— Но я-то вас интересую?

— Конечно, вы меня интересуете. Во всех отношениях. Вы пили что-нибудь перед обедом?

— Да.

— Что?

— Водку. Там оставалось немного водки. Просто она оказалась под рукой, и я немного выпила.

— Я никогда не видел вас такой.

— Какой?

— Капризной. Чуть ли не распущенной. Как если бы…

— Я еще молода.

— Согласен. Порой вы мне кажетесь слишком молодой.

— Вы еще не стары, Уилфред. Разве не так? Разве нет?

Он медленно дожевал последний кусок и аккуратно положил рядом нож и вилку.

— Какой пудинг вы приготовили?

— Никакого.

— Никакого? Тогда есть ли у нас…

— Я забыла. Мне хотелось сделать что-нибудь легкое. Легкое и прохладное. Но я забыла. Прошу прощения. Забыла.

— О… не имеет значения. Чтобы только это не повторялось, не стало практикой. А сыра нет?

— Я принесу.

Она вышла легкой, упругой походкой. Когда она вернулась, он стоял у камина со стаканом вина в руке. Она подошла к нему и намазала маслом крекер, положила на него ломтик сыра и протянула ему. Он посмотрел на сыр так, словно это было яблоко из райского сада, и взгляд его скользнул дальше, на изящную руку, державшую его, на запястье, и на округлые локоть и предплечье, и на верхнюю часть руки, несколько уплощенную у подмышки. Он взял крекер из ее рук и стал жевать, и она намазала еще один для себя, подошла и стала рядом с ним.

— Вы не стары, Уилфред, — сказала она. — Я знаю… Вы не выглядите старым. У вас совсем молодой вид.

— Я, конечно, сравнительно молод. Но я в зрелом возрасте и не склонен…

Она перебила его:

— Почему вы меня не поцелуете?

— Что вы имеете в виду? — подозрительно спросил он, словно ему предложили неожиданную оговорку в договоре об аренде на землю.

— Это так просто. И мы ведь одни. Неужели вам не хочется?

Он машинально поднял руку и стер крошки с губ.

— Дело не в том, хочу или нет, Перл. Дело в том…

— В чем же?

— В том…

— В чем же?

Они смотрели друг на друга с минуту, которая показалась обоим очень продолжительной. Перл вела себя непристойно, и он презирал ее за это.

— Налейте себе еще вина, — сказал он.

Она так и сделала и намазала ему еще один крекер.

Глава 9

Годфри пришел в дом Энджелла, чтобы среди прочих вещей сказать, что они с Флорой Воспер уезжают в Меррик-Хауз днем во вторник. Утром во вторник Годфри отправился в тренировочный зал над пивной «Томаса Бакета» на последнюю встречу с Альфом Мантером, перед тем как Мантер уедет в Бостон бороться за звание чемпиона.

С утра Годфри примчался на «дженсене» на Олд Кент-роуд, остановил машину не на улице, а в переулке, вошел в боковую дверь большой мрачной пивной и тут же поднялся наверх. Ему были противны запах вина, дребезжащие звуки музыки и официантки, убирающие со столов, как и ранние клиенты, уже привалившиеся к стойке бара. Перед боем, даже тренировочным боем, на него находила суровая сосредоточенность и злость, состояние, которое он всегда старательно скрывал от Флоры.

Когда он поднялся наверх в большую пустую комнату в форме буквы «Г», с высокими пыльными окнами, с рингом посередине и тренировочными грушами, Мантер уже разделся и боксировал с тенью, а человек восемь наблюдали за ним.

— Ты опоздал, — сказал Коэн.

Годфри взглянул на часы.

— Точно вовремя.

— Я сказал в десять сорок пять.

— Мы условились с Альфом на одиннадцать.

— Ух, ух, ух, — приговаривал Альф, нанося свирепые короткие удары своему воображаемому противнику. — Ух, ух, ух. — Это он позирует перед зрителями, подумал Годфри. Словно мальчишка, изображающий драку, где все его удары попадают в цель. Ничего, скоро он получит противника себе под стать. В зале находились два незнакомых ему человека, а также фотокорреспондент из «Дейли Миррор», репортер из «Боксерских новостей» и еще несколько парней, которых он где-то раньше видел. Годфри пошел переодеваться.

