Катера застопорили ход. Лодки подтянули к борту. И тут выяснилось, что не зря беспокоился опытный разведчик. Одна лодка дала течь. Пришлось ее бросить.

Катера снова пустились в путь. Вскоре все участники операции стали рассаживаться в трех лодках, по восемь-девять человек в каждой. Да еще оружие и боеприпасы. В общем, нагрузка порядочная. Да при такой волне. Одним словом, потеря одной лодки сказывалась. Проплыть надо было километров двадцать пять — тридцать. Прежде чем попасть в залив, предстояло пройти неширокую горловину, на одном из берегов которой располагались батареи и прожектора противника.

— Грести еле-еле, — предупредил Орлов. — Чтобы ни звука!

Горловину миновали благополучно и рано утром пристали к берегу южнее Великой Губы, километрах в семи-восьми от нее. Две лодки Орлов приказал на руках вынести в лес и здесь замаскировать. Третью причалили к небольшому островку, находящемуся в нескольких десятках метров от берега, на тот случай, если первые две лодки будут обнаружены.

— Дальше будем действовать, как договорились, — тихо сказал Орлов. — Идти всем вместе опасно. У каждой группы есть старший. Сойдемся вот здесь, — и он указал точку на карте.

Сначала разведчики километров на десять углубились в лес и только после этого повернули на север. Каждая из групп самостоятельно пересекла дорогу Великая Губа — Ламбасручей и, пробираясь сквозь чащу леса, достигла заранее подготовленной базы, где раньше располагались Орлов и Васильев.

Когда все были в сборе, началось непосредственное выполнение боевой задачи. Большая группа человек на двадцати возглавляемая Орловым двинулась к Ламбасручью. Остальные остались на месте, чтобы оседлать дорогу и предупредить основные силы, если им из Великой Губы будет угрожать какая-либо опасность.

— Вот что, ребята, — сказал Орлов, когда разведчики проходили близ небольшой деревни. — Здесь сделаем привал. Я на время уйду. Командование примет Романов.

— Хорошо, Алексей, — отозвался высокий, широкий в плечах человек.

Орлов отправился на встречу с Епифановым, от которого должен был получить последние данные о том, что делается в Ламбасручье.

— Давненько не бывал я там, Яшенька, — признался Епифанов.

— Придется сходить.

18 октября отряд, находясь на марше, встретил возвращающегося из Ламбасручья Епифанова. Он подробно разъяснил, что оккупанты занимают три дома на берегу озера. В первом, двухэтажном, находится штаб. Второй, по-видимому, — склад боеприпасов. Третий — казарма, в которой живут почти все солдаты.

— Молодец, спасибо! — просто сказал Орлов. — А теперь марш домой, старик! А то сейчас здесь бал начнется с танцами. Да, вот что: Качанову не забудь от меня привет передать. Так и скажи: Яков привет шлет.

— Ты это серьезно?

— Вполне.

— Хорошо, передам.

Неподалеку от Ламбасручья группа увидела небольшой хутор. Орлов, Романов и Миккоев, тот самый, с которым Алексей ездил в отпуск, вошли в избу. Здесь они застали старика-смолокура Федора Алексеевича Мамонтова и его жену. Старик охотно взялся вывести отряд к финскому штабу.

— Ты, отец, топор с собой прихвати, — заметил Романов. — Если напорешься на белофиннов, скажешь, мол, в лесу призадержался.

Условились так: когда старик станет возвращаться из Ламбасручья и ничего тревожного там не обнаружит, топор он будет держать вверх топорищем. Если же там угроза объявится, он повернет его топорищем вниз.

Тут же разведчики договорились, как будут действовать. Задача осложнялась тем, что нельзя было забросать штаб гранатами. При этом мог взорваться находящийся поблизости склад с боеприпасами. Атаковать решили двумя группами. Одна ликвидирует штаб. Другая в это время блокирует казарму с солдатами.

— Пока не ввязались в бой, поменьше шума, — заметил Орлов. — А то как бы барин не сбежал.

Вскоре показался Мамонтов. Топор он нес вверх топорищем. Порядок. Можно начинать! Но тут на озере затарахтел мотор катера. Притаились. Заметили их или нет? Но вскоре катер стал удаляться, видно, пошел к острову, где находился сторожевой пост.

Итак, за дело!

В Ламбасручей вошли с южной стороны.

— Провода резанем? — шепнул Миккоев.

