– Лучше иди домой и подумай обо всем хорошенько. Но не проси меня оставить тебя здесь. Я хочу этого. Я хочу этого больше всего на свете, но все закончится твоей ненавистью ко мне. Твои родители не любят меня и мое окружение. Ты станешь чужой для них. Ты будешь жалкой и несчастной. Твоя прекрасная картина нашей совместной жизни нереальна. Осмелюсь предположить, что тебе даже могут доставлять удовольствие посещения моей мастерской и наши страдания, как это было в последний год. Но я больше не могу это принять. Сомневаюсь, что и тебя все устраивает, – добавил Стефан низким голосом. – Ведь язычница все же заключена в тебе, правда?

Вдруг Верону начало знобить.

– Я пойду, – произнесла она.

– Мне очень, очень жаль, дорогая.

– Мне тоже жаль, – прошептала Верона. – Прости меня за этот визит.

– Только не торопись и не порть себе жизнь из-за меня.

Верона высвободила свои руки, взяла жакет, шапочку и надела их. Ее движения выглядели автоматическими. Верона поежилась, ощутив влажность жакета.

– Не нужно доводить дело до драматической простуды, дорогая, – сказал Стефан. – Я поймаю тебе такси. Дождь все еще льет.

Они молча спустились по лестнице. Потом Верона долго стояла, поеживаясь, пока Стефан под дождем ловил такси. Наконец он вернулся, промокший, с прилипшими ко лбу волосами. Капли катились по его усталому лицу. Стефан снял забрызганные, затуманившиеся очки, и на мгновение его большие, прекрасные глаза взглянули на Верону с выражением скрытого голода.

– До свидания, дорогая Верона, – попрощался он. – И пожалуйста, умоляю тебя, живи счастливо и выброси меня из головы. По-другому нельзя.

Она не ответила, лишь опустила голову, прошла к такси и села. Стефан захлопнул дверцу. Он посмотрел вслед машине, когда та двинулась по улице. Дождь теперь лил струями. Вокруг не было ни души.

Стефан стоял в темноте, думая, как все верно сформировано. В судьбе все мелькает так же, как эти огоньки на автомобиле. Он боялся этих звуков – хлещущего по мостовой и окнам дождя, скрипящих колес, увозящих из его жизни Верону, – смешавшихся в единую ноту отчаяния. Стефан знал, что Верона больше не вернется.

Глава 7

В такси Верону охватило оцепенение. Она полностью осознала ситуацию. Положение было критическим. И Верона понятия не имела, что делать. Она помчалась к Стефану в безумии и нерешительности, и сейчас чувствовала себя так же. С другой стороны, Верона знала, что между ней и Стефаном все было кончено. Он дал ей понять это абсолютно ясно. Существовала только одна возможность быть с ним, но Верона не хотела принимать ее, не должна была думать о ней. В один безумный момент сегодняшнего дня она сдалась, но Стефан отверг ее.

Он оказался сильнее ее, всегда был сильнее, а она всегда была слабой.

Теперь Форбс. Свадьба была назначена на завтра на одиннадцать часов утра. Все приготовления сделаны. Вещи Вероны упакованы. Шестьдесят или семьдесят человек – друзья и родственники с обеих сторон – получили приглашения на прием, прислали подарки и готовились к этому торжественному событию.

Верона с ужасом начала понимать, что она сделала и как поздно все осознала.

Любви к Форбсу больше не было? Дорогой Форбс, такой симпатичный, милый, в котором Верона нашла надежность, спокойствие и успокоение. Сможет ли она вынести разрыв с ним в одиннадцатом часу утра завтра и прогнать его из своей жизни?

Для этого требовалась смелость.

Если свадьба не состоится, это причинит вред не только Форбсу и его репутации, но и ее родителям, которые так много сделали для нее и так ждали завтрашнего дня. Огромная ответственность лежала на плечах Вероны. В своих руках она держала счастье многих людей. Но прежде всего стоял вопрос об их с Форбсом совместной жизни.

Во второй раз за вечер Верона заставила себя сделать еще один жизненно важный шаг. Она должна поехать к Форбсу, рассказать ему о Стефане, о своих чувствах и позволить ему принять окончательное решение. Он может оказаться шокированным, потрясенным и злым, может даже изъявить желание порвать с ней сразу и отменить свадьбу. Без Форбса и Стефана она останется ужасно одинокой. Но у Вероны всегда была совесть, и сейчас она заговорила в ней. Нельзя выходить замуж за Форбса завтра, не рассказав ему правду.

