Тилл догадывался, что такое «безопасность в широком смысле». Видя, куда гнет Партли, он оглянулся на усевшегося за стол Тэнклесса. Но тот склонился над бумагами, то ли от боли в желудке, то ли из желания сделать вид, что он полностью выключился из разговора.

Партли отступил к дивану, жестом указывая Тиллу место рядом. Элмер опустился на кончик дивана, слишком мягкого для делового кабинета.

Откинувшись, Партли вытянул ноги в кричаще-пестрых аргайлских носках.

— Вы работаете с польскими заказчиками, мистер Тилл, — начал Партли, продолжая обшаривать взором слегка вытянутое, в меру упитанное лицо Тилла с щегольскими, коротко подстриженными рыжеватыми усиками.

— Не пытаются ли они выведать у вас секреты фирмы? Или, может быть, посетить заводы, которые выполняют особые заказы правительства ее величества? Пытаются?

— Нет, — ответил Тилл, сразу же сообразив, о чем идет речь. — Конечно, они задают немало вопросов о том оборудовании, которое мы им предлагаем. Но их интересуют эксплуатационные качества машин, а не технология их производства.

«Вот оно в чем дело, — думал Тилл. — А я-то удивлялся: заказчики здесь уже третий день, а вокруг них еще никто не увивается».

— Каково ваше мнение о Войцеховском?.. — Партли назвал фамилию руководителя польской закупочной группы.

— Он великолепно знает дело, — отвечал Тилл, делая вид, что не понимает, куда гнет его собеседник. — Прекрасно образован.

Партли разочарованно поднял бесцветные мутно-серые глаза.

— Меня, собственно, интересует не только и не столько это, — начал он.

С шумом хлопнув ящиком, Тэнклесс встал со своего вращающегося, обитого темно-вишневой кожей кресла с пружинящей спинкой и мягкими массивными подлокотниками.

— Прекрасно, джентльмены, — проскрипел он. — Вы уже не только познакомились, но и, видимо, поняли друг друга. Я хочу сказать вам несколько слов, Тилл.

Мистер Партли представляет те органы британского государственного организма, которым поручено ограждать высшие интересы страны. Поэтому сотрудничество с ним, лояльное выполнение его пожеланий — это не частное одолжение, но служение государству. Людям, которые добиваются серьезных достижений в этой области, никогда не приходится задумываться над состоянием их дел — они процветают.

Вы, Тилл, — бесстрастно, словно автомат, продолжал Тэнклесс, — показали некую весьма, впрочем, слабую и относительную способность сближаться с людьми, завоевывать их расположение. Это очень важное, очень нужное качество. Его надо развивать и всячески использовать в интересах не только фирмы, но и государства. И если вы сумеете делать это достаточно энергично, ваше будущее обеспечено.

Произнося последнюю фразу, Тэнклесс выпрямился. «Птица-секретарь», — снова пронеслось в голове у Тилла. Но, странно, сейчас в этом сравнении не было уже ничего иронического.

— Вы меня поняли, Тилл? — заключил Тэнклесс.

Разумеется, Тилл отлично понял своего шефа. Но разве он не делает все, что может, чтобы интересы фирмы и государства обеспечивались наилучшим образом? Сделки, заключенные им в Польше, одобрены правлением.

— Это очень хорошо, Тилл, — протянул Тэнклесс. — Но этого недостаточно. Партли, впрочем, разъяснит вам все…

Партли поднял на Тилла свои бегающие глаза.

— Нам, мистер Тилл, нужны подробные списки всех лиц, с которыми вы ведете дела, входите в контакт или просто встречаетесь во время ваших поездок в страны Восточной Европы, и особенно в Советскую Россию.

Нас интересует буквально все об этих людях. Их происхождение, биография, образование. Умны эти люди или глупы? Скромны или тщеславны? Довольны ли своим положением? Достаточно ли им их жалованья? Есть ли у них другие источники заработка или доходов? Любят кутнуть? Увлекаются женщинами? Есть ли у них семья? Какая? Как обстоят дела в семье? Все ли здоровы? Нет ли больных — особенно тяжелыми болезнями, для которых требуются новые «чудо-препараты»?

Главное — узнать их политические настроения. Человек, даже не ненавидящий свой политический строй, а просто недовольный им, — это находка. Активный противник режима — сущий клад.

