— Ты полагаешь, я на это способен? — перебил ее Джон.

— Я не знаю, что думать, — произнесла Торри, все больше убеждаясь, что ее визит — ужасная ошибка.

— О, я думаю, прекрасно знаешь, — мягко возразил он. — Разве тебе не доставит огромного удовольствия упрекать меня в бессердечии, если я откажу твоему отцу? — Он бесстрастно взглянул на нее и задумчиво продолжил: — Знаешь, если бы ты пришла сюда предложить… заняться со мной тем, от чего однажды отказалась… просто для того, чтобы спасти родителей от банкротства… Пожалуй… я бы понял. Но ты снова взяла фальшивую ноту, милая.

— Я не предполагала, что ты это так воспримешь.

— Все ты предполагала, — безразлично отмахнулся Джон.

— Хорошо, пусть так, — горько сказала Торренс. — А если бы я взяла нужную ноту? — В ее глазах вспыхнул сарказм. — Могу себе представить, как бы ты торжествовал. И, раз уж мы об этом заговорили… Разве ты сам безупречен в своих поступках? Кому нужен был весь этот маскарад? Известный промышленный магнат строит из себя страстного путешественника! — Она вдруг замолчала и в испуге прикрыла рот рукой.

— А тебе не приходило в голову, — усмехнулся он, — что мы оба скрывали истину? Это, кстати, весьма соответствует романтическим фантазиям начитанной девочки из состоятельной семьи, мечтам о прекрасном принце, которого можно встретить, путешествуя с рюкзаком.

— Я не…

— Именно потому, что ты продолжаешь жить в мире грез, твои родители и побоялись сказать тебе о свалившемся на них несчастье. — Его глаза презрительно вспыхнули. — Да к тому же есть еще Пирс.

— Если ты закончил, я ухожу. — Она встала. — Но в одном ты ошибаешься. Я пришла к тебе только ради родителей, а не… — Она замолчала, подбирая слова, потом очень спокойно спросила: — Вероятно, теперь слишком поздно умолять тебя о снисхождении к ним?

Джон не отвечал, бесстрастно разглядывая ее, затем отвернулся к окну.

— У нас есть только одна возможность договориться, Торри. Для начала сядь…

Ее охватило страшное предчувствие. О господи, шептала она про себя, неужели…

— Я продам все, что у меня есть: квартиру, машину, драгоценности… — поспешно предложила она.

Он криво усмехнулся.

— Ты полагаешь, этого достаточно? А на что ты будешь жить?

— Я не так беспомощна, как ты себе представляешь, и сама зарабатываю себе на хлеб, — парировала Торренс.

— Да? Это любопытно. И чем ты занимаешься?

— Я работаю в фирме по дизайну интерьеров.

— Ты декоратор?

— Я закончила курсы. Что в этом плохого? — спросила она, уловив насмешливый взгляд своего собеседника.

— Ничего! Наоборот, весьма… разумно, — прокомментировал он, и у Торренс вдруг возникло чувство, что нельзя было выбрать профессии более никчемной. — И чем конкретно ты занимаешься?

— Подбираю мебель, аксессуары, произведения искусства. У меня репутация специалиста с хорошим вкусом и чувством меры, — с вызовом ответила она.

— Весьма похвально, — мягко улыбнулся Джон, — но твои деньги — капля в море. Я имел в виду другое.

— Мне больше нечего предложить.

— Ошибаешься, у тебя есть еще кое-что. — Он помолчал. — Это ты сама.

— Я, наверное, ослышалась, — похолодев, пробормотала девушка.

— Нет, все так, Торри, — усмехнулся он.

— Что ты имеешь в виду? У меня такое впечатление, что мы обсуждаем обмен моего тела на инвестиции в бизнес отца, — произнесла она дрожащим голосом.

Уголки его губ приподнялись, в глазах блеснули знакомые искорки.

— Приятно иметь дело с откровенным собеседником, — поклонился Джон.

— Черт возьми! Да как ты смеешь?! — Голос ее прервался.

Торри вскочила, чувствуя, что вся дрожит. Она была готова сорваться на крик.

— Успокойтесь, милая мисс Гилл, я говорю о честной сделке, — сказал он. — Замужество в обмен на финансы. — Джон чуть улыбнулся, заметив, как округлились ее глаза. — Это старо как мир, дорогая. Дочери, особенно красивые, всегда были предметом бартерных сделок, которые совершали их отцы.

