Когда все это стало ясно, начались усиленные поиски моторной лодки. Путь, который избрал Бушер, мог вести только по рекам и озерам, не скованным льдом и еще открытым для плавания. Было почти исключено, что он отважился выплыть в открытое море Финским заливом. Там бы его задержали пограничные корабли. Поиски велись по Неве и Ладожскому озеру. Однако меркуловская моторка исчезла бесследно.

— Может быть, он ее где-нибудь затопил? Это ведь совсем нетрудно: стоит только открыть кингстон, лодка через минуту пойдет ко дну, как утюг, — высказал предположение Котов при разговоре с Куриловым.

— Допускаю такую возможность. Тем более надо усилить поиски в незамерзших водах.

Однако и они ни к чему не привели. Меркуловскую лодку не нашли.

Она не была затоплена, как предполагал Котов. Она находилась в сарае на западном берегу Онежского озера в маленьком поселке Корнаволок. Ее помогли найти рыбаки, промышлявшие в устье Свири. Они сказали:

— Вы ищете моторную лодку с зеленой палубой и белой кабинкой? Может быть, это ее вчера вытаскивали на берег у Паволайненов в Корнаволоке? Такой мы там никогда не видели.

Сотрудники госбезопасности поблагодарили рыбаков и отправились в Корнаволок. Лодка действительно была у Паволайнена. Почему она оказалась в сарае и откуда вообще здесь очутилась? Очень просто; хозяин оставил ее здесь на зиму.

— Так делают многие владельцы. Этот только приехал поздновато, — рассказывал Паволайнен. — Он снял у нас комнату на следующее лето, хочет здесь провести отпуск и порыбачить. Весной лодку спустим на воду. Я довез его до Петрозаводска, а потом ночью вернулся. Он говорил, что его прадед родился в Швеции и потому у него такое странное имя. Вот и адрес оставил…

На кусочке бумаги стояло: Карл Скелен, Петрозаводск, Вокзальная, дом 58.

Адрес, очевидно, был фальшивым. Следователь его тем не менее записал и спросил, были ли у этого Скелена какие-нибудь чемоданы. Паволайнен хорошо помнил, что было два чемодана, в Петрозаводском порту он сел с ними в дрожки. Их номера он не запомнил, но зато так подробно описал извозчика, что его удалось быстро найти. Ответ был коротким и ясным: пассажир велел отвезти его со своими чемоданами на вокзал, за всю дорогу не произнес ни одного слова, потом заплатил — только его и видели.

Допросили на вокзале почти всех железнодорожников, которые так или иначе связаны с пассажирами, но никто Бушера не помнил. Наконец один носильщик вспомнил, что он нес чемоданы человека с большой бритой головой к автобусу, который идет из Петрозаводска на Сямозеро и дальше.

Следы были найдены, по ним пошли. Сотрудники госбезопасности не оставили без внимания и такую, казалось бы, пустую вещь, как фальшивый адрес. Каково же было удивление, когда оказалось, что в названном доме действительно живет Карл Скелен и что он хорошо знает Бушера!

— Я работал в Ленинграде на судостроительном заводе, — рассказал он, — там и познакомился с Бушером. Потом он был в командировке у нас в Петрозаводске на строительстве судостроительного завода. У меня собственный домик, и Бушер, которому не нравилось жить в гостинице, переселился ко мне. Не знаю, интересно вам это или нет, но он часто и много пил, а в остальном был молодцом. Ему понравилось у нас, он еще провел здесь месячный отпуск, бродил с ружьем и удочкой по лесам и берегам озер. Иногда и я брал его с собой на рыбалку, мы забирались на моей моторке подальше, где много рыбы, но потом я зарекся брать его с собой. Однажды — было это в северном конце Онежского озера, неподалеку от Кондопоги, где достраивается огромный целлюлозно-бумажный комбинат, — мы встретились с какими-то немцами, занятыми монтажом. Они на двух моторках ехали рыбачить да и девиц с собой прихватили. Пилось, гулялось так, что стыдно и говорить! К счастью, Бушер со мной домой не поехал, отправился с немцами в Кондопогу, где задержался на несколько дней. Вернувшись в Петрозаводск, он сказал, что поедет с новыми приятелями рыбачить прямо у финской границы, во многих местах там проходит запретная полоса, рыбы должно быть много.

У органов госбезопасности, разумеется, был свой взгляд на рыбалку у финской границы, куда уже направились их представители. Кроме того, решили проверить, работают ли еще на комбинате в Кондопоге немецкие монтажники.

