— Ну, и ты что?

— Ну и обставил я его… — и пояснил на мой безмолвный вопрос:

— …в беге с препятствиями, хоть у него и четыре лапы.

— И штаны на этих препятствиях оставил?

— Ага, — утвердительно сказал Димка, пуская колечки дыма.

— А чего ты икал — со страху, что ли?

— Не-е, это я запалился и воды холодной напился в ключе, — ответил он.

— А рычал чего?

— Медведя хотел изобразить…

Все это было бы смешно, если бы случилось не с нами… Охотниками мы оказались аховыми и, понимая это, не испытывали особого восторга от своих приключений. Мы молчали, думая об одном и том же: что же мы привезем домой после трехмесячной охоты?

— Давай-ка завтра вдвоем его прихватим, — предложил Димка.

— Кого?

— Медведя моего.

— Ас чем?

— Дробовик возьмешь, — кивнул он на пятизарядный браунинг,

Поразмыслив, я согласился.

Приход Сузева несколько изменил обстановку, но не изменил наших намерений. Он пришел затемно, изрядно нагруженный. В ответ на первые наши вопросы только хмыкал, вытягивая губы дудкой. В рюкзаке лежало мясо. Маленький Сузев убил большого кабана. Слушая его рассказ, мы испытывали и удовлетворение — хоть одному из нас повезло — и в то же время тайную зависть. Ведь мы были здоровее и выносливее его и глаза у нас были зоркими, но не мы, а он убил зверя. По словам Сузева, кабан был больше ста килограммов, и мы могли бы обойтись им одним, но наше самолюбие не допускало и мысли использовать чужой труд.

— Давай нам винтовку, — потребовал Димка. — Медведь не какой-то там кабан…

— А у тебя пули-то что снаряды, — ехидно сморщился Сузев, напоминая недавний разговор.

— А я что? Я ничего… Я шашки наголо и в атаку! Ты ему вот дай, — показал он на меня.

Винтовка Сузеву была не нужна, и я забрал ее. Вышли мы затемно, торопясь как можно раньше попасть к месту Димкиной встречи с медведем. Уже рассвело, когда мы добрались к подножию злополучной сопки и пошли по следам отступления моего друга. Как в кино с лентой, запущенной от конца на начало, наблюдал я за происходившими сутки назад событиями. Вот двухметровые прыжки зверолова оборвались перед огромным буреломом. Неужели он его перепрыгнул? Нет, он одолел его по-пластунски: нырнул под завал и, как крот, прополз под ним. На одном из сучков, как флаг капитуляции, болтался кусок штанины.

— Пригодится на заплаты, — стараясь скрыть смущение, сказал Моргунов, снимая улику позора.

Чем выше мы поднимались, тем длиннее становились вчерашние Димкины прыжки. Вот здесь он несся, как перепуганный олень, а вот и первый скачок после встречи.

Эх! Если бы Дмитрий Моргунов смог так же прыгнуть на Олимпийских играх— имел бы я именитого друга! Я посоветовал ему обратить внимание на свои задатки, и мы, переведя дух, принялись рассматривать медвежьи следы. Судя по ним, можно было поверить Димке, что морда у медведя действительно внушительных размеров. Конечно, медведь не караулил Димку; встреча для него оказалась столь же неожиданна, и он так же резво дал ходу в обратную сторону. Правда, успокоился он гораздо быстрее, а вот икалось ли ему, определить по следам не удалось. В том месте, где медведь перешел на шаг, мы остановились. Практически у нас был один шанс из ста догнать зверя: следы были суточной давности, и кто знал, сколько прошел медведь за это время? И все же нам хотелось начать погоню.

Место наших раздумий находилось в истоках ключа, впадавшего в Перевальную. Здесь хребет образовывал подкову, которая раздвигалась с приближением ручья к реке. Как велик был ключ по долине, мы не знали, хотя и пытались установить это со скалы. Вся наша надежда в этой охоте была на то, что медведь местный, что далеко он не уйдет и что сейчас стоят как раз те дни, когда медведи ложатся в берлогу. Посоветовавшись, мы решили идти не по следу, а пробежаться гребнями хребтов и через час замкнуть круг на русле ручья. Этим мы экономили время, избавлялись от необходимости разбираться во всех петляниях зверя. В случае, если бы кому-нибудь из нас встретился на хребте след медведя — охоту за ним нужно было бросить, трубить отбой и возвращаться домой. Собственно, весь наш план был построен в надежде на удачу.