Тот, кто любит засиживаться в ресторанах, в обществе сговорчивых дам, как правило, нуждается в деньгах. Это тоже представляет интерес для нас. Словом, при изучении «перспективных» людей нужно знать о них мельчайшие детали, в том числе и все их пороки. Только такие данные позволяют нам составить точное представление о слабостях этих людей. Знание их слабостей — это наша сила. Запомните, Тилл! Их пороки — наша сила!

Тилл глядел на собеседника широко раскрытыми глазами. Он, разумеется, знал от коллег и особенно от многоопытного тестя, что пути тех, кто работает в экспортной торговле, рано или поздно перекрещиваются с липкими нитями паутины британской разведки. Но он никогда не думал, что все это произойдет вот так, обыденно, в этом кабинете. Элмер понимал, что отказ от сотрудничества с ревнителями «высших интересов» государства равносилен деловому самоубийству. Теперь он даже был, пожалуй, рад: открываются дополнительные возможности для развития его карьеры. Да, разумеется, он, Тилл, согласен помогать британской разведке.

— Я готов делать все для мистера Партли и для тех уважаемых кругов, которые он представляет, — помпезно произнес Тилл.

— Мы в этом не сомневались, — столь же церемонно ответил Партли, вставая и протягивая Тиллу влажную вялую руку. — Я прошу вас составить нам подробные справки — по указанному мною плану — на всех людей, с которыми вы вели дела во время вашей поездки в Варшаву.

— Великолепно, сэр! — вскричал Тэнклесс, не сводивший все это время взора со своего коммивояжера. — Прекрасно! Я рад, что вы поладили…

— Разумеется, мистер Тилл, — поспешно добавил Партли, — наши отношения следует сохранять в самой глубокой тайне. Не советуйтесь ни с кем, даже с женой. Вы знаете, жены не проявляют в подобных делах должной смелости.

— Жена ничего не узнает о наших отношениях, мистер Партли, — заверил Тилл. — Я, конечно, не доктор Джекил и не мистер Хайд[7], но есть ряд аспектов моей жизни, о которых жена ничего не знает.

Растянув в улыбке дряблое лицо, Тэнклесс пожал руки обоим и начал подталкивать их к выходной двери. Попрощавшись с Партли, он задержал на несколько минут Тилла. А когда тот вышел в приемную, там не было никого, кроме Винифред. Гибко изогнув талию, она стояла около стола. Нижняя губа ее была капризно оттопырена.

— Сегодня ты тоже не сможешь отвезти меня домой, Элли?

— Сегодня могу, — ответил Тилл.

Жена отправилась с сыном к деду, и он мог приехать домой попозже.

— Прекрасно, — оживилась Винни. — Через четверть часа внизу, у твоей машины? Да?

— Да, — ответил Тилл, выходя из приемной.

Винни! С нею было связано, пожалуй, больше неприятностей, чем радости.

Гарриет, спокойная, удобная, выгодная жена Тилла, — они были женаты уже двенадцать лет — догадывалась о его связи с Винифред, хотя Тилл действовал очень осторожно. Она начала красить волосы персидской хной, нос ее стал еще острее. Сидя в конторе, Элмер слышал ее голос в трубке телефона три-четыре раза в день. Зная, что Тилл очень любит сына, она извещала его по телефону о его делах — какой балл мальчик получил в школе, как прошел очередной диктант. Тилл принял меры. Он прекратил встречи с Винни («временно» — объяснил он ей), стал внимательнее к жене.

Видя, как заискивает перед ней муж, Гарриет наконец решилась. В мягкий предрождественский вечер, убирая елку для Эндрю, она вдруг опустилась на ослабевшие ноги, села на пол и тихо заплакала.

Лицо Элмера болезненно сморщилось. К счастью, Гарриет заранее продумала всю сцену до мельчайших деталей. Да, ей все известно. Нет, она не собирается устраивать скандала. Но больше так она не может. Элли должен сделать выбор — если ему дорог сын, семья, он должен бросить «эту ужасную»… «эту ужасную»… Он должен уйти из «Кресси». Она поможет ему создать собственное дело. Она уже говорила с папой. Он даст деньги — пять, может быть, восемь тысяч фунтов. Элли создаст собственную контору. Дядя Иеремия поможет обзавестись клиентурой. На экспорте сейчас неплохо зарабатывают.