Девушка ошеломленно уставилась на него, медленно опускаясь в кресло.

— Я не понимаю… — прошептала она. — Мы ведь живем не в средние века, и если ты полагаешь, что мой отец только и мечтает… Говорю тебе, он понятия не имеет, что я здесь.

— Ничего иного мне и в голову не приходило. Узнай об этом твои родители, они сначала пришли бы в ужас, но потом испытали бы чувство облегчения оттого, что ты… в безопасности. Думаю, ты сама можешь сделать благородный жест, если не хочешь видеть отца разоренным.

— В безопасности? — едва слышно спросила Торри, чувствуя, что ее охватывает озноб. — В безопасности?! — снова повторила она. — С человеком, который меня шантажирует, который… меня не любит?..

— Я хотел бы напомнить тебе, — насмешливо прервал ее Джон, — что нам многое друг в друге нравится. — Его карие глаза задержались на ее пухлых губах, затем скользнули к высокой груди.

— Господи, — в отчаянии прошептала она и закрыла лицо руками. — Я тебе не верю. К тому же я помолвлена!

— Брось! — иронически отозвался Джон. — Даже не зная Пирса, могу сказать, что ты не для него. И не спрашивай, почему. Это очевидно.

Торри вдруг подняла на него полные слез глаза.

— Не смей так говорить о Пирсе, — хрипло сказала она. — Он в сто раз лучше тебя. Он… он лучший из всех, кого я знала, и я люблю его.

— Вероятно, ты спутала ваши теплые дружеские отношения, в коих я нисколько не сомневаюсь, с чем-то истинным, что должно связывать мужчину и женщину, — помолчав, мягко произнес Джон.

У Торренс перехватило дыхание. А может быть, он прав, подумала она, но вслух сказала:

— Как ты можешь говорить об этом, когда сам предлагаешь мне сделку?

— Торри, — сказал он, возвращаясь к ленивому тону светской беседы, — гарантирую, что через полтора месяца после свадьбы ты забудешь о Пирсе. Нас, — продолжал он, казалось, не обращая на нее внимания, — потянуло друг к другу. И если мы правильно построим наши отношения, то общение принесет нам только радость.

— На один день!

— Многое может произойти за один день.

— Но брак… — Она беспомощно терла пальцами виски.

— Ты сама недавно заметила, что я слишком долго избегал его. Поэтому вряд ли можешь упрекнуть меня в легкомыслии.

— Но ведь у меня ничего нет, — протянула она и вспыхнула, заметив, как легкая улыбка изогнула его губы. — Хорошо, — твердо сказала Торри. — А когда тебе надоест, что тогда?

— Если это произойдет, — пробормотал он, — мы будем жить, как многие пары, заинтересованные друг в друге. Я всегда буду уважать в тебе… мать моих детей.

Торри смотрела на него, потеряв дар речи.

— Между прочим, ты не права, говоря, что у тебя ничего нет. У тебя совсем неплохое приданое: положение в обществе, известная фамилия. Мое происхождение, — Джон запнулся, — несколько прозаичнее. Поэтому, уверяю тебя, наше соглашение…

— Я не верю своим ушам, — едва слышно пролепетала она. Джон пожал плечами и холодно взглянул на нее, давая понять, что пора делать выбор. — Когда… я должна принять решение?

— Чем скорее, тем лучше. Мне вовсе не хочется думать, что я проделал всю эту работу, — он указал на заваленный бумагами стол, — напрасно.

— Но… если бы… я не пришла сюда сегодня… — В ее глазах отразилась душевная боль. — Как бы ты поступил?

— Милая Торри, я не сомневался, что ты придешь. Не сегодня, так завтра.

— Я тебя ненавижу, — прошептала она.

— Чувствую, нас с тобой ждут прекрасные времена, — усмехнулся Джон.

Девушка раздраженно нахмурилась.

— И все же, как скоро я должна дать ответ? — спросила она сквозь зубы.

— Сейчас поглядим. — Он заглянул в лежащий перед ним ежедневник. — На карту поставлено слишком многое, и ты должна все хорошенько обдумать. Почему бы тебе не пригласить меня завтра на ужин? Мы сможем обсудить все в деталях.

Торренс прикрыла глаза, чувствуя, как гнев захлестывает ее, но все же сохранила самообладание. Она встала и сухо сказала: