По дороге Вовка спросил:

— Допустим, это правда. Но для чего тогда маскарад со свечами?

— А фиг их разберет, — пожал плечами молодой ниндзя. — Может, у них так принято. Для атмосферности. «В одном темном-темном городе, в одном темном-темном доме, была темная-темная комната»... Любят они устраивать дешевые шоу.

К двери квартиры на втором этаже долго не могли подобрать ключ из связки. Но в итоге нашли нужный. Никаких свечей здесь не было, а лампочки испускали свет, как им и положено.

Первое, что бросилось в глаза — одна из спален, заваленная разнообразной одеждой и обувью. Иногда с пятнами крови и зеленой слизи, — значит, кто-то давал врагам последний бой. Одежды было так много, что можно было открывать секонд-хэнд: кофточки, джинсы, юбки, майки-алкоголички, женские трусы с прилипшими к ним гигиеническими прокладками, мужские трусы-семейники... Мобильники и прочие мелкие личные вещи лежали отдельной горкой.

Следующая комната была переоборудована под пошивочный цех. Большая швейная машинка «Зингер», нитки, манекены в человеческий рост, альбомы с выкройками. Рулоны синей материи, мешки с какими-то нашивками, коробки с пуговицами. Огромное красное полотнище, из которого нарезались пионерские галстуки. На вешалке висело несколько готовых комплектов школьной формы советского образца. Костету, Жеке и Вовке не довелось в такой походить. Они знали ее по старым фотографиям и фильмам.

Далее шел мебельный цех: молотки, пилы, куски фанеры, металлические крепления. Здесь же стояли собранные школьные парты и стулья. Слишком хрупкие, чтобы ими каждый день пользовались живые люди, но вполне аутентично выглядящие. На некоторых из парт было уже что-то нарисовано-накарябано, видимо, для фактурности.

Если всеми этими производствами занимался один только Кожемякин, то он явно был человеком незаурядным и талантливым. Согласно легенде, его свели с ума бестолковые, издевавшиеся над ним ученики. Выйдя из психушки, он взял реванш и порешил целый класс, наделав послушных чучел...

А потом все пятеро оказались в школьном кабинете, созданном из двух комнат, между которыми порушили стену. Судя по обилию глобусов, портретов Миклухо-Маклаев и прочих Пржевальских, здесь преподавали географию. Почти все парты, кроме разве что трех самых последних, были заняты. Также пустовало учительское место, отведенное Кожемякиным для себя.

Здесь были ученики совсем не школьного возраста, большей частью за сорок. В позах — рвение: кто-то тянул руку в надежде, что его спросят, кто-то сидел, уткнувшись в учебник, кто-то явно готовился подняться и выйти к доске. Только сухая и желтая кожа портила впечатление, а так — не отличить от живых.

Все в паричках. Только у мальчиков — короткие, а у девчонок, как положено, с косичками и разноцветными бантами.

— Смотри, — указал старший ниндзя своему коллеге. — Это там Зинаида Викторовна, что занималась поиском нового, пока еще не открытого витамина, помогающего бороться с морщинами. Чем старше она становилась, тем сильнее было ее рвение. А теперь лицо у нее гладкое как у девочки. Хоть желтое и сухое как у старухи.

— А это, — откликнулся молодой ниндзя на игру «узнай-ка». — Это же Валентин Павлович! Мы с ним вместе бежали, ему еще нож в спину бросили. Видишь, каким его активным сделали. Либо к доске рвется, либо в туалет — не совсем понятно.

— Как живые, — восхитился старший ниндзя.

— Как мертвые, — коротко сказал молодой. — Аслан. Вот ведь черт. Не ждал тебя здесь увидеть, — узнал младший ниндзя еще кого-то. — Был уверен, что ты-то точно убежишь. Но, значит, не повезло.

— Блин, так это все правда, — Жека схватился за голову.

— Видите, там задние парты пустые? — показал рукой старший ниндзя. — Как раз для вас, шалопаев!

— Наверное, надо похоронить, раз мы их нашли, — Вовка окинул взглядом толпу человеческих чучел.

— Не время, — сказал молодой ниндзя. — Мы их, Володя, после похороним. Когда все закончится. А пока они не испортятся, я уверен.

