В подготовке к самому последнему покушению принимала участие Геся Гельфман, хозяйка конспиративной квартиры, где хранили взрывчатые вещества и печатали народовольческую газету. "Никто не умел лучше ее ладить с домохозяевами и дворниками, - писал о ней один из членов этого общества, - заговаривать, что называется, зубы непрошеным посетителям и отвлекать их внимание… Под видом самой непринужденной простоты, даже болтливости, в ней скрывались замечательное присутствие духа и находчивость". На конспиративной квартире Геси Гельфман была и динамитная мастерская, в которой Н.Кибальчич приготовил "снаряды" для убийства Александра II, и оттуда, в день покушения, их унесли с собой "метальщики снарядов".
1 марта 1881 года министр внутренних дел Российской империи выпустил официальное сообщение: "Сегодня, первого марта, в час сорок пять минут пополудни, при возвращении Государя Императора с развода, на набережной Екатерининского канала, у сада Михайловского Дворца, совершено было покушение на священную жизнь Его Величества посредством брошенных двух разрывных снарядов. Первый из них повредил экипаж Его Величества. Разрыв второго нанес тяжелые раны Государю. По возвращении в Зимний Дворец, Его Величество сподобился приобщиться Св. Тайн и затем в Бозе почил - в три часа тридцать пять минут пополудни. Один злодей схвачен". В день похорон на гроб Александра II среди прочих венков возложили и венок с надписью - "От петербургской еврейской общины". На черной бархатной ленте был написан белыми буквами стих из Плача Иеремии: "Дух жизни нашей - помазанник Божий - погиб в сетях их", а на белой ленте черными буквами - из Книги Самуила: "Да будет душа господина моего завязана в узле жизни у Господа Бога".
Один из народовольцев вспоминал о своей встрече с Гесей Гельфман в день убийства царя: "Я встретил ее у знакомых курсисток, у которых скопилась нелегальная литература. Полиция обыскивала тогда целые дома, особенно населенные студенчеством. Они боялись обыска и хотели сбыть куда-нибудь эту литературу. Гельфман взяла себе весь сверток со словами: "Ну, у меня этого добра так много, что мне все равно…" На другой день в дверь ее квартиры позвонила полиция. Тут же послышались выстрелы: это один из народовольцев покончил жизнь самоубийством. Дверь открыла Геся Гельфман и первым делом предупредила полицию, чтобы они были осторожны, так как в квартире находится динамит.
В конце марта суд вынес смертный приговор А.Желябову, С.Перовской, Н.Кибальчичу, Т.Михайлову, Н.Рысакову и еврейке Гесе Гельфман. Все они отказались обжаловать приговор и ждали казни, но в это время Геся Гельфман почувствовала, что она вскоре должна стать матерью. Перед ней возникла проблема: идти на казнь вместе с другими осужденными или спасти жизнь будущего ребенка. Она хотела посоветоваться с отцом ребенка, тоже арестованным народовольцем, но ей ответили: "Свидание между двумя преступниками не допускается по правилам". И тогда она решила спасти ребенка и подала заявление: "Считаю нравственным долгом заявить, что я беременна на четвертом месяце". Провели медицинскую экспертизу, которая подтвердила ее заявление, и особое заседание Сената постановило отложить исполнение приговора и казнить Гельфман через сорок дней после родов.
В защиту Геси Гельфман писали в газетах всего мира, с открытым письмом к русскому правительству обратился Виктор Гюго, и наконец Александр III заменил ей смертную казнь на вечную каторгу. В тюрьме у Геси Гельфман родилась девочка, которую вскоре передали в воспитательный дом с указанием - "чтобы дочь Гельфман носила иную фамилию". И мать, и дочка вскоре умерли: одна - в тюрьме, а другая - в воспитательном доме.
