- суть лучшее, что один христианин может придумать для устроения жизни других.

В галерее Святых даров ему встретились кардиналы Филагатто и Сикконе из Конгрегации Богослужения и дисциплины таинств. Парочка поспешно поклонилась, стараясь не встречаться с Соффредо глазами:

- Laudetur Jesus Christus ^[7]

- Во веки веков. Аминь! - Удаляющиеся кардиналы возобновили прерванный, было, негромкий разговор, из которого острый слух мессера Соффредо уловил: ... любимчик Иннокентия ... цепной пес ... любому горло перегрызет за хозяина...

Болваны! Балласт, оставшийся от Целестина III, который Иннокентий все никак не соберется разогнать по окраинным епархиям. Надо же, они видят в нем всего лишь удачливого карьериста! А ведь происходящее сегодня определит судьбы христианского мира на столетия вперед.

Мессер Соффредо помянул нечистого, откровенно намекнув тому, что пора бы и прибрать, наконец, некоторых забывших о своем служении кардиналов, ну, или хотя бы подготовить для них сковородки погорячей, перекрестился и продолжил свой путь. - Воистину, - билось у него в голове, - со времен Григория VII не было еще на Святом престоле человека, настолько не уступавшего великому предшественнику своей волей, энергией, стратегическим видением целей. Человека, воспламененного той же самой страстью, и, несмотря на молодость, уже столь много сделавшего для ее удовлетворения.

Поэтому пусть что угодно шепчут у него за спиной завистники, Эррико Соффредо никогда и ни в чем не предаст Иннокентия III. Не из-за страха, и не из выгоды, а потому лишь, что никто лучшего него не смог бы споспешествовать главному делу каждого честного христианина - объединению христианского мира под властью апостольского Престола и возведению Града Божьего на этой столь грешной земле!

Войдя в покои, мессер Соффредо увидел, что Иннокентий не один. За конторкой стоял Пьетро да Капуа, кардинал-диакон церкви св. Марии на Виа Лата, и быстро писал под диктовку папы. Воспользовавшись тем, что оба отвлеклись на его появление, Доменико Соффредо склонился в поклоне:

- Deus vobiscum!^[8]

Ваше Святейшество, сertissime mihi constat^[9]

, ваша вчерашняя литургия войдет в историю наравне с Клермонским призывом Урбана II. Вчера я плакал, кажется впервые за сорок с лишним лет.

- Et vobis^[10]

, мессер Соффредо, et vobis. И давайте на этом закончим этикетную часть. Располагайтесь поудобнее вон в том кресле, заранее прошу прощения, если оно окажется слишком роскошным для человека, всем нам подающего пример ревностного соблюдения апостольских заповедей. Мы с его высокопреосвященством закончим через несколько минут.

- Продолжайте сын мой. - Иннокентий III резко развернулся на каблуке, крутанул гранатовые четки вокруг запястья и, стремительно вышагивая вдоль выходящих во двор окон, продолжил диктовку:

"...дабы ты, кто, подобно апостолам, подвизался в дело благовещения, явил более обильные плоды проповедей, особо же в отношении освобождения провинции Иерусалимской, к чему прилагаем мы все усилия свои, и множественно бы получил таланты свои. И вручаем тебе, властью апостолической, всю силу, и в помощь и в совет сына нашего возлюбленного, Петра, кардинала-диакона Санта-Марии Виа Лата и легата престола апостольского, коего избрали мы особо для исполнения дела сего"

- Писано в Патриаркио, 17 августа одна тысяча сто девяносто восьмой год от Рождества Христова. - Иннокентий размашисто начертал свою подпись и вернул лист.

- Это письмо, мессер, вручите брату Фульку из Нейи. Его проповеди крестового паломничества давно уже вышли за пределы Иль-де Франс и вызывают вполне понятную ревность церковных иерархов. Святой престол просто обязан, detur digniori^[11]

, поддержать этого неутомимого подвижника в его трудах. На словах же передайте мое апостольское благословение на полное отпущение сделанных ранее грехов всем, кто примет крест и отслужит Богу в крестоносном войске не менее двух лет.