Хребты, по которым мы разошлись, поднимались круто и высоко — ключ лежал далеко внизу. Я видел под собой верхушки огромных деревьев, и мне казалось, что высота делает мое тело легче, движения быстрее. Иногда на открытых, поредевших от опавшей листвы местах я видел крохотную фигурку Моргунова, двигавшуюся на такой же высоте. Однако вскоре долина расширилась и я потерял его из виду. С приближением к Перевальной хребет начал понижаться. В одном месте я пересек след табуна диких свиней. Какое-то время след шел по хребту, потом спустился в ключ. Табун прошел вчера днем. Тихо в тайге, только изредка раздается стук дятла да неугомонные поползни попискивают по сторонам. Вот где-то внизу закричали вороны — базар у них там большой, не иначе как кого-то увидели или нашли добычу.

Через час я повернул вниз. Теперь я с особенным вниманием смотрел на снег. Вот прошел изюбр, это кабарга — следов медведя не было. Спускаюсь все ниже и ниже. Вот уже и долина, а вот и темная лента воды. Я вышел на берег ключа. С моей стороны медведь не проходил.

Минут через десять донесся слабый условный свист, Я ответил. Показался Димка.

— Ну? — только и спросил он.

— Следов нет.

— И у меня нет, — сказал он, понизив голос, и зачем-то оглянулся.

Это было уже интересно. Это была уже удача. Мы замкнули круг, и в этом кругу должен находиться медведь. Значит, за сутки он не ушел с ключа и наша встреча стала вполне вероятной.

— Там вороны что-то кричат… Не его ли это работа— сказал Димка.

Конечно, могло быть и так. Теперь нам нужно было сделать еще круг, но поменьше. Мы повернули назад, договорившись встретиться через двадцать минут. На этот раз я не стал подниматься на хребет, а пошел его подошвой. Вот где-то здесь кричали вороны, но сейчас они почему-то молчат. Я снова вышел к ключу и увидел, как почти одновременно со мной с противоположной стороны вышел Моргунов. Увидев меня, он. спотыкаясь. бросился навстречу.

— Есть… есть.. — задыхаясь, выпалил он. — Лапища что у слона. Шлялся, ковырял… все исследил…

Я перебрался на его сторону ключа, и мы вдвоем пошли поперек Димкиного круга.

Винтовка еще на предохранителе, но уже в руках. Вот он, след! Это вчерашний. Впереди завалы деревьев, огромные вывороты. Снимаю предохранитель. Стоп! Это произошло уже сегодня. На снегу четкие отпечатки. Косолапя, медведь не торопясь пробирался между деревьев. Впереди небольшая поляна. Что там? Поляна истоптана, на взрытом снегу алеет кровь. Вчера здесь произошла встреча медведя с кабанами. Лежат остатки подсвинка. Он ел его вечером, ночевал где-то рядом и докончил только сейчас. Да, это крупный и сильный хищник, и он не собирается ложиться в берлогу — иначе не стал бы нажираться.

След повел левее места нашей первой встречи с Моргуновым. Там почти к самому ключу подходит длинный и низкий отрог. Медведь что-то искал здесь: заглядывал под каждый выворот, обследовал каждое толстое дерево. Все-таки подыскивает себе зимовье! Нас он еще не учуял. Пригибаю Моргунова к земле и шепчу, чтобы тот во весь дух летел на конец отрога и сел там в засаду. Пальцем черчу на снегу путь и место. Димка кивает головой и скрывается за деревьями. Я послал его опять-таки с надеждой на удачу. Был в моем плане и расчет, но в равной мере принадлежало в нем место и удаче. Немного подождав, тронулся по следу и я, постепенно прибавляя шаг. Впереди едва уловимый треск. Замираю на месте. Медведь?! За паутиной веток двигается бесформенное темное пятно. Здесь неудобное заросшее место. Нужно обойти. Крепко сжимая винтовку, смиряя сердце, огибаю кустарник и выхожу на небольшой бугорок. Чуть справа вижу зверя. Это бурый медведь. Забыв все на свете, вскидываю винтовку и, двигая ствол, ловлю переднюю часть туловища. Нет, рисковать нельзя! Медведя по-прежнему закрывают молодые ильмы, осинки и орешник. Нужно пройти еще следом за зверем, там многолетний стройный лес и можно будет стрелять. Вдруг медведь всколыхнулся и с удивительной легкостью скрылся в небольшом распадке. Неужели учуял? С поднимающейся досадой бегу на след и только поднимаюсь на пригорок, как тишину тайги разрывают выстрелы.