Мерзкое дежавю полоснуло Вовку по сердцу.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Не пугайся, — поспешил успокоить молодой ниндзя. — Валя выслал мне список имен и фамилий, на которые нужно было оформить экскурсионные пропуска. Приложил к ним личностную характеристику каждого, и еще фотографии. Это тоже необходимо было для оформления — здесь с этим строго. Так что когда мы вас увидели — сразу стало понятно, что это именно вы.

— Так вы — Александр Масякин?

— Ага, — молодой ниндзя протянул руку. — Вам, получается, Валя тоже про меня рассказывал?

— Немного, — сказал Вовка, пожав руку Валиного лучшего друга.

Старшего ниндзю звали Рафаэль Яковлевич. Тот самый водочный демиург. Именно он подобрал тогда ошарашенного, истекающего кровью Масякина, чудом вырвавшегося из лап маньяка-таксидермиста.

Только вот Валя им не встречался. Ни одному, ни другому.

— Кожемякин... То есть маньяк этот... Он откуда-то знал наши имена, — напомнил Костет.

— А могло ли такое быть, что Валя выдал им информацию о вас? — допустил Рафаэль Яковлевич. — Например, под пытками.

— Абсолютно исключено! — замотал головой Костет.

— Запросто, — кивнул Масякин.

— Но, если они выведали у него всю информацию. — размышлял старший ниндзя. — Значит, скорее всего, он им больше не нужен.

— Он точно жив! — заявил Костет.

— И мы точно спасем его, — подтвердил Жека.

— Хорошо, — согласился Рафаэль Яковлевич. — Только сперва давайте отдохнем чуть-чуть. Для выполнения этой миссии нам понадобятся свежие силы. Много сил. У нас есть убежище. Там относительно безопасно.

И снова неприятное дежавю облизало шершавым языком нутро Вовки и двух его корешей. Но выбора у них не было.

4. Закон и порядок

Они собирались уже уходить, когда внизу послышалась какая-то возня. Хлопок входной двери и быстрый топот вверх по лестнице.

— Прячьтесь за партами! — скомандовал Рафаэль Яковлевич ребятам.

Ученые мужи скинули автоматы и передернули затворы.

Вскоре на пороге учебного класса показались монстры. Оживший Кожемякин, прикрывающий пятерней пробитую голову, в компании высоченного милиционера в олдовой советской форме. Под серой тканью выступали мощные мускулы, как у Шварценеггера.

— Ага, говнюки! Допрыгались, — преждевременно возликовал таксидермист Кожемякин. — Я уже и милицию вызвал! Не уйдете от меня. Я — серьезный коллекционер, уважаемый в профессиональных кругах!

Изменившись в лице и обретя прежнюю приветливость, Кожемякин обратился к классу чучел:

— Не волнуйтесь, дети! Советская милиция не даст нас в обиду и разберется с экстремистами, после чего мы их перевоспитаем, и они займут свои места в классе. Думаю, что в будущем нам удастся сделать из них достойных членов общества. Из таких пассионарных часто получаются люди социально активные и позитивно деятельностные!

Милиционер оскалился крепкими желтыми зубами.

— Стреляю без предупреждения, граждане злоумышленники, — предупредил он, торжественно извлекая из кобуры черный блестящий ТТ.

— Твое дело, — сплюнул Масякин и открыл по нему огонь. Старший ниндзя выпустил очередь по таксидермисту.

Оба чудовища лежали на полу. Открытые их глаза продолжали смотреть на мир с неудержимой злобой.

— Быстрее, пока не очухались, — скомандовал Масякин и первым переступил через временных мертвецов.

Костет шел через «трупы» последним и все ждал, что милиционер схватит его за ногу. Как фильме «Пятница, 13-е». Но все обошлось.

5. Сопротивление

Двигались они быстро. Вновь надевшие приборы ночного видения настоящие выжившие ученые бережно вели ребят по ночному Мудрову. Указывая, где камень, где яма, где еще какие препятствия.

И Масякин, и Рафаэль Яковлевич, — оба, еще до того, как повстречали друг друга, пробовали сбежать из города. Не дураки же они, в нем оставаться. Монстры были не глупее и выставили засаду у выхода — целое полчище крылатых плотоядных хомячков, спастись от которых можно было только бегством.