…Детство, детство. Глупа была и наивна. Теперь-то что тужить об ушедших годах? Пронеслись они, набрали высоту и пошли на посадку. Сколько метров осталось до полной остановки. Катится еще самолетик жизни. Никто не знает когда остановятся турбины.

– Бабушка, а Боинг больше ТУ-154?

– Больше. Намного. …Нет, не пришлось полетать, но видела в Гамбурге, даже входила в один салон. Дальше нас не пустили.

Из пароходного радио доносились песни. Чаще других пускали пластинку о девчонках, которые танцуют на палубе, о том, что провожают пароходы совсем не так как поезда и о речке Бирюсе. Чем ближе подходил пароход к её пристани, тем больше портилось настроение. Галя каким-то своим чувством понимала, что не встретятся никогда. Это время останется в памяти подарком. Она успокаивала себя тем, что впереди много лет, а еще больше встреч. Сегодня произошло просто очередное знакомство. Скоро оно забудется. Ведь им так мало лет, чтобы планировать что-то основательное, вечное, всё ещё может измениться сто раз. Таких пареньков ей предстоит встретить много. Они будут более умелыми и умными, красивыми и настойчивыми. «Где он сейчас? Пялится на паровую машину, заворожено оглаживает глазами шатуны и ползуны. Пусть катится, куда хочет. Не стану бегать за ним, как собачка. Никогда!»

Виталий Костин и его невесёлая мама поселились в соседнем районе. Писал редко. Галя отвечала сразу, не откладывая процесс беседы на бумаге на неопределённое время. Она давно приготовила свой крохотный фотопортретик, а он не просил прислать фотку. На зимние каникулы Галя решила съездить к нему. Сказала маме, что нужно повидаться с противным мальчишкой, который редко присылает письма. Мама серьёзно отнеслась к её планам. Рассказала, что три дня нелётная погода, на аэропорту много пассажиров ждут своей очереди. Она может улететь, но опоздает в школу, а третья четверть самая ответственная. Подруги отговаривала от глупости, потому, что девушки не должны быть навязчивыми и липучими. Галя не соглашалась, приводила доводы, но от поездки отказалась.

Почти год не присылал открытки с поздравлениями к восьмому марта и дню рождения. Галя переживала – не случилось чего плохого, ведь работа в леспромхозе не из простых, случаются аварии, когда люди получают травмы. Она не хотела быть назойливой, но как-то само получалось, что постоянно думалось о нём.

И всё же он ответил. Оказалось, что учится в строительном институте. Поняла, что Виталий забыл о своём обещании снять фильм о реке и о ней. Он писал, что готовится поступать в Ленинградский кинематографический институт, а тут случился такой поворот. Скорей всего, не сдал экзамены, не прошел конкурс. Она хотела быстрее вырасти. Окончив десятый класс, собралась к брату в гости, утаив от родителей своих намерений поступать в институт.

Она сдала свои экзамены, но Виталика не встретила. Ходила по кабинетам и спрашивала о нём. Оказалось, что его призвали в армию. Он должен был ей написать. Не мог не сообщить об изменениях. Может быть, на почте потеряли письма, а если это подруга ворует. На почте сказали, что письма из воинской части на её адрес приходили еще в прошлом году. Почтальонка клялась, – письма приносила. Говорила, что нельзя не заметить на конверте синий треугольный штамп, а также рисунки цветной тушью парохода, речного обрыва и сосны, около которой стояли мальчик и девочка. Она попросила почтальонку письма вручать ей лично. Писем больше не приходило.

Мама говорила о том, что не стоит переживать. «Если бы уважал тебя, обязательно написал. А не пишет, значит, не считает нужным знаться с тобой и продолжать переписку. Он вырос. Ты выросла. Вон сколько хороших ребят. Только свистни, прибегут?» «Мама, ты права. Но зачем мне свистеть? Я не умею».

Галя узнала адрес от мамы Виталика, написала несколько писем, в том числе – командиру части, замполиту, но ответов не получила. Она решила стать стюардессой, ведь Виталий служит в десантных войсках, летает на самолётах.

Она будет летать. Её отговаривали, убеждали, что стюардессами становятся только городские девушки, знающие языки. Галя заторопилась к своей цели. Она выросла из того подростка, превратившись в миленькую девушку с загадочными строгими серыми глазами. Сначала одолела английский, потом и немецкий.