На берегу замерзшей реки сидел старик и разбирал рыбу, вытащенную из-подо льда. Казалось, он ни на что не обращал внимания и удивленно поднял голову, когда его окликнул плечистый высокий мужчина:

— Где Рауминен?

— Не знаю, я за ним не бегаю.

— Черти тебе застлали глаза, если ты меня не узнаешь, старый ворчун, — набросился мужчина на старика. Только теперь рыбак пристально посмотрел на пришедшего. — Знаешь ведь меня! Где шляется твой племянник? Мы же вчера договорились, что он будет меня ждать!

— А, господин Бушер, теперь узнаю. Чего это вы так? — сказал старик.

— Тише, не на базаре, замолчи и разыщи его, — прикрикнул Бушер.

— Хорошо, хорошо, минутку, — спокойно проговорил рыбак и не двинулся с места. Бушер немного подождал, а затем, видя, что старик по-прежнему разбирает рыбу, нагнулся и зашипел:

— Считаешь меня идиотом? Ты что, забыл наш уговор?

Старик встал, выпрямился, расправил плечи, помахал рыбой, которую держал в руке, и с усмешкой сказал:

— Ну, ты, парень, времена меняются. Что было, то сплыло… Скажу тебе по-дружески: оставь моего племянника! И не ищи его, он никуда тебя не поведет. Что он тебе наболтал, все выветрилось вместе с водкой, которой ты его спаивал. Кто знает, что у тебя на совести! Было дело, помогал я тебе, а теперь все. Иди своей дорогой, а нас забудь.

Бушер, казалось, не понимал, о чем говорил старик. Он стоял неподвижно, уставившись на рыбу, которой старик помахивал перед его носом. Но тут же его оцепенение прошло, широкое лицо и шея налились кровью, из горла вырвалось хриплое ругательство. Единым махом он очутился рядом со старым рыбаком, и прежде чем тот успел сообразить что к чему, его горло сжали сильные руки…

Все произошло так стремительно, что старик даже вскрикнуть не успел. Но Бушер, не рассчитав силы своего броска, поскользнулся, на мгновение оторвал руки от горла рыбака, забалансировал руками и, все-таки не удержавшись на ногах, упал. Вместе с ним свалился и старик. В ушах гудел пчелиный рой. Он поднялся на колени, схватил палку и хорошо рассчитанным движением ударил Бушера по голове.

— Тот вскрикнул и вытянулся на снегу. Увидев, что он не двигается, старый рыбак вытащил нож, отрезал от сетки кусок веревки и крепко связал ему руки и ноги.

— Вот мерзавец, хотел мне свернуть шею, как курчонку. Я тебе дам!

Больше ничего сказать не мог, слишком велико было потрясение. Он встал, сделал несколько шагов и уселся на перевернутую лодку. Тут к нему долетели голоса. Из дома бежали женщины, издалека раздавались крики мужчин. Рыбак только махнул рукой:

— Не хнычьте, бабы, видите, что я целый. Лучше помогите этого разбойника отнести в чулан.

Прибежал высокий молодой мужчина, племянник рыбака Ивар Рауминен:

— Что это за парень?

— Посмотри-ка, — предложил рыбак.

Ивар перевернул лежащего и, заглянув ему в лицо, отшатнулся:

— Перкеле… Да это тот немец, который вчера меня напоил.

— Он, он… Чудом меня не удушил, смотри… — На стариковском горле были видны красные полосы и царапины.

Ивар сплюнул:

— Негодяй! — Затем он повернулся к дяде: — Что с ним?

— Закроем его в чулан, ты бери лыжи и айда в сельсовет, пусть позвонят пограничникам. Там их и подожди, возвращайся вместе с ними.

Ивар пытался возражать, но старик предостерегающе поднял руку.

— Иди, говорю. Может, и меня уведут вместе с ним, но этот разбойник не должен пачкать нашу карельскую землю. Сначала помоги мне его отнести!

Бушера, который еще был без сознания, отнесли в чулан, положили на старые сети, и Ивар не мог отказать себе в удовольствии осмотреть его карманы. Из одного он вытащил автоматический пистолет, из другого — еще один, под пальто был пояс с патронами. Когда Ивар переворачивал Бушера, тот застонал, и молодой мужчина от него отскочил. Прежде чем уйти, он убедился, что заключенный крепко связан. На всякий случай крепче стянул веревку на руках и закрыл чулан. Затем он молча передал дяде найденное оружие и патроны, оделся, встал на лыжи и отправился в путь.