— В комнате мне его ничем занять не удалось.

— Отлично! — На лице Джесси появилась насмешливая улыбка. — Я очень люблю, когда на кухне есть люди, способные помочь. — Посмотрев на Диллона, она снова пожалела, что их прервали. — Вы, должно быть, дедушка Диллона?

Немного расслабившись, Диллон сказал:

— Джессика Кардер. А это мой дедушка Харлон Сиддонс.

— Зовите меня просто Джесси.

— А ты меня просто Харлон.

Джесси посмотрела на этого все еще красивого мужчину с короткими седыми волосами, добрыми голубыми глазами и мягкой улыбкой, и поняла, что он может быть по-настоящему опасен. И все же казалось, трудно его не полюбить. Но тут она вспомнила, что именно он нанял кого-то подглядывать за ее личной жизнью.

— Диллон! — Она отвела взгляд от добрых голубых глаз и посмотрела в ястребиные черные, такие дорогие для нее глаза, уже ожидавшие ее взгляда. Забирай в комнату салат и своего дедушку, а я все тут закончу.

Диллон протянул ей вилку, которой размешивал соус и, наклонившись, поцеловал в губы.

— Хорошо. — Голос стал нежным и чувственным. — Тебе налить вина?

— Да. — Она начинала таять, когда его голос становился таким. — Я очень люблю вино!

Ей и правда нравилось сидеть напротив него около камина, разговаривая и потягивая вино. Последние два месяца они часто так проводили вечера. Он обнимал ее за плечи, прижимал к себе, и они молча смотрели, как угасает огонь и наступает ночь.

Второй поцелуй Диллона вернул ее к действительности. Джесси едва сдержала тяжелый вздох, когда он вышел из кухни.

Она принялась за последние приготовления к обеду, думая о том времени, когда Диллон снова вернулся в ее жизнь. Эти два месяца были очень похожи на медовый месяц, и иногда ей даже хотелось себя ущипнуть и удостовериться, что не спит. Но до свадьбы не может быть никакого медового месяца, а об этом Диллон ни разу с ней не заговаривал. С тех пор как они приехали в Остин из Сан-Антонио, Диллон даже ни разу не показывался с ней на людях.

Нельзя сказать, чтобы это ее сильно беспокоило. Каждое утро он шел своей дорогой, а она — своей. Каждый вечер он заезжал к себе, чтобы проверить автоответчик и переодеться, потом отправлялся к ней до утра.

Однажды он сказал, что хочет, чтобы они были вместе до тех пор, пока это возможно. Им было так интересно и хорошо друг с другом, что весь остальной мир ей был совершенно не нужен. Но отведенное им время подходило к концу. И в стене, которой Диллон их окружил, сегодня появилась первая трещина.

Скоро на прилавках появится журнал, для которого она рекламировала купальник, а вслед за ним номер, для которого они снимались с Диллоном в Сан-Антонио. Время, когда они были полностью предоставлены друг другу, заканчивалось, а их будущее, как ни горько об этом думать, было под угрозой.

Джесси взяла блюдо и вышла из кухни. На лице была одна из дежурных улыбок.

Входя в столовую, она замедлила шаг. Диллон в напряженной позе стоял у стола. Его глаза стали угольно-черными, а бронзовое лицо казалось темнее, чем обычно. Его дед, в противоположной стороне у двери, ведущей в другую комнату, вертел в руках стакан с вином.

Он улыбнулся: сначала Диллону, а потом Джесси.

— Хорошо, что ты уже здесь, Джесси. Когда мы заговорили о тебе, наш разговор перестал клеиться. Правда, Диллон?

— Абсолютно! — ответил тот. Он наполнил свой стакан и предложил Джесси стул. Но не обнял ее и не коснулся губами волос, что делал всегда, когда подходил к ней так близко.

Сразу стало ясно, каков предмет их спора. Она не знала, что сказал ему Харлон, но видела, что Диллон потрясен и страшно зол на нее Она вновь почувствовала внутри леденящий холод.

— Даже удивительно, Джесси, как мы не познакомились с тобой раньше. — Харлон сел за стол рядом с ней. — По-моему, в прошлом году мы встречались в Хьюстоне на одном вечере.

— Правда? — выдавила из себя улыбку Джесси.