Иннокентий вновь развернулся на каблуках, обращаясь уже к обоим собеседникам.

- Итак, мессер Соффредо, мессер да Капуа, tres faciunt collegium^[12]

, и мы можем, наконец, обсудить наши ближайшие задачи. - Красные от постоянного недосыпа глаза обежали внимательно ожидающих его слов кардиналов. Затем Иннокентий повернулся и вновь продолжил свое стремительное хождение, отщелкивая каждое произнесенное предложение очередной бусинкой гранатовых четок.

- Апостольское послание с призывом к вызволению Гроба Господня из плена сарацин и язычников одобрено Священной Коллегией. И теперь многим ее членам, в том числе и вам, мессеры, предстоит дорога в архиепископства и ко дворам христианских государей, дабы донести до них волю Апостолского Престола. Засим нам останется только ждать. Причем, от германских князей и ждать-то особо нечего. Отправляя войско в Святую землю, Генрих VI - упокой Господи его грешную душу - два года назад выгреб оттуда все под гребенку.

- Английское и Французское королевства, вот что беспокоит меня более всего! - Папа сжал четки в руках так, что крепкая волчья жила, держащая на себе бусины, едва не порвалась. - Ричард Английский и Филипп-Август вцепились друг другу в глотку, pauper ubique jacet^[13]

, как два нищих за гнутый медяк!

- Ну, Ричарда нетрудно понять, - вступил в разговор мессер Пьетро. За время его пребывания сначала в гостях у Леопольда Австрийского, а затем у Генриха Гогенштауфена^[14]

, Филипп-Август успел прибрать к рукам немало из континентальных владений Плантагенетов.

- Да, да, да! Все так! Однако сегодня Ричард стоит уже под стенами Парижа и вполне способен заключить мир, сполна компенсирующий ему все понесенные убытки, включая выплаченные Генриху 150 000 крон выкупа. Ричарду придется остановиться, ибо английские и французские рыцари нужны сегодня у ворот Иерусалима! И позаботиться об этом предстоит Вам, сын мой.

Кардинал Пьетро да Капуа молча поклонился и поднял глаза в ожидании дальнейших распоряжений.

- Вам надлежит прибыть во Францию и в одном из городов юго-востока, еще не разграбленных этими нормандскими, аквитанскими и английскими головорезами, собрать ассамблею французского духовенства. На ней вы возвестите волю Святого Престола и огласите соответствующие инструкции - не буду на них останавливаться, поскольку вы сами более чем активно участвовали в их составлении.

- Далее... - Иннокентий остановился и промокнул лоб белоснежным платком тончайшего батиста. Беспощадное августовское солнце находило путь даже сюда, в самое сердце дворца. - ... далее вы встретитесь с графами Фландрии, Блуа, Болоньи и Тулузы. Эти вельможи фактически возглавляют целую коалицию французских владетельных господ, крайне не любящих своего короля, но зато втайне симпатизирующих Ричарду и страстно желающих оказаться его вассалами.

- Не рискуя открыто поднимать знамя бунта против законного сюзерена, они предпочитают, чтобы Ричард их честно завоевал - к чему, кстати, все и идет - и поэтому всячески препятствуют Филиппу-Августу заключить мир.

Папа остановился напротив своего легата и, в ответ на мелькнувший в глазах последнего немой вопрос, продолжил:

- Когда, как и под каким предлогом устроить эти встречи, я - зная вашу дальновидность и предусмотрительность в подобных вопросах - даже не обговариваю. Однако позиция Католической Церкви должна быть доведена на них в предельно ясной и жесткой форме. Мир, или хотя бы перемирие, нужны нам немедленно. И всякий препятствующий в этом, - в голосе Иннокентия зазвенела сталь, - будет немедленно отлучен, а его владение окажется под интердиктом.

- Когда же Вы убедитесь, что слова пастырского увещевания дошли до самого сердца возлюбленных наших детей... - Иннокентий сделал паузу, желая убедиться, что слова его поняты, - вот тогда, и только тогда Вы прибудете в ставку Ричарда Плантагенета и станете на коленях молить его о прекращении братоубийственного истребления христианами друг друга - в то время как Гроб Господень попирается пятою неверных.