Республиканец Барри Голдуотер нашёл эффективную политическую стратегию. Проблема была представлена не как разочарованность нации в непопулярной военной авантюре, не как несбывшиеся ожидания гражданских прав для чернокожих и не как ухудшение социальных проблем, но как преступность. Голдуотер, кандидат от республиканцев на президентских выборах 1964 года, обозначил «преступность на улицах» как тему своей избирательной кампании. Кандидат демократов Линдон Джонсон, чтобы не быть оттеснённым на задний план, немедленно объявил «войну против преступности». Для обоих кандидатов это было ловкое решение, чтобы избежать обращения к более трудным проблемам, лежащим в основе преступности.

Республиканец Ричард Никсон в своей избирательной кампании 1968 года поднял проблему «войны с преступностью», заявив в своём послании о том, что программа создания «Великого общества социального процветания и соблюдения гражданских свобод» Линдона Джонсона, в частности, аспекты его социального благосостояния, явилась тем фактором, который стал главным источником преступности. Никсон разносил Верховный суд за решения, благоприятные для преступников, и набивал суды своими назначенцами, чтобы восстанавливать равновесие.

Был принят закон, который поддерживал эту новую политику. «Сводный акт о контроле над преступностью и о безопасных улицах» 1968 года ввёл многочисленные меры, направленные на то, чтобы бороться с преступностью. Были резко увеличены федеральные фонды. Признания вины были допустимы в качестве доказательств, если судья считал их «добровольными». Правила подслушивания телефонных разговоров и других способов электронного перехвата сообщений были ослаблены, и эти методы агрессивно использовались уже против Мартина Лютера Кинга перед его убийством⁶⁵.

Американские президенты приняли на вооружение тему «жёсткости к преступности». Рональд Рейган подчёркивал свою поддержку смертной казни. Джордж Буш-старший объявил «войну наркотикам», а Джордж Буш-младший распространил «войну с преступностью» на международную арену своей «войной террору», переформатировав оппозицию американской внешней политике.

В то время как Администрация США приняла «войну с преступностью» как свою стратегию, роль судей как двигателей социальной политики была урезана. Судьи оказались под нападками за то, что были «мягкими к преступности».

Рональд Рейган подписал окончательный удар по независимой власти судей – «Руководящие указания по вынесению приговоров в США» от 1987 года, которыми были обусловлены приговоры с обязательными наказаниями. Судьи больше не могли свободно трактовать индивидуальные обстоятельства преступления, но были обязаны следовать жёстко определённой схеме. Полномочия судей были сведены к оглашению приговоров, которые им поручено вынести, а право судить, взвешивать индивидуальные обстоятельства перешло к обвинителю, который определял формулу обвинения и приговоры. Обвинитель играл роль и судьи, и жюри присяжных, определяя виновность лица и приговор.

По иронии судьбы эти удары по американской юстиции, полученные ею от Никсона в 1967 году и от Рейгана в 1987 году, были нанесены людьми, которые, по оценке историков, сами являлись ярчайшими примерами преступности на правительственном уровне: Никсон прославился «Уотергейтом», а Рейган – незаконной войной против Никарагуа и сделкой «Иран-контрас».

При минимизации роли судьи в суде и при том, что федеральный и штатный прокуроры действуют как объединённые в одном лице обвинитель, судья и жюри присяжных, количество людей, готовых противоборствовать такому могущественному персонажу посредством отказа согласиться на признание себя виновным, уменьшилось до мизерного количества. Американский «ГУЛАГ» рос.

И таким образом Соединённые Штаты утратили цельность своей системы правосудия.

Из дневника

Во время нашей сегодняшней встречи Марк позвонил Занидесу. Я прислушивался к их беседе. Это был совсем короткий разговор, главным образом, о кухне Занидеса, которую он строил в своём доме. Ничего важного о моём деле не обсуждалось.

Что Харрис делал, и делал хорошо, это вхождение в контакт с обвинителем – небольшой диалог о кухнях, если это нужно «при получении решения о прекращении расследования или при склонении противной стороны к урегулированию спора на благоприятных условиях».