В раздевалке находился Фред Бингхэм — еще один партнер Альфа по тренировке. Они кивнули друг другу. Коэн, последовавший за Годфри, сказал:

— Ты проведешь первые два раунда, Божок. Затем два проведет Фред, а затем ты еще два. Я хочу дать ему сегодня хорошую разминку, но не перестарайтесь.

— Как будто я смогу его покалечить, когда он в защитном шлеме, — язвительно заметил Годфри. — Что это там за темная лошадка? Вон тот, в верблюжьем пальто и в очках?

— Какое тебе дело, — сказал Коэн. — Сосредоточь свои мысли на Альфе. Сегодня он будет сдерживать удары.

Коэн вышел из раздевалки, и Фред Бингхэм начал бинтовать Годфри руки.

— Тот человек в очках — Джуд Дэвис.

— Мне кажется, я его где-то встречал. Он не менеджер Табарда?

— Да. И Буши тоже. Он тот самый, что сделал из мясника Лью Томаса чемпиона.

Годфри из раздевалки прошел на ринг. Все было приготовлено, как для настоящего боя, с той только разницей, что отсутствовал рефери. Коэн, стоя за рингом, исполнял его обязанности. Джуд Дэвис был худощавым, темноволосым уэльсцем лет сорока пяти; он стоял, опершись на зонтик, и разговаривал с фотокорреспондентом.

Раздался гонг. За пределами ринга Альф Мантер слыл весьма добродушным парнем, но на ринге он мог быть злым как черт. В своем защитном шлеме он походил на аквалангиста в купальном костюме. Они хорошо знали почти все излюбленные трюки друг друга, но это была их последняя встреча перед отъездом Альфа, что придавало ей немного больший азарт. У Альфа был великолепный стиль и отличное чувство равновесия. Он славился своим умением одерживать победу по очкам; редко кому удавалось его нокаутировать, но слабость его заключалась в том, что ему и самому редко удавалось нокаутировать своих противников.

Случилось так, что сегодняшний день обозначил определенный этап в его карьере. Во втором раунде он уклонился от резкого удара Годфри левой, так что удар ушел в воздух, но на этот раз Годфри удалось замаскировать последовавший за этим правый, и Альф, что-то промычав, повалился на пол, где и пролежал секунд пять, прежде чем пришел в себя. Коэн прямо нырнул на середину ринга, но, видя, что Альф поднимается на ноги, остановился, и противники продолжали боксировать до конца раунда.

После раунда никто не сказал ни слова: Коэн снял с Альфа шлем, губкой протер ему лицо и что-то сказал. Альф энергично потряс головой, показывая, что хочет продолжать бой. Годфри слез с ринга, вытер рукой пот со лба и подошел к окну. Фред Бингхэм влез на ринг и после гонга принялся за Альфа Мантера в третьем раунде. Годфри, чтобы не остыть, бегал трусцой по залу, стараясь расслабиться, потряхивая руками, сгибая и разгибая ступни ног. Затем он подошел к тренировочной груше.

— Как ваше имя? — раздалось позади него. — Воспер, если не ошибаюсь? Что-то я никогда о вас не слыхал.

Это был Джуд Дэвис, прищуренным взглядом, словно ему попал дым в глаза, он оценивал Годфри.

— Я не так давно выступаю на ринге. Но пока похвастаться нечем.

— Кто ваш менеджер?

— Роб Робинс.

— Против кого вы у него выступали?

— Против Берта Бромли, я победил по очкам. А Эдда Хертца — техническим нокаутом в третьем раунде. Тайгера Вэдэквуда я нокаутировал в пятом раунде.

— Бромли — это неплохо. Остальные — все мелюзга. Сколько вам лет?

— Двадцать три.

— Давно стали профессионалом?

— Пять лет.

— Ну, а до этого что сделал для вас Робинс?

— Ничего. До этого я работал у Пэта Регана.

— Никогда о таком не слыхал… Ах да, это тот, что в Мидленде?

— Верно.

Джуд Дэвис оперся о свой зонтик.

— Похоже, Воспер, что у вас есть талант. Мантера вы здорово уложили.

— Я бы его еще не так уложил, будь я в настоящих перчатках.

— Не хотите ли сменить менеджера?

— Очень даже хочу.

— Когда вы подписали контракт с Робинсом?

— В прошлом году. Но только на два года. Первый год уже почти истек.

— Хм. Как-нибудь уладим. Надо узнать, что думает Робинс. Когда вы закончите, спускайтесь вниз в бар, побеседуем подробней.