— Асад!.. Ты забыл взять заготовку…

— С тобой я обо всём забываю… Знаешь, я лучше после её заберу.

— Как же ты будешь работать?

— Понимаешь, Геярчин, — Асад замялся. — Иван Михайлович после обеда едет в степь и берёт меня с собой…

— А ты спросился у уста Мейрама?

— Его сейчас нет.

— Подожди, пока придёт.

— Ай, Геярчин, а зачем мне у него спрашиваться? Главный инженер повыше чином, кого же я должен больше слушаться?

— Уста Мейрама. Он заведует нашей мастерской. И у совести своей спросись. Или совсем её потерял?

Асаду надоели нравоучения Геярчин, но ссориться с ней не входило в его планы; он хмуро пообещал:

— Ладно, спрошусь у заведующего.

— Ведь врёшь!

— Клянусь головой, спрошусь!

В дверях Асад столкнулся с Ашрафом и Ильхамом. Соперники обменялись подозрительными, недружелюбными взглядами. Асад насмешливо спросил:

— Что такой мрачный?

— Тебя во сне видел, — буркнул Ильхам.

— Тебе повезло! До сих пор я снился только девушкам! — Асад оглянулся на Геярчин, улыбнулся ей так, словно перед этим у них была приятная беседа, и победно прошествовал в мастерскую.

Геярчин, как только к ней подошёл Ильхам, сердито спросила:

— Ещё резец сломал?!

— Понимаешь, Геярчин…

— И понимать нечего… Сколько ты резцов перевёл за последние дни! Асад и тот на тебя кивает… Инструмент у нас на вес золота, а ты… Учти, больше я тебе спускать не намерена. Придётся поговорить с уста Мейрамом.

— Ну и говори! — вспылил Ильхам. — Жалуйся!

— Ашраф, хоть ты на него повлияй!

Ашраф пожал плечами:

— Куда мне!.. Если уж ты его не можешь перевоспитать… — И, меняя тему разговора, с невинным видом обратился к Ильхаму: — Что это за значок, Ильхам?

На спецовке Ильхама белел крохотный голубь. Голубь — Геярчин… Ильхам не случайно приколол его к спецовке, ему хотелось, чтобы Геярчин заметила значок, догадалась о тайном его значении, но поддразнивающий вопрос Ашрафа вогнал его в краску, он незаметно дёрнул друга за рукав и смущённо пробормотал:

— Это голубь мира, такие значки все носят…

Ашраф поднял палец:

— О!.. Голубь мира. Понимаете, мира! А вы всё ведёте холодную войну.

— И будем вести, пока он не научится бережно обращаться с инструментом! — Геярчин показала на одну из полок с новыми, блестящими свёрлами, напильниками, резцами. — Это нам в подарок прислали. Наш завод прислал!.. Там тоже нужда в резцах, и всё же они их послали нам. Понимаете, на какую жертву они пошли! А мы этот подарок — в утиль!

Ильхам, не отрываясь, смотрел на присланные заводом инструменты. Мысли его, казалось, были где-то далеко. Медленно повернувшись к девушке, он спросил:

— Ты писала на завод?

— Нет, это они по собственной инициативе.

— Молодцы! — восхитился Ашраф. — Не забывают о нас!

— Они же обещали нам помогать!..

— Верно… — раздумчиво произнёс Ильхам. — Они помнят о нас. А я, дурак, забыл о заводе! Вот дубина!.. Забыл, что это мои родной завод, что у нас там друзья… Ах, олух! — Он ударил себя но затылку. — Ашраф, до обеда много осталось?

— Сейчас уже обед.

— Тогда я пошёл.

— Возьми резец, Ильхам!

— Спасибо, Геярчин. Чёрт возьми, Ашраф, недаром говорят, что простое — самое мудрое, — сказал он весело.

Геярчин проводила Ильхама недоуменным взглядом.

— Что это с ним?

— Не знаю. Какая-нибудь идея пришла в голову. У пего голова — сундук с идеями. А ты его не ценишь.

— Я ценю. Только он очень изменился за последнее время.

— И ты не догадываешься почему? Святая наивность!.. Значок-то со значением…

— Перестань, Ашраф! Я говорю серьёзно.

— Ия серьёзно. Ну что ты терзаешь парня? Накинулась на него, как зверь, слова не дала вымолвить. А он хотел с тобой посоветоваться.

— Насчёт чего?

— Нет, дорогая, теперь ты и из меня ни слова не вытянешь.

