Неуловимый Вальтер

ПУТЬ В САРАЕВО

Из-под колес мотоцикла поднималась пыль. Владимир Перич (Вальтер) находился на заднем сиденье. На подъеме машина запыхтела и затормозила. Вальтер обернулся, чтобы взглянуть на город, в котором он прожил несколько месяцев. Тузла купалась в голубоватом тумане и в мнимом спокойствии.

Вальтер поудобнее разместился на сиденье и стал высчитывать, как долго еще будут опоясывать город сплетения колючей проволоки и окружать блиндажи. Вспомнилось, как он обещал членам партии и скоевцам[1], что скоро наступит освобождение. «Другого пути нет, — торопливо объяснял он, — кроме как взятие Тузлы. Наши войска уже готовятся к наступлению, чтобы прорвать вражескую оборону и разбить противника».

Некоторые слушатели сомневались: они считали, что неприятель так легко и быстро не сдаст этот хорошо укрепленный район. Но вслух об этом не говорили. Все хорошо знали, что Вальтер не выносит возражений и упрямо стоит на своем.

...Мотоцикл поднял густую пыль внизу склона. Ухабы следовали один за другим, и Вальтера сильно трясло на сиденье.

— Отвратительная дорога, люди милые! — пожаловался водитель.

— Она изрыта гусеницами немецких танков и бронемашин. И наши мины кое-где повыбрасывали щебень. Мы посылали подрывников из Маевицы минировать дорогу. И они здорово поработали. Немцы дорого поплатились... В Сараево мы должны успеть до комендантского часа, — предупредил Вальтер.

— Успеем. День большой, — пообещал водитель.

— А непредвиденные обстоятельства? — спросил Вальтер. — Может отказать мотор, лопнуть шина.

— Этого не должно случиться.

— И патруль может задержать, — предположил Вальтер.

— Какой?

— Усташский или немецкий.

— Вроде документы у нас в порядке, и мы хорошо переодеты. Ты, Брацо, настоящий домобранский офицер. Тебе здорово идет эта форма. Меня только пугает, чтобы мы не нарвались на партизанскую засаду из-за какого-нибудь кустарника.

— В партизанский штаб послано извещение о нашей поездке.

— Ты думаешь, этого достаточно?

— Это все, что можно было сделать.

Мотоцикл часто подбрасывало.

Вальтеру вспомнилась его подпольная работа в Тузле. На память пришла погоня за связным, направленным в Сараево.

Вахид Вейсилагич по поручению Вальтера принял секретную партийную почту, осторожно зашил ее в подкладку поношенного пиджака и сел в идущий в Сараево поезд. На вид почти мальчишка, полный тайной радости, что выполняет такую важную миссию, Вахид мечтал, что, когда вернется в Тузлу, получит согласие Вальтера уйти в партизаны. Но только проводили Вейсилагича, как Вальтер узнал, что полиции в Сараеве стало известно, куда направлен связной из Тузлы.

— Мальчишка не должен попасть в руки гестапо, — решил Вальтер и обеспокоенно посмотрел на двух членов партийного комитета.

— Что будем делать? — Оба вопросительно смотрели на Вальтера. — Поезд от Тузлы отъехал довольно далеко...

— Мы должны его догнать, — настаивал Вальтер.

Все задумались.

— Кое-что могут попытаться сделать скоевцы.

— Что именно? — поинтересовался Вальтер.

— В Стожере, Брацо, есть наши товарищи среди усташской молодежи. Можно взять у них мотоцикл и догнать поезд на какой-нибудь станции.

Скоевцы Вахид Делибегович и Изудин Мухаремагич быстро надели усташскую форму, сели на мотоцикл с коляской и помчались за поездом.

В Карановце они догнали поезд, ворвались к начальнику станции, и Делибегович приказал:

— Задержите поезд, пока мы не выполним важное задание!

— Делайте что вам нужно, — с испугом произнес ничего не подозревавший начальник станции.

— Теперь идем к конвоиру поезда, — предложил Делибегович и подал знак Мухаремагичу быстрее покинуть канцелярию.

Усташского унтер-офицера они отвели в сторону, и Делибегович сообщил ему, что они ищут опасного государственного преступника. Унтер-офицер поверил и сразу же согласился сопровождать их по вагонам.

Вахида они нашли в одном из купе.

— Вон из вагона!

Он какой-то момент колебался, но когда узнал своих товарищей в усташской форме, послушно пошел за ними. И трое молодых людей на мотоцикле поспешили в Тузлу.

В тот же вечер Вальтер был оповещен, что связной вернулся и что гестапо и полиция в Сараеве напрасно поджидают юношу с секретной партийной почтой.

Воспоминания об успехах в борьбе с неприятелем всегда вызывали на его лице улыбку.

— Мы сейчас на полпути между Тузлой и Сараевом, — сообщил Вальтер водителю.

— Не мешало бы охладить двигатель! — предложил водитель.

— Сверни в прохладное место и остановись.

Колеса мотоцикла замедлили ход, приблизились к обмелевшему ручью и заскрежетали. Вальтер соскочил с сиденья, расстегнул гимнастерку и стряхнул с себя слой пыли. Водитель потрогал двигатель и сделал легкие движения затекшим телом. Затем, обдав себя прохладной водой, посвежевший, обернулся к Вальтеру и спросил:

— Сколько раз ты рисковал жизнью?

Прямой вопрос застал подпольщика врасплох. Он нахмурил брови и процедил:

— Я и сейчас рискую. Мы оба рискуем, если хочешь знать.

— Не сомневаюсь, но был ли ты в более тяжелых ситуациях?

— Был, — нерешительно сказал Вальтер, не зная, вдаваться ли в подробности или нет.

— Когда?

— Ты наводишь меня, дружище, на неприятные воспоминания.

Вальтер наклонился, пригнул обеими руками траву и сел.

— Эх, моя жизнь! Часто она висела на волоске. На всю жизнь в моей памяти останется весна сорок второго года. В ночь на девятое мая на Белых Водах четники внезапно напали на озренский взвод партизанского отряда «Звезда». Завязался бой не на жизнь, а на смерть. Командир четников Голуб Митрович был беспощаден. В неравной схватке погибло очень много наших товарищей. Никогда не смогу забыть хусинских горняков Франю Марковича, Меху Азапагича и Иву Марьяновича. Я бросился им на помощь и очутился среди группы разъяренных четников. Началось нечто невообразимое, вокруг гремели выстрелы, сверкали штыки. Но тут я почувствовал, что меня ранило, из груди хлынула кровь. Теряя силы, я все же продолжал отбиваться штыком. Четники оттеснили меня к забору и намеревались связать. Наконец они схватили меня и втащили во двор соседнего домишка. Собрав все свои силы, я внезапно рванулся вперед и вырвался из их рук. Я побежал вниз по склону, не обращая внимания на выстрелы. Кое-как я догнал своих товарищей и узнал, что в живых остались лишь Руди Петовар, Оскар Данон, Эдхем Чамо, Измет Капетанович, Йосип Йованович и несколько связных.

Вальтер замолчал, сорвал травинку и стал ее грызть.

— Погиб и мой хороший друг Гойко Узелац. Вот так-то, дружище, — грустно произнес Вальтер. Затем он быстро встал и приказал ехать дальше.

Водитель сел на мотоцикл и дал газ. По лесу разносилось прерывистое пыхтение мотора. На тенистой дороге, тянувшейся вдоль обмелевшего ручья, оставались следы колес.