Он говорил об очередном новогоднем торжестве или о благотворительном вечере, которые часто проводились в Техасе. Приглашались только богатые люди. Среди них было немного простых людей, чтобы придать вечеру пикантность, а также несколько красивых женщин, чаще всего фотомоделей. Джесси получала приглашения на подобные вечера. Разобравшись однажды, что это такое, она ходила лишь на самые лучшие.

— Весной в Гранде проходил праздник, посвященный открытию нового сезона верховой езды, и, я уверен, ты там была.

Джесси улыбнулась, вспомнив это место.

— Среди трехсот пятидесяти других. Но я пробыла там недолго. Мы предпочли покататься на яхте.

— Ах, значит, ты была среди тех, кто уехал с Конрадом?

— Да, я знакома с его дочерью Бетони. Она училась в колледже вместе с моим братом.

— Как интересно, — произнес он голосом, не выражавшим никакой заинтересованности.

— Мир тесен, — ответила Джесси, закрывая тему и поворачиваясь к Диллону, который просто кипел от ярости. Она почти забыла, что он может быть таким. Похоже, сейчас он был разозлен еще больше, чем тогда, когда она увидела его впервые.

— Как это вы не встретились с Диллоном раньше. Оба живете в Остине, вращаетесь в одних и тех же кругах.

— Наверное, потому, что мы часто и надолго уезжаем из города, — ответила Джесси и снова перевела беспокойный взгляд на Диллона. Ей не нравилось его гробовое молчание. От Харлона помощи ждать не приходилось, да он и не собирался помогать. Он что-то сказал Диллону и теперь, похоже, продолжал сыпать ему соль на рану этим вроде бы невинным разговором.

— Послушайте, — сказала Джесси, — по-моему, стоит включить музыку. Поставь что-нибудь, Диллон, а я пока попробую соблазнить твоего дедушку своим салатом. — Она поднялась, широко улыбаясь, держа в руке ложку.

Диллон неохотно вынул салфетку и положил ее на стол.

— Классическая подойдет?

— Думаю, это будет великолепно.

По-прежнему улыбаясь, она стояла с ложкой в руке, а он вышел из-за стола и направился в гостиную. Тогда Джесси зачерпнула ложкой салат и очень вежливо сказала:

— Я не знаю, чем вы так его расстроили, но, приглашая вас в свой дом, я полагала, вы — джентльмен, и будете вести себя соответственно. — Она бухнула салат ему в тарелку. — Я не позволю устраивать баталии за моим столом, так что или перестаньте досаждать Диллону, или на этом обед закончится.

Холодная, не затрагивающая глаз улыбка появилась на лице этого человека, и Джесси сразу же вспомнился завтрак с его дочерью, у которой такие же ледяные голубые глаза.

— Я вами восхищен, молодая леди. Это было сказано с таким чувством, что я почти поверил. Ты мне позвонишь, когда Диллон тебе надоест? — Он коснулся ее руки стальными холодными пальцами, и Джесси отпрянула от него. Давясь от злости и отвращения, она проговорила:

— Если бы вы не были дедом Диллона, я бы…

— Что бы ты сделала, дорогая? — Он медленно поднялся, нисколько ее не страшась. — Плеснула бы мне в лицо вином? Влепила пощечину? — Он тихо засмеялся. — Все было очень вкусно, но, к сожалению, мне уже пора.

Джесси собрала посуду со стола и побежала на кухню. Пробыть еще хоть секунду в обществе этой змеи было выше ее сил. Но как бы ужасен он ни был, он — дед Диллона. Ему надо выказывать определенное уважение, заслуживает он его или нет.

На кухне она глубоко вздохнула и, задержав дыхание, сосчитала до десяти. Сделав над собой невероятное усилие, чтобы вновь казаться спокойной, она вернулась в комнату.

Диллон стоял спиной к ней. Перед ним стоял Харлон, и все его внимание было приковано к Диллону.

— Из-за нее рухнет твоя жизнь. Она вытянет из тебя все, и пустит по миру. Я могу рассказать тебе о людях, с которыми она это уже сделала. — Харлон потряс зажатой в руке папкой. — Здесь их имена и истории, от которых волосы у тебя встанут дыбом.

— Это ложь! — Диллон выхватил у него папку и что есть силы швырнул в угол, отчего бумаги разлетелись по всей комнате. — Что я, по-твоему, маленький? Думаешь, я не знаю: ты платишь людям, и они говорят то, что тебе нужно?