Изменить стиль страницы

Не желая мыкаться на монорельсе, я подошел к стоянке такси и довольно быстро выяснил, что по южной трассе в ста километрах расположен город Окла-сити и там полным-полно отелей. И, разумеется, таксист не против подсказать, какой отель лучше. И, что уж само собой, он меня туда отвезет. За двести кредов. Услышав сумму, я понял, что профсоюзы на этой планете ничем не отличаются от уголовников. Такие цены для таксистов мог придумать только законченный грабитель. А потом я вспомнил, что новичков и чужаков не разводят только монахи, и сообщил таксисту, что полсотни я заплатить согласен, а остальное напоминает грабеж. Ну, за семьдесят в итоге уехал. И что-то мне подсказывало, что и это сущее разорение, но спорить дальше на полуденном солнце мне совершенно не хотелось.

Поездка заняла ровно час, включая рулежку по развязкам Окла-сити, стояние в пробке перед въездом в отель и пафосную подачу такси к самому входу. Гостиница была не того класса, чтобы ко входу подкатывали лимузины, но и не гадюшник. Вполне себе такие четыре звезды, если внешность не обманывает.

Внешность не обманула, и я накинул своему таксисту десятку за подсказку. Он оставил мне контактный номер, выгрузил из багажника мою сумку и был таков. Видимо, рассчитывал на что-либо более щедрое. Ну и черт с ним, не больно-то мне и хотелось видеть выражение благодарности на его небритой морде.

Портье в отеле был андроидом. Поэтому он был вежлив, любезен, предупредителен, аккуратен и абсолютно бездушен. Принял меня, взял с меня данные, выдал ключ-карту от номера и на этом потерял ко мне всякий интерес. Я взглянул на карту и побрел к лифту, мне нужен был девятый этаж, поскольку заселили меня в апартаменты номер девятьсот девяносто девять. Три девятки — хорошая примета, а? Мне, во всяком случае, очень понравилось.

Апартаменты были нормальным, стандартным полулюксом. Две комнаты, неплохой вид на набережную и океан, огромная кровать, почти кабинетная обстановка в «гостиной», во всяком случае терминал и удобное кресло перед ним наличествовали. Этим я и воспользовался, тут же связавшись с космодромными службами. Заказал заправку, установку ретранслятора интерстара, обслуживание обшивки, в случае надобности, ну и все, что может потребоваться. Оплатил с полученной в обменнике карточки, потратив бешеную сумму в тысячу кредов. Вот же маразм — на кораблике моем прекрасный медблок, шикарная система безопасности (и все-таки, как же она активируется?), а интерстаровского терминала — не было. Я идиот или купил первый попавшийся корабль?

Ладно, теперь нормальная связь на корабле будет. А мне было бы неплохо привести себя в порядок и проинспектировать ванную комнату. Ибо что-то мне подсказывает, что в ванной я не валялся минимум неделю. И надо бы это дело исправить, надо. Что я незамедлительно и проделал, раздевшись еще в комнате и с наслаждением плюхнувшись в ароматизированную горячую воду. Оу, настоящее блаженство! Нет, правда. Если вы никогда не проводили неделю без ванны — вам не понять, а если доводилось довольствоваться каким-нибудь жалким душем из восстановленной воды, как у меня на кораблике, тогда вы наверняка меня поймете.

В ванной, кстати, был еще один терминал. На этот раз внутригостиничный, что тоже меня вполне устроило. Гедонизм так гедонизм, и я, не вставая из ванны, заказал в номер обед, горячий натуральный кофе с Оймякона и комплект одежды из бутика, расположенного в цоколе гостиницы. Надо будет прогуляться по Окла-сити, посмотреть окрестности, а для этого лучше выглядеть солидно одетым, нежели шляться в пилотском комбезе. Ну, если даже не солидно — то всяко аккуратно. А комбинезон мой подсказывает окружающим, что я звездный бродяга без роду и племени. Стоп. Но я же, судя по установленным данным, и есть «бродяга без роду и племени», просто во что-то влипший! А внутреннее мое, где-то очень глубоко сидящее, подсказывает, что все не так банально. Стало быть… А, черт бы побрал эти шутки памяти!

