- Ага-а-а? - с неожиданным и каким-то новым интересом воззрился на господина Дрона отец Андрей. - Вот значит как? Полностью счастливый и довольный жизнью человек? "Остановись, мгновенье, ты прекрасно"? Давно хотел взглянуть на такую диковинку, думал - и не доведется... А вот поди ж ты!
Отец Андрей встал со стула и обошел вокруг сидящего депутата. Совсем, как турист или экскурсант, восторженно оглядывающий со всех сторон некую Главную Достопримечательность. Даже руки к груди прижал, демонстрируя полный и окончательный восторг.
- Ну, насладились, так я...
- Еще минуту, - не дал ему закончить хозяин дома. - Вам ведь сейчас слегка за пятьдесят? Ну, с вашим здоровьем еще лет двадцать активной жизни гарантировано. Потом пятнадцать-двадцать лет красивой, обеспеченной старости - и конец. Вы понимаете, конец! Вас больше не будет. Нигде! Люди вокруг будут и дальше своими делами заниматься, а вас - как и не было никогда. Так что, можно уже подводить какие-то итоги.
Ну, пара десятков предприятий в собственности, еще несколько крупных пакетов акций в банках и транспортно-логистических компаниях. Всего активов где-то на восемьсот миллионов долларов. Как бы и неплохо.
И что, именно вот этого всего вы хотели от жизни? Молодую красавицу жену, которая с вами потому, что это сопряжено с известным жизненным уровнем? И будь вы не красавец и умница, а худой и горбатый карлик с животиком, как у нашего друга-историка, она бы вас так же любила за свой более чем обеспеченный быт. Вы этого ждали от жизни? Или сына, с которым вы лишь слегка знакомы? - ну, не было у вас времени по-настоящему заниматься воспитанием ребенка!
Или, может быть, ваши полторы дюжины заводов ответят вам, на кой черт вы вообще появились на свет в этом мире, и чего от него ждали? А? Ответят? Вот вы родились, учились в школе, в военной академии... А сами все время где-то про себя думали - вот бы мне стать владельцем заводика-другого... Ну, думали? Признавайтесь! И теперь мечта, наконец, сбылась! Вот они, заводы, о которых грезилось долгими зимними вечерами! Ведь грезилось? Или не грезилось? Сбылась мечта детства? Ну, чего молчим?!
Почтенный депутат и правда молчал. Такое ощущение, что он отца Андрея и не слышал вовсе. Смотрел куда-то в угол, спокойно, отрешенно. И было видно, что он вообще не здесь, и что происходящее в комнате его ничуть не волнует. Нечто категорически другое занимало его внимание. А отец Андрей продолжал давить.
- И, кстати, какое отношение ваши заводы имеют лично к вам? А? Заводы эти до вас работали, и после вас работать будут. А не было бы вас вообще на свете, захватил бы их другой прихватизатор, - они бы все так же работали. При чем здесь ты, твоя жизнь, какое она вообще к ним отношение имеет?! А было бы их не два десятка, а две сотни - стал бы ты в десять раз счастливее? Нет, ты скажи: чтобы повладеть лет тридцать вот этими вот цехами, оборудованием, подъездными путями и всей прочей машинерией, ты и родился на свет?
Отец Андрей как-то незаметно перешел на "ты", но, похоже, ни он сам, ни его собеседники этого не заметили.
- Где же ты сам-то, в чем ты? Жизнь, считай, к концу идет, и чего ты достиг? Возможности в любой момент зайти в el Gusto и съесть там все, что в голову взбредет? Ну, признавайся, именно эта путеводная звезда вела тебя через жизнь, от года к году, от испытания к испытанию? Тебе именно этого нужно было от своей единственной жизни? Которая в обозримом будущем, между прочим, заканчивается! Тебе вообще чего-то когда-то от жизни хотелось, вот лично тебе? Или добрая порция Хамон Иберико, запитая бутылочкой Campo de la Guardia - это и есть та цель, к достижению которой ты шел все прожитые годы? И вот, достигнув ее, наконец-то счастлив?
