Рассказав всё, Ичиро почувствовал какое-то облегчение, словно одним махом преодолел огромное расстояние в пять лет, разделявшее сейчас их с Ацуко. В глазах женщины стояли слезы.

— Чай совсем остыл, я подогрею, — забеспокоилась она, собираясь встать и скрыться за занавеской, чтобы Эдано не увидел, как она потрясена и расстроена его рассказом о гибели Намико.

— Не надо, — остановил её Эдано. — Я ещё хотел сказать вам, что в Кобэ видел Хироко. Она мне всё рассказала… Я был неправ тогда, обидел вас. Если можете, простите.

— Не будем вспоминать об этом, — тихо ответила Ацуко, — а чай я всё-таки подогрею.

— Да не беспокойтесь, мне ещё до отца надо добираться.

— А где он живет?

— В квартале Сибуя, на улице Сэндагая

— Какой непочтительный сын, — пошутила Ацуко, — вместо того, чтобы навестить отца, он лезет в драку. Послушайте, — спохватилась она, — это же очень далеко отсюда, а сейчас уже поздно. Вы не сможете тудта добраться.

— Ничего, ноги у меня крепкие.

— Что вы, Эдано-сан, вам придется идти до самого утра, и потом, в Токио по ночам разгуливать опасно: столько бандитов!..

— Одним или двумя бандитами станет меньше! — самоуверенно заявил Ичиро.

— Нет, Эдано-сан, тут действуют целые шайки. Каждый день в газетах пишут об убийствах. Лучше оставайтесь.

— Остаться? — растерялся Эдано — Но соседи могут подумать…

— Могут, — согласилась Ацуко, — только всё равно мне придется перебираться в другой район.

— Почему?

— Эти мерзавцы станут искать меня, чтобы отомстить, а такого телохранителя, как вы, у меня уже не будет.

Ацуко убрала со стола грязную посуду, раскрыв нишу, достала постельное белье и постелила гостю у одной стены, а себе у другой.

— Раздевайтесь и ложитесь, Эдано-сан, я пока посуду помою. Завтра — трудный день: с утра — на работу, а потом надо занести в комитет списки, которые вы спасли. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — ответил Ичиро, быстро разделся и лег, укрывшись простыней.

Он силился уснуть, но уши улавливали каждый звук, доносившийся из-за занавески: позвякивание посуды, журчание воды… Потом стало тихо. Что она делает? Вытирает посуду? Или готовится спать?.. Через минуту он услышал шелест рядом с собой, щелкнул выключатель, и, не выдержав, Эдано чуть приоткрыл глаза: в полутьме к соседней постели вся в чем-то белом прошла Ацуко — и сразу же зашуршали простыни. До неё не больше метра. Протянуть руку?.. Нет, нельзя. «Спать, спать!» — уговаривал он себя, но спасительный сон не приходил, и Эдано продолжал лежать с открытыми глазами, перебирая в памяти подробности сегодняшней встречи.

Интересно, спит она или нет? Наверное, спит. Даже дыхания не слышно. Она сказала: «Я узнала любовь…» Значит, всё ещё любит?

— Ацуко! — тихо позвал он.

Она подходила медленно, очень медленно. Присела рядом с ним на циновку и вдруг шатнулась вперед, будто её толкнули в спину, уткнулась лицом в его ладони.

— Люблю, люблю, — только и сказала она…

6

Утром, открыв глаза, Ичиро увидел сидящую рядом Ацуко. Почувствовав, что он смотрит на неё, она в смущении закрыла лицо руками и прошептала:

— Я хотела увидеть, как вы проснетесь.

— Вот как, подсматривать! — с шутливой угрозой проговорил Ичиро, привлекая к себе.

— Не надо, милый, — слабо запротестовала она, — пора идти на службу…

— Плевать на службу, плевать на всё! Я теперь буду с тобой в любое время суток.

Ацуко, счастливо засмеявшись, прильнула к нему.