— По-моему, не стоит, — заметил Романов. — Обнаружат, что связи нет, пошлют людей. Лучше потом обрежем.

Орлов согласился с Романовым.

— Вот что, — сказал он старику, — на всякий случай малость похитрим. Прикинемся, будто партизана в плен взяли. Форма у нас подходящая: если на секреты напоремся, сумеем время выиграть. Пока они разберутся что к чему, уже поздно будет.

— Ясно?

— Ясно.

Вместе со смолокуром без приключений подошли к штабу. Притаились у забора. Старик с одним из разведчиков вернулся ко второй группе и повел ее к дому с солдатами. Только успели наши занять исходную позицию у штаба, как слышат: кто-то идет со стороны берега. Пригляделись: офицер. Задержали, отвели в сторону. Орлов и Романов стали советоваться, как сподручнее проникнуть в дом. В это время у казармы прозвучал выстрел. Значит, та группа чем-то себя выдала.

Медлить было нельзя. Молниеносно сняв часовых, разведчики ринулись в дом. Двое устремились на второй этаж, а Орлов с Миккоевым и Романовым проникли к самому Пернанену.

Раздался оглушительный взрыв. Лампа в комнате погасла. Пернанен потянулся к столу и ловко обхватил длинными пальцами рукоятку парабеллума.

Но не удалось ему воспользоваться оружием. В руках Орлова вспыхнул фонарь. Узкий пучок света выхватил из тьмы высокую фигуру наместника. Орлов взмахнул свободной рукой. И Миккоев с Романовым резанули по Пернанену из своих автоматов. Тут же все трое кинулись в соседнюю комнату. Находящиеся здесь полицейские попытались оказать сопротивление, но тщетно.

На втором этаже не прекращалась стрельба. Орлов с товарищами устремился туда. Оказывается, враги, уцелевшие при взрыве противотанковой гранаты, забаррикадировались во второй комнате и вели оттуда огонь. Подоспевшие снизу разведчики прошили перегородку очередями. Миккоев кинулся вперед и взломал дверь. Всего минуту длилась горячая схватка, и вот уже помещение штаба в руках советских воинов.

Романов, Орлов, Миккоев бегло просматривают документы, под каждым из которых стоит подпись: «Пернанен».

«Всем владельцам коров и прочего мелкого скота не позднее 15 июня 1942 года передать свой скот общине».

«Овец всех остричь и шерсть привезти в Ламбасручей».

«Всем лошадям отрезать хвосты до 30 октября и волос привезти в земельный отдел».

«Всех овец, баранов, ягнят 18.V.1943 г. согнать в Космозеро. Оттуда они будут отправлены далее».

«Старосте деревни Пегрема приказываю сегодня же послать трех мальчиков: Прохорова Виктора, Прохорова Федора, Максимова Василия в Великую Губу пасти коней. А также пошлите в Кижи на молотьбу Ражиеву Татьяну, Прохорову Марию, Еремину Акулину, Прохорову Айну, Алампиеву Матрену, Петушову Марию».

— Видал, крепостное право устроили, дьяволы, — скрипнул зубами Миккоев.

— Ладно, хватит бумаги ворошить! — решил Орлов. — Недосуг сейчас. Да и специалисты для этого дела есть. Клади все в мешок, потом разберемся, что к чему.

Едва разведчики успели собрать документы, как в комнату ворвался Николай Ермолаев:

— Плохи дела, товарищ Орлов! Из казармы крепко жарят. Головы поднять нельзя. Как бы не прорвались!

— Ты чего заторопился? — спокойно сказал Орлов. — Делать все надо не спеша, солидно. А что стреляют, так на то и война. — Он подошел к окну, прислушался. — Эх, не только в казарме загвоздка. А вот что катер с поста возвращается — это похуже будет. Одним словом — пошли!

Все участвовавшие в разгроме штаба поспешили туда, где шел жаркий бой. Прибыв на место, Орлов понял, что противник может преодолеть растерянность и каждую минуту перейти к решительным действиям. Задача, в сущности, выполнена; поэтому главное сейчас оторваться от противника, не дать ему возможности воспользоваться своим численным превосходством.

По приказу Орлова часть бойцов продолжает вести огонь из всех видов оружия. Другие под прикрытием этого огня подбираются почти вплотную к казарме и пускают в дело гранаты. Один за другим следуют взрывы, из окон валит густой дым.