Дел взглянула на Халвара, словно меня рядом не было.

— Я не понимаю.

Халвар, озадаченный не меньше чем Дел, покачал головой.

— Джихади, — снова сказал старик и собрал камни в руку.

Все жители деревни растерянно смотрели на святого. Они-то конечно ожидали мудрых слов или обещаний грядущего процветания, а вместо этого святой Ясаа-Ден произнес слово, которое ни один из них не знал.

— Джихади, — спокойно сказал я, — это Южное слово.

— Южное? — Дел нахмурилась сильнее. — Почему? При чем здесь Южное слово?

— Точнее это Пустынный, а не Южный… Видимо это связано с моим присутствием, я ведь Южанин, — я мягко улыбнулся. — Хотя зная, что означает это слово, я сомневаюсь, что оно относится ко мне лично, — я усмехнулся, потом пожал плечами. — Он должно быть имеет в виду что-то другое или кого-то другого. Он стар, в конце концов, а это просто симпатичные камешки.

— Почему? — подозрительно спросила Дел. — Что такое джихади?

— Мессия, — ответил я.

Косы ударили по плечам, когда она резко повернулась к святому. Дел задала вопрос вежливо, но я уловил нотки сомнения. Дел просила разъяснений.

Старик охотно еще раз кинул камни, и снова они застыли, образовав узоры, которые ничего мне не говорили.

Старик изучил их и кивнул.

— Джихади, — повторил он, а потом добавил что-то на Высокогорном, закончив другим Пустынным словом.

— Искандар? — тут же переспросил я. — А какое отношение ко всему этому имеет Искандар?

Дел посмотрела на меня.

— Я даже не знаю, что это такое.

— Старая история, — раздраженно бросил я. — Искандар это место, названное в честь человека, который предположительно был Мессией. Я не знаю, сколько правды в этой сказке… сама представляешь, в какую небылицу может превратиться самая заурядная история, — я перехватил ее взгляд и понял, что она тоже подумала о Чоса Деи. — В любом случае, Искандар — место, где этот самый мессия встретил смерть.

Дел внимательно смотрела на меня.

— Он был убит? Казнен?

Я ухмыльнулся.

— Это было бы слишком романтично. Его ударила по голове собственная лошадь и через десять дней он умер. Поэтому и сомневаются в его подлинности — настоящий мессия не мог умереть из-за такой ерунды, — я пожал плечами. — Вообще-то я об этом мало знаю, я всегда пропускал мимо ушей подобные сказки, но я слышал, что на смертном ложе он обещал вернуться. Все это случилось сотни лет назад. Искандар теперь в руинах, и я не верю в джихади, о котором говорил этот старик.

Дел хмурилась так, что брови сошлись у переносицы.

— Он говорит, что мы отправимся туда.

— В Искандар? — я даже не потрудился скрыть улыбку. — Значит у старика песчаная болезнь.

Дел пожевала губу.

— Если Аджани там…

— Его там нет, я обещаю, баска… От Искандара остались одни руины, там никто не живет. Даже Аджани туда не пойдет, если конечно он не любитель пообщаться с привидениями.

— Тогда почему святой это сказал?

Рассудительно осмотрев собравшихся Северян, я сформулировал ответ в вежливой форме.

— Видишь ли, иногда люди пытаются защитить сделанные ими высказывания настаивая на их правдивости, хотя на самом деле все обстоит совсем по-другому.

— Он не врет, — объявила Дел.

Я даже вздрогнул. Я так старательно подбирал слова, а Дел выложила все напрямик.

— Конечно не врет, — согласился я. — Разве я говорил, что он врет?

— Ты сказал…

— Я сказал, что все люди ошибаются. Надеюсь больше предсказаний не будет? Мы можем идти спать?

Дел повернулась к святому и сказала что-то на Высокогорном. Он тут же бросил камни и прочитал получившийся узор.

— Ну? — вмешался я, не дождавшись перевода.

— Оракул, — сказала она.

— А это кости Оракула…

— Нет, не кости… Оракул. Появился человек, который предсказывает приход джихади, — Дел смотрела куда-то сквозь меня. — Он не мужчина и не женщина, — она нахмурилась. — Этого я не понимаю.

— А никто и не ждал, что ты поймешь, баска. Все продумано: чтобы добиться объяснений, надо заплатить, — я улыбнулся святому, уважительно склонил голову и повторил эти действия в сторону Халвара. — Теперь-то мы можем пойти спать?