* * *

Позже, когда они сидели за столиком и пили чай, Эдано, покончив со своей чашкой, решительно сказал:

— Я задержусь ещё на один день, чтобы нам уехать вместе. В Кобэ тоже много магазинов, и тебя возьмут в любой. Дадим телеграмму Саваде, пусть подыщет квартиру получше. А сегодня занесем списки в комитет и пойдем в парк Уэно: сейчас там цветет сакура.

— Я согласна, милый, — подняла на него свои большущие глаза Ацуко, — но вам ведь надо повидать отца.

— Конечно. После обеда мы поедем к нему вместе. Я хочу, чтобы он познакомился со своей невесткой.

— Со мной? — растерялась Ацуко. — Но удобно ли? Так, сразу…

— Удобно, даже очень. Отец у меня славный, и, я уверен, он тебе понравится.

— Спасибо, милый…

* * *

Они долго бродили по парку. Не обращая внимания на смущение своей спутницы, Эдано не отпускал её ни на шаг и всё время пытался держать за руку, которую она мягко, но настойчиво отбирала у него.

— Неудобно, милый, на нас смотрят.

— Ну и пусть смотрят, пусть завидуют, — беспечно отвечал Ичиро.

На них действительно обращали внимание, иногда даже оглядывались. Эта молодая пара была так откровенно счастлива, что некоторые, очевидно, действительно завидовали им.

Они остановились у розовых облаков цветущей вишни и долго любовались ею. Рядом останавливались другие посетители, иногда целые семьи, благоговейно смотрели на сакуру и так же молча уходили.

«Цветы сакуры, — думал Эдано, — сколько легенд и преданий связано с ними, один только дед знает их тысячи. Поколения предков влюблялись в эти розовые облака. Очарованию цветов сакуры поддавался и надменный князь, проезжавший мимо во главе свирепой дружины, и бедняк, тащивший вязанку хвороста на плече. Жестокие правители тоже использовали в своих целях всеобщую любовь к цветущей вишне: «Воин падает на поле битвы во славу императора, как опадают лепестки сакуры». Тайные враги в лагере для военнопленных тоже назвали свою шайку — «Кровавая вишня»…»

— О чём вы задумались? — слегка прижалась к нему Ацуко, предварительно убедившись, что никого около них нет.

— Я думал, как много связано у нашего народа с цветами сакуры, теперь и для меня её цветы будут символом счастья.

— В стихах цветущая сакура всегда стоит рядом со словом «любовь».

— Прочитай что-нибудь.

— Я мало помню и читаю плохо.

— Но всё-таки.

— Хорошо, только не смотрите на меня.

Лишь там, где опадает вишни цвет, —

Хоть и весна, но в воздухе летают

Пушинки снега…

Только этот снег

Не так легко, как настоящий, тает!..

— Хорошо, — одобрил Эдано. — А кто написал?

— Право, не помню, какой-то старинный поэт.

— Хороший поэт, но ты говорила, что непременно будет про любовь. Ты знаешь такие?

— Знаю, — лукаво взглянула на него Ацуко. — Послушайте:

Ты стал другим иль всё такой же ты?

Ах, сердца истинного твоего никто не знает!

Прошло немало дней,

Но вот цветы…

Совсем по-прежнему они благоухают!

— Ацуко, — серьезно сказал Эдано, — я никогда не забуду этого.

Она подняла побледневшее лицо и прошептала:

— У этих цветов клянусь вам, что буду хорошей матерью вашему сыну!

Неожиданный порыв Ацуко смутил и растрогал Эдано. Он сильнее прижал её к себе и так же тихо ответил:

— Верю!

А затем, отпустив её, пошутил:

— Я надеюсь, конечно, что Сэцуо не долго будет одиноким. Иначе дед тебя не признает. Он у меня такой…

7

Они не спешили, хотя Ацуко несколько раз мягко напоминала о том, что ему надо успеть повидать отца.

— Не волнуйся, — так же мягко успокаивал её Ичиро, — успею. Я люблю отца, хотя, так уж сложилась жизнь, мало его знаю. С нами жил он, когда я мальчонкой был, а взрослым только сутки и видел. Между этим — долгие годы он был для нас мёртв. Нас обманули полицейские, солгав, что отец умер.