Приобрела Галя непростые навыки бортпроводницы не сразу, но постепенно втянулась в ритм высотной работы. Организм долго привыкал к частой смене часовых поясов. Однажды возникла попытка захвата воздушного судна. Галя с подругой Татьяной знали о сибирячке Наде Курченко, погибшей на посту, но не думали о каком-то героизме, просто выполняли инструкции, не допуская угонщика к пилотской кабине. Граната у него оказалась учебной, а нож – настоящим. Сопровождающий придремал, но им помогли пассажиры. Девушкам крепко досталось, но раны оказались не опасными.

Стюардесс лечили в военном госпитале. Раны заживали быстро. Уход и обслуживание были на высоком медицинском уровне, а выздоравливающие офицеры оказывали такое ненавязчивое внимание очаровательным героиням, что дыхание захватывало от комплиментов и восторгов. Таня сказала одному лётчику, который бахвалился своими связями, чтобы похлопотал о телевизоре. Телевизоры были, но не в каждой палате работали.

Однажды ночью показывали киноработы студентов ВГИКА. Это были искренние ленты, хотя немного нарочитые и затянутые. Вдруг Галя увидела колёсный пароход, по палубам которого бродят парень и девушка. Звучит музыка Александры Пахмутовой. Большая красная луна. Знакомая река. Огни бакенов. Расцвеченные, как новогодние ёлки, проплывали самоходки и теплоходы. Это был её сон. Он снился Гале часто. Краны, плоты, тогурский рейд, дебаркадер в городке. Двое смотрят друг на друга и не могут насмотреться.

– Галина, девочка-то походит на тебя. Не ты ли снималась? Чего ты плачешь? Что болит? – удивилась Татьяна, подбегая к подруге.

– Это его фильм. Он обещал. Давно. Мне было тогда пятнадцать, а ему семнадцать.

– Найдём его. Капитан – мужик слова. Ты только напиши номер воинской части, где служил. Он найдёт. Он из особых войск. Ему не откажут.

Через два дня капитан сказал, что видеосюжет снял Аркадий Кулик, а вот с розыском младшего сержанта Костина пока тихо. «Часть расформирована после каких-то событий, но, похоже, десантники были в «горячих точках», – сказал невесело капитан. – Не волнуйся. Найдётся твой Костин. Обещаю. Как что-то станет известно, позвоню. Телефон знаю. Танюша написала».

Галя Алексеева долго думала над видеосюжетом. Его мог снять только тот человек, который вырос в Колпашево. Это его родина. Он помнит свою школу, свою реку и ту девушку, с которой когда-то дружил. Но фамилии Кулик никогда не встречала. Хотела дать объявление в газету, но передумала. Зачем?

После госпиталя дали отпуск. Она решила, что нужно непременно узнать хоть что-то о Виталии. Мамины доводы о том, что девушки не должны быть навязчивыми, отмела, как пустые предрассудки из сводов Домостроя.

Приготовившись к неожиданностям, погладила форму, хотела привинтить орден Красной звезды, но раздумала – ткань лёгкая, а орден – тяжёлым. Орденской планки не было. Она вспомнила, как её встретили лётчики и руководство авиаотряда.

Короткий перелёт на АН-2. Дощатые тротуары, брусовые дома. Она быстро отыскала нужную улицу. Девочки с белыми бантами и скромными букетами важно спешили в школу. Люди оглядывали изящную стюардессу, гадая, чья дочь, к кому приехала погостить. Её сердце стучало так громко, что казалось этот волнующий стук, слышат прохожие. Алексеева остановилась, чтобы унять своё доброе сердце. Поправила сумку на плече. Открыла скрипнувшую калитку. Во дворе увидела кучу гниющих горбылей, проломленный облас и разваленную поленницу чёрных дров. Перекошенная летняя кухонька смотрела на вошедшую узким оконцем с разбитым стеклом. Девушка торопливо постучала в дверь старого щитового дома. Прислушавшись, уловила странные звуки. Вошла. Мерзкий запах чуть не сбил её с ног. Она сдерживала себя, чтобы не выбежать. Из комнатки выкатилась коляска. Одутловатый желтолицый мужчина небрит. Засаленная полосатая пижама. Короткие брюки давно не стираны.