Дел не скрывала своего раздражения.

— Тигр, я клянусь… ты стал стариком. Куда ушли времена, когда ты мог просиживать ночами, лакая амнит и рассказывая байки в кантинах.

— Я встретил тебя, — парировал я. — Я связался с тобой и, в аиды, меня лупили больше раз, чем я могу сосчитать, — я медленно поднялся и поплотнее обернул шкуры вокруг плеч. — Такой ответ тебя удовлетворит?

Захваченная врасплох Дел ничего не сказала. Я пошел спать.

Я проснулся в полной темноте и сел, опираясь на руку. Меч, лежавший рядом со мной, светился. Он был красным, как овеваемые ветром угли, и горячим как горн кузнеца. Горячим как огонь Чоса Деи во внутренностях дракона.

— Нет, — четко сказал я и обхватил рукоять.

Я собрал все силы, чтобы отразить атаку, потом меня начало трясти. Виной был не жар меча, а сила, вздымавшаяся в нем. Грубая, враждебная сила, не поддававшаяся контролю.

— Нет, — снова сказал я, поднимаясь на колени. Шкуры с меня упали. На мне не осталось ничего, кроме позаимствованных у Халвара штанов. На Севере я успел понять, что под мехом теплее спать раздетым, но в Ясаа-Ден пришлось изменить привычке. Хотя кроме нас с Дел в доме никого не было, спать голым в чужом жилище казалось мне невежливым.

Сила пробежала по моим ладоням, добралась до локтей, от нее заболели плечи.

— Да провались ты в аиды, — выдохнул я. — Прошлый раз я победил тебя, сделаю это и сейчас.

Было больно. Аиды, как же больно… но я не собирался сдаваться. Я упрямый.

Чоса Деи это не понравилось. Я чувствовал как он в мече проверяет границы своей тюрьмы. Интересно, знал ли он что случилось, где он оказался; понял ли, что он мертв. Для такого человека как Чоса, привыкшего красть и жизни, и магию, ужасом будет обнаружить, что его собственную жизнь, а с ней и умение переделывать вещи, похитили.

Он снова проверил клинок. Я собрал всю силу воли, почувствовал возрастающее любопытство, стремление понять.

И ощутил, как Самиэль пытается вернуть себе магию, которую отбирал у него волшебник.

Сколько еще? Мысли скользили как-то смутно. Сколько еще это будет продолжаться?

Сила заколебалась, потом неожиданно вернулась обратно в меч по моим онемевшим рукам. Я медленно разжал пальцы и опустил оружие. Меня трясло, пот стекал по лицу и ребрам.

Подул ветерок и я понял, что промерз до костей. Дрожа с ног до головы, я снова забрался под шкуры, жадно впитывая остатки тепла. Я прижал мех к подбородку, попытался расслабить мышцы. Дрожь не унималась и я зажал ладони между коленями, ожидая, когда же наступит облегчение.

На мое левое плечо опустилась чья-то рука, хотя я едва мог чувствовать прикосновение через шкуры.

— Тигр… с тобой все в порядке?

Я вздохнул, наполняя воздухом и грудь, и живот, так же старательно выдохнул и попытался ответить ровно.

— Я думал ты еще там, с Халваром и остальными.

— Уже очень поздно, почти рассвет. Я проспала несколько часов.

Часов. Значит она видела, что случилось.

— С тобой все в порядке? — повторила она.

— Оставь меня в покое, — попросил я. — Дай мне заснуть.

— Ты дрожишь. Тебе холодно?

— Иди спать, Дел. Из-за тебя я не могу заснуть.

Грубость подействовала. Рука убралась. Через секунду отошла и Дел, чтобы забраться под свои шкуры, разложенные в трех футах от моих.

Я дрожал, покрывался испариной, старался расслабить руки, которые настойчиво пытались задергаться в судорогах. Я чувствовал как напряжение сжимает плечи, спускается ниже, скручивает спину. Я не хотел биться в судорогах… аиды, как же мне от этого удержаться… Лучше бы меня ударили ножом, по крайней мере такая боль мне знакома.

Собраться, собраться… очень медленно дрожь убывала. Я развел колени, освободил руки и почувствовал как ослабли сухожилия. Страшная боль от подступавших судорог медленно ушла из спины и плеч и наконец-то я смог полностью расслабиться. Облегчение переполнило всего меня.