— Ну скажи, Ашраф! — взмолилась Геярчин. — Ты такой хороший, добрый, замечательный… Скажи!

— И не проси. Дай-ка мне вон ту отвёртку, и наше вам с кисточкой. Сиди тут казнись, а я спешу:

Геярчин в отместку решила поддеть Ашрафа:

— Бедный, он спешит!.. Так давно не виделся со своей Тогжан!

— А хотя бы и так. Тогжан стоит того, чтоб о ней скучать. Она у меня чуткая, заботливая — настоящий голубь. А ты не голубь, а ястреб. Птица из семейства хищников; И как таких парни любят!

Геярчин шутя замахнулась на Ашрафа, но он увернулся, отскочил к двери, отвесил девушке шутовской учтивый поклон и был таков…

В этот день у Геярчин отбоя не было от посетителей. Не успела закрыться дверь за Ашрафом, как в инструментальную вошёл уста Мейрам. Он приветливо поздоровался с девушкой, окинул любовным взглядом полки с новыми инструментами.

— Как, дочка, по душе тебе подарки из Баку?

— Как это ко времени, Мейрам-ата!

— Целина, как магнит, все взоры, все сердца к себе тянет… Видишь, даже резцы и свёрла притянула.

Геярчин колебалась: сказать или не говорить об Ильхаме?.. Помедлив, решительно произнесла:

— Мейрам-ата, это драгоценный подарок. Но многие этого не понимают…

— Опять у кого-нибудь сломался инструмент?

— Да. Сегодня приходил Ильхам, взял ещё резец. Сколько он их перепортил за последние дни!

— Вот уж от кого не ожидал! — рассердился старик. — Ведь такой умелец…

— Я и сама думала, что это случайность. В Баку нахвалиться им не могли, да и здесь он хорошо начал. А теперь хоть в стенгазете его протаскивай!

— Может, его перехвалили, дочка? Я сам перед всеми его расписывал: парень с головой, золотые руки… А это, оказывается, второй Асад!

И вдруг, неожиданно для себя, Геярчин возмущённо воскликнула:

— Уста, как вы можете так о нём говорить! Асад врун, лодырь, пустой парень. А Ильхам…

— А Ильхам честный, умный, и не в его привычке работать спустя рукава. Это ты хотела сказать?

— Ну… да… — ошеломлённо пролепетала Геярчин.

— Вот то-то!.. Мы с тобой не разобрались, в чём дело, и уж принялись хулить парня. Так нам стало жалко инструмент, что мы в клочки готовы разорвать Ильхама. А не удосужились подумать: как же это, наш лучший слесарь и так неаккуратен с резцами!.. Нет, дочка, тут что-то не то…

После обеда ребята ушли к озеру, отдохнуть у прохладной воды, а Ильхам уединился в палатке и долго что-то писал. Лицо у него было довольное, словно он решил трудную задачу. Рядом стояла кружка с водой; Ильхам отпил глоток, поморщился. Вода была тёплая, невкусная. Обычно, когда что-нибудь напоминало ему о недостатке воды, он мрачнел и злился на себя за то, что не может помочь совхозу, а сейчас был настроен хоть и задиристо, по благодушно. Отставив кружку, он погрозил ей пальцем. Дописав, он вложил своё сочинение в конверт, спрятал письмо в тумбочке.

После обеденного перерыва, когда он уже стоял у своего станка, к нему подошёл уста Мейрам. Он некоторое время наблюдал за работой Ильхама и неожиданно произнёс:

— А славная девушка Геярчин!

Ильхам благодарно взглянул на старика, но промолчал, не понимая, куда тот клонит. А уста Мейрам продолжал:

— Как она хвалила тебя сегодня, сынок!

Ильхам оторвался от работы. В его глазах мелькнуло удивление.

— Геярчин?.. Меня?..

— Тебя, сынок… А разве ты недостоин похвалы?

— Вы шутите, уста. Геярчин только и делает, что читает мне нотации.

— Потому что ты огорчаешь её. Как ты обращаешься с инструментом, Ильхам! Ты пятнаешь свою рабочую честь. Вот Геярчин и сердится. Она добра тебе желает, сынок!

— Вы хитрый, уста! Начали с похвал, а кончили выговором!.. — Ильхам задумался, потом шагнул к своему рабочему столику и выдвинул ящик. — Вот они, эти резцы. Ругайте меня за то, что я их испортил. Но я… Честное слово, я это для дела! Мне не хотелось открываться раньше времени, подумали бы ещё, что я хвастун… Но я кое-что придумал, уста. Видите, каждый резец заточен по-особому…