18

Пятница, 4 февраля 2005 года

Шпионы

Из дневника

Сегодня я написал письмо человеку, которого я называю Заключённый, в городской центр содержания под стражей, о том, что я сейчас уже одну неделю нахожусь под домашним арестом, и другому обитателю тюрьмы, Алексу, судьба которого продолжала занимать мои мысли. Совпадений много. Мы встретились как раз перед моим слушанием об освобождении под залог, и Алекс приводил убедительные доводы в пользу сделки о признании вины «чем скорее, тем лучше», такие убедительные, что я должен был попросить Харриса остановить слушание об освобождении под залог и немедленно начать переговоры о заключении такой сделки. Сразу после этого Коблиц повторил такой же совет: «Мой совет Вам – поговорить со своим адвокатом, чтобы заключить сделку о признании вины. Это будет для Вас самое лучшее». Я был в тот вечер выведен из своего блока камер и посажен вместе с Алексом. В конце концов мне показалось странным, что Алекс всё ещё находился в тюрьме в ту пятницу, хотя он, как говорил, подлежал освобождению ещё в предыдущую среду.

На протяжении прошлой недели я прочёсывал Интернет в поисках мошенничеств с недвижимостью, но не нашёл ничего, что соответствовало бы рассказу Алекса. Я обследовал онлайновую базу данных по криминальным случаям в Калифорнии, пейджер, вплоть до даты его ареста – за восемь месяцев, предшествующих дате, которую он назвал мне, – и не нашёл ничего. Разумеется, так как я не знал его фамилию, поиски были неисчерпывающими. Я попросил Заключённого установить контакт с Алексом и «поблагодарить его за помощь, которую он оказывал мне». Я надеялся, что смогу найти связь с Алексом.

Сейчас я веду поиск по каждой теме, которая могла бы помочь мне понять моё дело внутри американской правоохранительной системы. Статьи, распечатанные из Интернета, накапливаются. Сегодня я заказал две книги у фирмы «Amazon»: «Justice by Conset: Plea Bargaining in the American courthouse» («Правосудие no согласию: заключение сделок о признании вины в американском суде») и «Plea Bargaining: The Experiences of Prosecutors, Judges and Defense Attorneys» («Заключение сделок о признании вины: Опыт обвинителей, судей и адвокатов защиты»). Они должны прибыть в начале следующей недели. Теперь, когда я обвинён также в том, что я – российский шпион, мои страхи разгорелись из-за двух недавних шпионских судебных дел, которые я разыскал.

ДЕЛО ПЕРВОЕ

4 ноября 1999 года Дэниэл Кинг, работающий в военно-морской разведке, был арестован и обвинён в шпионаже для России. По всей видимости, он допустил отправку компьютерного диска с военно-морскими секретами в российское посольство в Вашингтоне. В пресс-релизе, объявляющем о его аресте, объяснялось, что Форт-Мид, штат Мэриленд, в котором работал Кинг, есть: «… строго секретное учреждение, где декодируется и анализируется информация из массива, принадлежащего правительству США, которая получена в результате операций глобального электронного прослушивания и перехвата…⁶⁶

Если он будет признан виновным в шпионаже, может быть казнён, хотя другим шпионам, признанным виновными в последнее время, давали скорее длительные сроки тюремного заключения, нежели смертный приговор».

Кинг не был признан виновным. Он провёл 520 дней в корабельном карцере (военно-морской тюрьме). Ему повезло. Судебное дело очень агрессивно вёл Дэвид Брант, глава Военно-морской службы уголовного розыска, и процесс, почти несомненно, имел бы результатом для Кинга длительный срок тюремного заключения, если бы Брант допустил какую-то оплошность. Кингу был назначен молодой адвокат по имени Мэтью Сидни Фридус, и когда он был назначен для защиты Кинга в ноябре 1999 года, имел только два года стажа. Фридус взялся за защиту в процессе против Бранта, который был старше его (Бранту было сорок с небольшим лет), но то, чего ему не хватало из-за недостатка опыта, он возместил своей энергией.