Верона опустила стекло, отделявшее ее от водителя, и наклонилась вперед.

– Военно-морской клуб, Пэл-Мэл, – сказала она.

Верона знала, что Форбс собирался туда вечером. Его мать и сестра намеревались приехать из Кемберли на свадьбу утром, а Форбс остался в своем клубе, чтобы провести холостяцкую вечеринку с «несколькими ребятами». Он со своим лучшим подчиненным, очень красивым капитаном, адъютантом Форбса, Тони Даррелом организовал прощальную встречу. Сейчас, в половине седьмого, Форбс, вероятно, сидел в своем клубе.

Случилось так, что, когда такси остановилось перед входом в клуб, оттуда вышел Форбс Джеффертон.

Верона заплатила водителю и увидела высокую фигуру с военной выправкой. Форбс был в плаще и зеленой шляпе. Верона увидела его лицо. Оно светилось счастьем. Девушка почувствовала, как ее сердце дрогнуло перед предстоящим несчастьем. «О, Боже, – подумала Верона, – я оставила одного мужчину в отчаянии, а теперь собиралась разрушить счастье Форбса».

Наконец он увидел Верону. В его глазах появились смущение и радость. Форбс поспешил навстречу девушке.

– Верона… дорогая, что ты здесь делаешь?

Эта самая неожиданная радость.

– Мне нужно с тобой поговорить, сейчас, – сказала она.

– Боже мой, что случилось? – воскликнул Форбс и взял ее под руку. – Ты заболела? Ты промокла, дорогая.

– Я не заболела, но должна поговорить с тобой.

– Пойдем в клуб. Мы найдем там тихий уголок.

– Там есть… кто-нибудь из твоих знакомых?

– Никого, с кем мне нужно было бы разговаривать. Тони не вернется до семи. Обед с ребятами в восемь в «Кафе Ройяль». По крайней мере мы начнем там, а где закончим, никто не знает, – Форбс рассмеялся.

Верона прошла с ним в клуб, они нашли уединенный уголок и два больших кресла. Форбс снял с нее промокший жакет и сразу заказал бренди.

– Вот что тебе сейчас необходимо, дорогая, – сказал он.

Верона села в кресло и закрыла глаза, расслабившись на мгновение. Здесь было тепло и светло. Вокруг стояли цветы. Форбс очень гордился этим клубом. Верона ходила сюда с ним довольно часто за последние шесть недель.

«Никаких лохмотьев», – как часто говорил он. Это был клуб его деда и отца.

Форбс зажег сигарету и вставил ее в холодные пальцы Вероны.

Она подумала, что он, как всегда, прекрасно выглядит. Элегантная прическа, гладко выбритое лицо, отлично пошитый костюм, блестящие туфли, ухоженные руки, перстень с печаткой на левой руке, держащей сигарету. Верона купила ему в подарок к свадьбе золотые запонки и сейчас почему-то вспомнила об этом. Форбс подарил ей множество мелочей, но было решено, что главный подарок он купит ей в Париже.

– Послушай, дорогая, – произнес Форбс, – если что-то тебя тревожит, скажи мне. Я вижу, что что-то не так, и ты очень расстроена. Ты же знаешь, что меня не нужно бояться, правда?

– Правда, Форбс? Ты никогда… не злился и не расстраивался?

Молодой человек рассмеялся.

– Думаю, бывало. Но не часто. Меня трудно расстроить. Я достаточно стойкий человек. Верона кивнула и сказала:

– Ну, тогда я рискну разозлить и расстроить тебя, потому что мне нужно быть с тобой честной. Я не могу выйти за тебя замуж завтра, пока ты не будешь знать все.

– Звучит очень торжественно, ангел. Форбс говорил легко, но Верона знала, что он обеспокоен. Как он был собран в тяжелый момент, холоден и осторожен. Таким должен быть настоящий солдат.

– Вот что я имею в виду, Форбс. Я не могу пойти с тобой к алтарю завтра… чувствуя то, что чувствую сейчас.

– И что же ты чувствуешь? Ты разлюбила меня? Скажи, дорогая. Что случилось? Почему ты не можешь выйти за меня замуж завтра?