В последовавшей затем тишине Перл терла свои запястья — ей было жарко в свитере.

— Я никогда не думала, поистине никогда не думала, мы встретились в самолете… Мне это и в голову не приходило… Вы никогда… никогда не были женаты?

— Нет, я когда-то был помолвлен… или почти помолвлен, но…

— Что же случилось?

— Все распалось. Я был помолвлен с девушкой, очень похожей на вас.

— Да, я помню, вы мне говорили.

Уилфред сказал: — Это, возможно, та тема, которую мне следует затронуть. С тех пор, как умерла Анна, я построил свою жизнь — как я уже сказал — на холостяцкий лад. Это, естественно, дало пищу всяким слухам. В наши дни вся жизнь настолько пронизана сексом, обилие рекламы и печатных изданий так воздействует на всех, имя Фрейда окружено таким почтением, что общественное мнение считает, будто без секса обходиться невозможно, даже если вы так предпочитаете. И потому что я так предпочитаю, потому что я содержал мужскую прислугу, люди распустили слухи, будто я гомосексуалист.

Вернулся официант с заказом.

Уилфред продолжал: — Лично я, разумеется, не придаю никакого значения подобной болтовне. Какая важность: пустые сплетни. К тому же в наши дни предубеждение против гомосексуализма почти исчезло, — а если разобраться, почему оно должно существовать? Но я решил, что на этой стадии нашего знакомства необходимо сказать вам со всей категоричностью, что я не отношусь к их числу.

— Я понимаю, — пробормотала Перл, от растерянности не зная, что сказать. — Благодарю вас за доверие.

Какое-то время оба хранили молчание. Перл потягивала сладкий напиток и чувствовала его приятно согревающее тепло. Ресторан выглядел элегантно и богато, еда и вино пришлись ей по вкусу. Она думала, стоит мне захотеть и я буду иметь все это, стоит только захотеть. И не нужно больше ездить в Лондон поездом 7.55 утра в любую погоду, в дождь и в солнце, зимой и летом, бороться за место, выходить вместе с тысячной толпой из вокзала «Виктория» и выстаивать в очереди на автобус, все утро проводить на ногах в магазине, получать за три с половиной шиллинга обед в столовой и снова стоять до конца дня так, что ломит спину, а затем, накинув пальто, снова выстаивать в очереди на автобус — и снова с тысячами других обратно на вокзал, бороться за место, снова автобусом до Кройдона или двадцать минут пешком, домой, в свою тесную спальню, либо сидеть внизу в гостиной в обществе Рейчел перед телевизором и слушать, как Лесли и Густав спорят друг с другом, или дерутся, или насвистывают, или готовят уроки, и Джулия грубит матери, и ее укладывают в постель, и отец с седой бородкой, исполненный спокойного достоинства, возвращается домой; потом, может, общество Хэйзел и Криса и какого-нибудь молодого человека, приглашенного для нее, электрика, или механика, или клерка, у которого отсутствуют всякие манеры и вкус. И эти руки, которые вечно тебя лапают. (Мысль об этом была ей сейчас особенно отвратительна.) Не ждать больше отпуска раз в году, не копить деньги для групповой поездки в Зерматт; не ломать себе голову над тем: покупать ли это алое шерстяное платье — подойдет ли оно также и для зимы; не советовать больше пожилым покупательницам, какие им подойдут духи, когда все равно это не сделает их моложе. Если я сейчас скажу «да», всю остальную жизнь я уже проведу по другую сторону прилавка. Словно буду возведена в высшее сословие.

И все же… Она посмотрела на мистера Энджелла, как она до сих пор называла его про себя. Чудовищно. Объем его груди, жилета. Интересно, какого размера он носит пижамы? А как он выглядит в ванне? Или в постели? Красивая голова — даже благородная, если смотреть на нее в профиль, и совсем не старый — сильный мужчина и, кажется, вовсе не тяготится своим весом. Может ли он быть великодушным? Его, наверное, можно будет приучить. Похудеет ли он? Его можно будет уговорить. Разумеется, никакой романтики тут не жди. Даже намека. Да никогда и не появится… И любить его она никогда не сможет, если любовь это то, что под ней подразумевается. Но может и к лучшему — освободиться от неприятных обязанностей, которые влечет за собой любовь. И каких неприятных, стоит только вспомнить Годфри.

