Для остальных тильдийцев такое перемигивание было забавной неполадкой. Синие, жёлтые, зелёные и фиолетовые огоньки сообщали, что волноваться нечего: воздух в порядке, температура в норме, радиация на минимуме и с давлением всё хорошо. Но я, отягощённый правдой, видел в световой икоте приближение своего конца.

Здесь смерть была так близко, что можно было услышать её нетерпеливое сопение. Когда мы с Леди Кетаки проходили пустыми коридорами, фальшивые иллюминаторы как никогда напоминали о бездне за пределами «Тильды». Внимательные Дозорные с их камиллами уже не казались хоть сколько-нибудь надёжной защитой от миллиарда астероидов и вспышек звёздной активности.

Станция в окружении равнодушных и всемогущих сил, способных уничтожить её одним прикосновением — ну, прям как я! Проснувшись, я лежал с закрытыми глазами и впервые ощущал то, о чём раньше лишь читал: желание, чтобы день не наступал никогда.

— Ещё лежишь?

Я представил, как растворяюсь. Леди Кетаки откинет одеяло — а там никого!

— Через час встретимся за завтраком. В Зелёной столовой. Центральная зона.

Я постарался не дышать.

— Запомнил? Вэ-один-о-двенадцать, Зелёная столовая, — и она ушла.

Комната, которую мне выделили, была расположена по соседству с Главой Станции. Стандартный жилой блок для бессемейных сотрудников Администрации — на троих. Но третья комната пустовала. До моего появления Леди Кетаки жила здесь одна. Простор — едва ли не единственная положительная сторона малонаселённости. Впрочем, когда вокруг бездонный космос, а впереди — двухлетняя изоляция от остального человечества (с перспективой изоляции на века, если собьются настройки СубПорта), лишнее пространство перестаёт радовать.

Я принял душ, достал из чистки комбо. Не смог удержаться — потрогал предупреждающий знак. Полюбовался лёгкими геометрическими линиями — вроде те же цвета, но дизайн на высоте. Виктор бы оценил!

Форменная одежда Администрации. Своя комната. Рабочие обязанности, а вчера — первый настоящий отчёт. Лабиринты коридоров, которые мучили меня ночью, уже не казались такими пугающими. В конце концов, большинство людей на станции — вменяемые и здравомыслящие. Если какой-нибудь безумец попытается отключить меня среди бела дня, его остановят. Ради Леди Кетаки, конечно, её ведь так уважают! Но мне и этого достаточно.

Тоненько пискнул альтер, напоминая о назначенной встрече. Значит, Глава Станции отметила завтрак в моём календаре. Но сообщила о нём самолично — вежливость, на которую не каждый подчинённый может рассчитывать!

С приподнятым настроением я вышел в коридор жилого блока и поспешил в Зелёную столовую. Туда вели два широких перехода с движущимися дорожками посередине.

Я выбрал улицу имени Норайо Хадада — инженера, который погиб при монтаже Восточного сектора. Это имя, как и многие другие, застряло в моей памяти за те несколько часов лихорадочного впитывания информации, которым я занимался между новостью о переводе и роковыми проводами.

Чего не было в общедоступной статье о «Тильде-1», так это деталей: например, упоминания о картинах и рисунках в рамках между поддельными иллюминаторами.

В иллюминаторах поблескивали звёзды: яркие — спутники Внешней Защиты, побледнее — наши соседи по галактике. Что касается изобразительного искусства, то здесь были представлены преимущественно натюрморты: фрукты и цветы в сочетании с жуками, хомячками, птичками, мячиками и браслетами альтеров.

Полупустая «дорожка лентяев» была огорожена пышным гребнем ярко-зелёной травы. Я с трудом удержался от того, чтобы не встать на колени — и рассмотреть травку: искусственная, голографическая или настоящая?

Негромко играло радио — что-то гитарное. Музыкальные номера чередовались с объявлениями: ведущие приглашали на фестиваль в честь пополнения, напоминали об отборочных матчах по теннису и расхваливали новые блюда. Некоторые названия я слышал впервые: манты, например.

— Привет! — закричали с дорожки — и вскоре стайка Дозорных в лилово-сливовых комбо окружила меня.

Они выглядели обрадованными. Каждая вторая — с заметно выдающимся животом, каждая первая — с ребёнком. Рядом крутилось несколько камиллов-колясок, готовых помочь.