4
Еще до убийства Александра II правые газеты стали обвинять евреев в космополитизме, революционности и вредном влиянии на русскую интеллигенцию. На страницах "Нового времени" А.Суворин писал, что евреи командуют революционным движением в России, и подсчитал, что евреи-подсудимые в политических процессах составляют семь процентов, тогда как их отношение ко всему населению - всего лишь три процента. Теперь уже лозунгом стало не только "Жид идет!", но также и "Жид бунтует!" Многие газеты - "Киевлянин", "Новороссийский телеграф", "Голос", "Русь", "Минута", "Московские ведомости" - подхватывали эти обвинения и почти в каждом номере печатали статьи с ожесточенными нападками, огульной клеветой, подстрекательством к расправе, называя евреев главными виновниками всех несчастий русского народа. И хотя закон запрещал возбуждать вражду к какой-либо части населения и предусматривал за это строгие наказания, власти не мешали направленной пропаганде. После убийства царя много писали в газетах о Гесе Гельфман, называли убийство "делом еврейских рук" и многозначительно подчеркивали, что у славянина Гриневицкого, который бросил одну из бомб и погиб при этом, был "крючковатый нос".
Современник писал: "Наступило первое марта 1881 года с его мрачным событием. Что-то зловещее словно пронеслось над землей. Все притаилось и тревожно выжидало. Особенно жутко стало в еврейских обиталищах. Чувствовалось, как что-то надвигается, мрачное и тяжелое…" А из южных губерний уже поползли слухи о "беспорядках", которых ожидали там со дня на день, и о возможном "взрыве народного негодования против евреев". В "Новороссийском телеграфе" писали о неизбежном погроме, потому что "после событий первого марта народ оскорблен, озлоблен и рад на ком-нибудь сорвать свое зло". В городах на юге Украины неожиданно появились приезжие люди из великорусских губерний, которые уверяли толпу, что будто бы есть царский указ, который разрешает бить евреев в ближайшую Пасху. Многое указывало на то, что погромы были организованы и подготовлены заранее, потому что начались они почти одновременно во многих местах и прошли по одинаковому сценарию - при бездействии, а то и попустительстве властей. Не случайно в северо-западных губерниях, тоже населенных евреями, не было ни одного погрома: тамошний генерал-губернатор предпринял решительные меры - и все обошлось. Как писал свидетель тех событий: "Опыт подтвердил, что если погрома не желает губернатор, то его не допускает полиция, а если его не допускает полиция, то его и не начинает толпа".
Большая часть погромов в юго-западных губерниях случилась в городах и селениях, расположенных возле железных дорог. Все начиналось с того, что заранее появлялись люди из центральных губерний и распространяли среди населения слухи о намеченной дате погрома. Евреи тут же бежали к начальству с просьбой о помощи, но им советовали не выходить на улицу - и только. В назначенный день приезжала на поезде группа босых оборванцев с испитыми лицами, которых прежде всего поили водкой в кабаке, а затем уже вели на погром по намеченным заранее адресам еврейских квартир и магазинов. Местные жители поначалу присматривались к пришельцам и не вмешивались в их действия, но, убедившись в полной безнаказанности, примыкали к погромщикам и тоже принимались за разбои и грабежи. А со временем, обучившись, они и сами стали устраивать погромы - без посторонней помощи.
Это началось пятнадцатого апреля 1881 года в городе Елисаветграде Херсонской губернии, в дни христианской Пасхи. Очевидец писал: "За день или накануне по железной дороге приехало около двадцати "молодцов". Они и стали предводителями нескольких шаек, которые разбрелись по городу, грабя и разоряя еврейские жилища и магазины". "Приказчики, служители трактиров и гостиниц, мастеровые, кучера, лакеи, казенные денщики, солдаты нестроевой команды - все это примкнуло к движению, - написано в секретном отчете правительственной комиссии. - Город представлял необычайное зрелище: улицы, покрытые пухом, были завалены изломанною и выброшенною из домов мебелью, дома с разломанными дверьми и окнами, неистовствующая толпа, с криком и свистом разбегающаяся по всем направлениям, беспрепятственно продолжающая свое дело разрушения, и в дополнение к этой картине - полное равнодушие со стороны местных обывателей нееврейского происхождения к совершающемуся разгрому…" Погром продолжался три дня, а затем в город пришли войска и восстановили порядок.