Она знала, что станут говорить ее друзья. Перл? Да, я всегда считала ее снобом, но кто бы подумал. Просто авантюристка. А он совсем старик. Ну не старик, а средних лет. А ты его видела? Встречаются порой сорокалетние мужчины, от которых просто закачаешься. Но этот? Может, она и выходит замуж из-за денег, только придется ей за них поработать! Перл. Такая хорошенькая. Господи, боже мой, уж она-то могла бы найти себе партию получше!

Так они будут о ней судачить, но есть ли в этом правда? Выйти замуж за молодого инженера, или клерка, или владельца магазина, или учителя, что тут романтичного? Секс, да. Что-что, а это они ей все предлагали. По сути дела, они бросали ей это, словно какую-то приманку, от которой ее воротило. Все они — Маленькие Божки, каждый на свой лад, а это — Маленький Божок, подчиняющийся законам. Она вздрогнула.

— Вам холодно?

— Нет, нет, не беспокойтесь. — Перл быстро опустила глаза, чтобы он не заметил ее взгляда.

— Вам еще нет двадцати лет, — сказал он. — Исполнится лишь в мае. Тут, возможно, потребуется согласие ваших родителей.

— Ах, да. Все будет зависеть от отца. Я хочу сказать, только его касается моя судьба. Вам, видимо, нужно с ним познакомиться. В том случае…

— Разумеется, я бы очень хотел с ним познакомиться, Не могли бы мы встретиться с ним в субботу утром? Или мне прийти к вам домой?

— Нет… Я ведь должна его прежде предупредить, не так ли? Я должна его спросить. Но вначале…

— Официант, счет!

— Сию минуту, сэр.

— Но вначале, — продолжала она, — я… я должна решить сама.

Впервые за весь вечер Энджелл почувствовал дурацкую неуверенность, какую иногда испытывал на аукционе у Кристи, когда его заявка была последней, но аукционист еще не опустил молоток.

— Вы, возможно, захотите обдумать это день-два. Если…

— Да, я хочу обдумать. Обязательно… — сказала она, словно школьница, отпущенная с экзамена. — Это… серьезный шаг.

Официант принес счет, и Энджелл вынул из жилетного кармана очки для чтения и тщательно его изучил. Через минуту он снова поманил официанта.

— Мы заказывали только один кофе. Мисс Фридель не пила.

— Извините, сэр.

Поправка была внесена, и Энджелл нехотя вынул бумажник.

— Ваш отец, надеюсь, человек разумный.

— Мне кажется, да.

— И он желает своей дочери счастья и успеха в жизни.

— Ну, разумеется.

— Вас, может, смущает мой возраст? — вдруг спросил он, снимая очки. Глаза его смотрели довольно строго.

— Что вы, я бы не сказала…

— Дело в том, что каждый год сотни мужчин, которым за сорок, женятся на женщинах гораздо моложе себя. И статистика показывает, что в целом такие браки оказываются более прочными, чем те, где муж и жена одного возраста.

— Да, я знаю, такое случается. Я знаю девушку…

— Я верю, мы отлично поладим. — Он вдруг улыбнулся, и его лицо словно осветилось. — Я наблюдал за вами очень внимательно — не только ради себя, но и ради вас — и заметил, что нас радуют одни и те же вещи. Я верю, наше супружество будет скреплено дружбой. Я ведь очень занятой человек, и у вас будет достаточно свободного времени. Но, мне кажется, мы будем с полуслова понимать друг друга.

— Да… Да…

— Однако обсудите это с вашим отцом, прошу вас. И давайте назначим встречу. Мне бы хотелось поговорить с ним наедине. Не могли бы вы договориться обо всем сегодня?

— Он ляжет спать еще до моего возвращения.

— Позвоните мне завтра в контору. У вас ведь есть мой номер телефона. Мне бы очень хотелось с ним встретиться.

Он положил на стол несколько банкнот и монет, пересчитал монеты вторично и забрал два шиллинга обратно.

Затем спокойно стал ожидать, когда она соберет свои вещи и встанет из-за стола.

Больше они почти ни о чем не говорили. В машине по пути домой он сердился на себя за то, что не смог подыскать каких-нибудь более теплых и ласковых слов. Но его словарный запас был полностью исчерпан, и он не мог принудить себя произнести то, что завело бы его чересчур далеко или сделало смешным в ее глазах. Сидя с ней рядом на заднем сиденье машины, он взял ее руку в свою и держал так всю дорогу. Он чувствовал, что этого от него ждали. Она не высвободила руку и не отстранилась от него.