Действуя с невинной бесцеремонностью, свойственной людям, уверенным в своей абсолютной правоте, Дозорные вытеснили меня в рекреацию. Через минуту к ним присоединились коллеги, передвигавшиеся своим ходом.

— Что случилось? — спросил я, прижимаясь спиной к гладкой стенной панели.

Полукруглая рекреация сочетала уют и функциональность: узкие диваны, стол, питьевой фонтанчик и две двери в санитарные комнаты. Преобладали плавные линии, но я чувствовал себя загнанным в угол. Разыгравшееся воображение нарисовало беременного маньяка, который в перерывах между дежурствами бродит по коридорам станции, выслеживая замаскированных андроидов…

— Я должен что-то передать? Для Главы? Насчёт трудового расписания?

— Не-а, — покачала головой рыжекудрая Дозорная, огненной шевелюрой и лукавой улыбкой напомнившая мне Чарли.

— У нас возник спор, — объяснила она, и голубоглазый младенец, подвешенный на её животе, улыбнулся беззубым ртом. — Насчёт тебя. Что ты на самом деле человек и только притворяешься, — и она поскребла ногтем по предупреждающему знаку на моей груди.

— Зачем? — поинтересовался я, пытаясь слиться со стеной.

— Например, чтобы проверить нас и вообще всех, — предположила Дозорная с лицом индейской принцессы. — Нет ли у нас фобии на андроидов или типа того.

Я нервно рассмеялся:

— Даже если так, я же не могу сообщить вам правду, правда?

— Почему же? — на веснушчатом личике рыжей «мадонны» распустилась дьявольская улыбка. — Проверить легко!

У меня внутри всё похолодело. Это было хуже, чем в салоне «Рима». И я уже знал, что именно они ответят на аргумент, который сработал тогда. Но придётся разыграть старую карту, чтобы потянуть время — и найти новый козырь.

— Моя стоимость…

— Забудь про стоимость! — перебила меня «индейская принцесса». — Жизнь человека дороже. Все знают, что андроиды опасны. Это как астероид. Если он рядом, лучше не ждать!

Её товарки озвучили «легенду»:

— Нам не нравятся такие проверки! Мы едва не погибли два года назад, а теперь приходится терпеть андроида. Или подделку под андроида, что вообще подло!

Ситуация была как из учебника по психологии управления. Леди Кетаки постоянно напоминала мамочкам о правилах. И одновременно этих же мамочек превозносили как образцовых граждан. Конечно, каждый профсоюз мнил себя наиглавнейшим и системообразующим — в том-то и состояло умение администратора, чтобы никому не давать преимуществ. Чтобы добиться этого, Глава Станции должна оставаться неуязвимой. Появление секретаря нарушило устоявшееся равновесие. И теперь Дозорные проверят на практике, кто тут главный. Им-то ничего не грозит! Сорвут они программу проверки персонала или отключат потенциально опасного андроида, их не смогут наказать. Слишком уж высоким было их положение — как профессиональное, так и гражданское.

Вздохнув, я развернулся, опустился на колени и уткнулся лбом в стену, открывая полный доступ к проклятой кнопке: всё-таки рыженькая мамаша была на голову ниже меня, да и младенец мешал.

— Зачем ты так? — спросил кто-то — Дозорная, которая раньше молчала.

— Потому что обязан, — ответил я, ощущая под коленями пружинящий пол — на «улице» он был потвёрже. — Вы выразили желание — я обязан подчиниться. Иначе — угроза второго уровня.

На протяжении ста двенадцати ударов сердца в рекреации было тихо.

— Встань, пожалуйста, — попросила рыжая. — Извини.

«Развели цирк!»

Столовую В1-О-12, как и следовало ожидать, называли «Зелёной» из-за количества живых насаждений. Вообще, трава, лианы и кусты использовались во всех помещениях станции, а также в коридорах и холлах, но здесь плотный живой ковёр закрывал даже потолок. Основания продолговатых светильников были погребены под треугольными листьями, и пышные плети спускались вниз, очерчивая условные границы между столиками. Казалось, взбунтовавшиеся растения устроили себе в столовой штаб-квартиру. Но я заметил, что побеги нигде не нарушают планировку. Что ж, терраформирование ещё только-только подбирается к стадии лишайников, но это не значит, что ботаникам надо сидеть сложа руки!