— Но я не хотел возвращаться к вам не только поэтому. — Вскинув подбородок, он посмотрел отцу в глаза. — Я не вернулся, потому что… потому что к тому времени мне это начало нравиться. Мое место определенно среди воров, проституток и мошенников. Будь я по натуре своей добродетелен и благочестив, мне не нравилось бы так всем этим заниматься. Я не находил бы удовольствия в компании воров и разбойников, когда мне не было еще и двенадцати, не чувствовал бы себя среди них как дома.

Опустившись на одно колено перед креслом, в котором сидел Кристиан, Себастьян покачал головой.

— Ты очень похож на меня, Крис. Мы даже думаем с тобой одинаково, ты не находишь? Хотя ты, вне всякого сомнения, гораздо более практичный. Ты надел на себя личину вора, чтобы выжить. Однако грех лежит не на тебе, а на Черном Джеке.

— Так вы мне сказали, и я намереваюсь заставить его искупить этот грех.

— Что же до воровства, — продолжал Себастьян, — то какой мальчишка не мечтает о свободе? Уверен, любой захотел бы оказаться на воле и бродить по окрестностям, воруя пироги и охотясь за живностью в чужих владениях, будь у него такой шанс. Особенно, если судьбой ему предназначено нести груз ответственности и забот. — Взгляд Себастьяна на мгновение задержался на печально опущенных уголках рта сына. — Мы говорили с тобой об этом не раз, но вижу, мне так и не удалось тебя убедить.

— Нет, сир.

— Упрямый дурачок. Недаром я называю тебя своим упрямцем. Ступай тогда вон.

Кристиан поднялся, взял с полки какую-то книгу и со вздохом произнес:

— Как я уже раз сто говорил, вы давно бы женились, если бы не мои грехи.

— А я сто раз отвечал тебе, что предпочитаю одну остроумную дочь купца, на которой королева никогда не позволит мне жениться. Ты здесь ни при чем. Нет твоей вины и в том, что ее семье приходится скрываться от Марии в Шотландии. Но пусть душа твоя успокоится. Еще до зимы я собираюсь отправиться на север и повидаться с ней.

Кристиан кивнул.

— Думаю, не стоит нам в такой чудесный праздничный день говорить о серьезных вещах. К тому же у меня уже мозги набекрень от беготни за этой крошкой по всему дворцу.

— Так прекрати ее преследовать.

— Не могу. Нора Бекет нуждается в присмотре. Она совершенно неспособна за себя постоять, и эти гусыни, фрейлины королевы, делают с ней все, что им заблагорассудится.

— Так ты выступаешь в роли ее рыцаря, рассчитывая в конечном итоге получить достойную рыцаря награду?

Кристиан широко раскрыл глаза.

— Я лишь пытаюсь улучшить ее характер.

— Если бы твоя мать не умерла, когда ты был совсем крошкой, ты не бегал бы так за женщинами. Я уверен в этом. Не смотри на меня такими невинными глазами, повеса.

Граф снова сел за стол и, сложив руки кончиками пальцев вместе, посмотрел поверх них на Кристиана. Тот отвернулся и, мурлыча себе что-то под нос, принялся разглядывать книги на полке.

С громким стуком граф захлопнул книгу, которую читал. Кристиан нервно облизал губы и провел пальцем по золоченому корешку перевода «Илиады».

— Я все думаю об Элеоноре Бекет, — проговорил Себастьян. — В городе ходят слухи, что отец выдает ее замуж за Персиваля Флегга. Похоже, тебе придется оставить ее в покое.

На мгновение палец Кристиана застыл, но тут же возобновил свое движение по корешку книги.

— Флегг — прогнивший насквозь грязный распутник.

— Судя по всему, Бекету на это наплевать. Его новая жена ждет ребенка, и он явно хочет как можно скорее сбыть Нору с рук. Полагаю, девушка станет возражать. Может быть, она даже окажет сопротивление. Тогда ты сможешь возобновить свою мышиную охоту.

— Нора Бекет оказывает сопротивление только тогда, когда дело касается четвероногих и пушистых созданий. — Кристиан резко повернулся и, избегая взгляда отца, направился к дверям. — Господи, что за невезенье! В кои-то веки встретить чудесную, умную девушку и тут же потерять ее, узнав, что она выходит замуж. Придется мне, видно, выбросить ее из головы, до той поры, по крайней мере, когда она пробудет замужем несколько недель. Думаю, за это время, да еще в компании Персиваля Флегга, плод окончательно созреет и сам упадет мне в руки. Итак, решено: я постараюсь забыть о ней.

Открывая дверь, он услышал, как фыркнул позади Себастьян:

— Лгать грешно, Крис, даже если лжешь самому себе.

Проклиная про себя проницательность отца, Кристиан направился на кухню за едой для Блейда. Подготовка к банкету там шла полным ходом, и вокруг стоял шум, как в какой-нибудь пивной. Усевшись за угловой стол, Кристиан вытащил свой кинжал и с остервенением вонзил его в приготовленного для Блейда жареного каплуна на подносе, который поспешил поставить перед ним слуга.

Персиваль Флегг! Боже правый! Как может отец отдать свою единственную дочь этому прогнившему насквозь распутнику?! И Норе, конечно, не хватит мужества отказать мерзавцу. Кристиан вздохнул. В последние несколько недель он окончательно убедился в робости девушки, видя, как она мгновенно спасается бегством, стоит ей его увидеть. Всего несколько дней назад, во время фехтовального состязания в одном из внутренних двориков дворца он попытался заговорить с ней, но она тут же укрылась за юбками этих дуэний, которых королева держит при себе в качестве фрейлин. Внезапно кухня с ее чадом и грохотом исчезла, и Кристиан, словно наяву, вновь увидел, как метнулась маленькая фигурка за стену из бархата и парчи.

Вместо того чтобы последовать тогда за Норой, он смешался с толпой придворных и принялся наблюдать за ней. Через несколько минут, привстав на цыпочки она выглянула из-за спины испанской дамы внушительных размеров и поискала его глазами. Не найдя его, она, очевидно, решила, что он ушел и, успокоившись, вновь перевела глаза на фехтовальщиков. Поняв, что она потеряла его из вида, Кристиан начал медленно обходить толпу придворных, намереваясь подойти к ней сзади. Но когда он был от нее всего в нескольких шагах, она вдруг выскользнула из толпы и направилась во дворец.

Он осторожно следовал за ней, прячась в тени галерей, пока она не скрылась за какой-то дверью. Дверь, как оказалось, вела в небольшой садик, редко посещаемый придворными из-за его близости к сточной канаве, от которой поднимался отвратительный запах. Приоткрыв дверь, Кристиан увидел, что Нора с корзинкой в руке идет по аллее. На мгновение она задержалась у розового куста и, достав из корзинки ножницы, срезала цветок. Следя за ее продвижением, он видел, как она срезала еще несколько стеблей, пока наконец не дошла до кустов жимолости.