Настроение испортилось. И я очень быстро закончил гидропроцедуры, поскольку валяться в ванне уже как-то не хотелось. Потом вытерся, посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся. Под глазами еще оставались следы гематом, на лбу заживали шрамы, а щетина покрывала физиономию зарослями непрошеных сорняков. Не то чтобы это было несимпатично, но вот неаккуратно это было совершенно точно. И мне не нравилось. Поэтому еще три минуты были потрачены на то, чтобы нанести на лицо гель-депилятор, подождать и смыть его вместе с остатками щетины. А слух тем временем сообщил мне, что кто-то вошел в номер и что-то явственно не то подвинул, не то поставил. Наверное, еду принесли, кому я здесь еще нафиг сдался?

Влез в халат, огромный, мягкий, уютный, и вышел из ванной. Зрелище, которое мне открылось, невозможно было описать цензурно, поэтому я опять грязно выругался.

— Майки-бой, я тоже очень, очень рад тебя видеть! — ответил мне один из элементов зрелища, огромный мужчина, одетый, как гангстер из дешевой кинопостановки. — Но, право слово, я надеялся на немного другое выражение эмоций!

— Ээ, — промямлил я в ответ, обводя взглядом другие «элементы декора», троих здоровенных жлобов в костюмах и при автоматическом оружии. — Добрый день.

В голове моей ураганом пронеслась длиннющая логическая цепочка: «Если эти джентельмены явились сюда без приглашения и вооруженными, стало быть я им что-то должен. Не кофе пить они сюда пришли. Стало быть, если я расскажу им про амнезию, это будет достаточно бесполезно, не поверят. А если попробовать осторожно сыграть, то вполне можно будет выкрутиться. Хотели бы убить — убили бы сразу».

— Майки, не стой столбом, присаживайся, — продолжил гангстер. — Мне, право слово, неудобно с тобой разговаривать, когда ты подпираешь дверной косяк!

— Ага, — выдавил я из своих в момент задубевших голосовых связок. — Я, кстати, обед заказывал и одежду. Вы не встречали доставку?

Гангстер расхохотался. Его запасы лицевого жира, отложенные в трех подбородках и обвисших щеках, радостно запрыгали, составляя компанию запасам на корпусе. Смех у него был на удивление заливистый, ни разу не противный, что меня несколько удивило. Обычно у подобных граждан смех под стать тому впечатлению, которое они производят. У этого он мог бы быть визгливым и тонким, тогда бы удивляться не пришлось.

— Майки, ты юморист, — произнес он, отсмеявшись. — Когда выйдешь на пенсию, если доживешь, сможешь собирать неплохие кассы на смехе. Обратись тогда, старый дон Алексио с удовольствием подскажет тебе неплохого антрепренера! А пока изволь не шутить, малыш, и ответь-ка мне на пару вопросов. Например, где мои пушки?

Самое время сослаться на амнезию, не находите? Вот что, что мне сейчас ему отвечать? Даже если у меня есть его пушки — я понятия не имею, где они! И уж тем более понятия не имею, какие именно пушки! В трюме у меня ничего не было, если только в трюме тоже не оборудован тайник. А стало быть, я не знаю, что ему отвечать! И как мне быть прикажете?

— Ааа… А какой второй? — иногда потянуть время вполне работает.

— Что — второй? — удивился мой собеседник.

— Вы сказали, что у вас ко мне пара вопросов, — подсказал я ему наиболее дружелюбным тоном. — Один я услышал, и очень хотелось бы знать, каким будет второй вопрос. Может быть, на него мне будет проще ответить сначала?

Гангстер тяжело вздохнул, отчего его самый близкий друг, подкожный жировой запас, весь разволновался. Ну, в смысле опять пошел волнами. Неужели я выбрал неправильную тактику? А, ладно, сейчас узнаю, чего уж…

— Майки, не строй из себя дебила, хорошо? Ты заставляешь меня расстраиваться, предпринимая действия, которые мне очень, очень сильно не нравятся. Мальчики, — обратился он к своим шкафам, — объясните нашему юному другу Майки, что не надо меня расстраивать.

Амбалы закинули автоматы за спину и двинулись на меня. Все втроем и сразу. Я сидел в кресле с улыбкой идиота и не знал, что еще делать. Можно, конечно, было попробовать потрепыхаться, но тогда только больнее будет, точно знаю. Откуда — черт поймет, но свято уверен именно в этом.