Отец Андрей как-то вдруг прекратил свои метания по комнате и встал у окна. Пригладил рассыпавшиеся волосы, похлопал по карманам и, выругавшись, попросил закурить. Дрожащими пальцами прикурил от депутатской зажигалки, затянулся, закашлялся...
- Черт, лет тридцать уже не курил. Как после Афгана из кусочков собрали, так и бросил... Понимаешь, Серега, есть у многих сегодня такое мнение, что человек - это то, что он может. Какой мощи себе за жизнь накачал, тем он и является. Совсем ничего не может - ну, лох, бомж. Что-то может, стало быть мужик, деловой, олигарх, президент... Там ступенек сколько хочешь нагородить можно.
Так вот, неправильное это мнение.
Моща твоя - это средство. А вот для чего? Чего ты хочешь - вот главный-то вопрос по жизни. Для исполнения каких таких твоих желаний тебе эта моща нужна? Если знаешь ответ на этот вопрос - значит и знаешь, кто ты на самом деле есть. А, если нет, стало быть и нет тебя на свете. Нет, и не было. А так, тушка какая-то по белу свету мотыляется, чего-то там откусит, чего-то здесь. Человек, нутро его самое нутряное, это - то, чего он от жизни хочет. А если ничего не хочет, значит и нет его, человека.
- А если хочет, да не может?
- Бывает, - согласно кивнул отец Андрей, - самое обычное дело. Ну, несчастные люди себе сколько хошь отмазок на этот счет придумали. Жить-то ведь как-то надо. Самая главная из них - "не очень-то и хотелось". Или это, как его, "мысли позитивно", - явно передразнил он неизвестного собеседника. - Ищи во всем хорошую сторону. Ну, ищи-ищи. Почти все чего-нибудь, да находят. Ты как, Сергеич, тоже на "чего-нибудь" согласен?
По ходу дела в руке господина Дрона тоже как-то незаметно оказалась сигарета. Посидели, подымили. И даже господин Гольдберг вошел в компанию, крайне неумело, не взатяг посасывая добытую у олигарха кубинскую "Monterrey". Порядочная дрянь, между нами говоря, сигарета для внутреннего рынка, но господину Дрону почему-то нравилась. Говорить никому не хотелось. Что-то припомнив, разговор возобновил отец Андрей:
- В середине девяностых все стены дебильной рекламой заклеены были. Ну, там тур какой в Эмираты, квартира в элитном районе, коттеджный участок... Любили тогдашние рекламщики начинать свои опусы так: "Для имеющих средства..." А дальше уж втюхивать чего нужно. Для имеющих средства. Средства! Все в этом мире - для имеющих средства! А для имеющих цели?! Цель - это душа, вывернутая наружу, в мир!
Мля, Сергеич, в кои-то веки у тебя выпало сделать то, что на душе лежит. Ведь лежит же что-то, черт бы тебя побрал! И ты еще, сук-кин кот, кобенишься?!
- Ладно-ладно, Андрюха. Ишь, развоевался! - Депутат, наконец, очнулся, маска отрешенности сменилась выражением какой-то веселой злобности. Этаким приветливым многообещающим оскалом. - Пойду я, пойду. Чего бы и не сходить? Дикая природа, приветливые аборигенки. Я как раз отпуск себе планировал. Вот и отдохну на свежем воздухе.
- А вы как, господин Гольдберг?
- А что я? Чуть что, сразу Гольдберг! Знаете же, что за компанию и жид задавился. Так вот, я - тот самый жид и есть.
***
Аржантей, Иль-де-Франс
24 сентября 1198 г.
Винченце Катарине был взбешен! Нет, он был в ярости!!! Дело, казавшееся столь простым, обернулось потерей тысячи серебряных денариев! Полторы сотни отборных головорезов не смогли управиться с парой десятков охранников! Ну, где это видано?!
Нет уж, вторую-то тысячу они у меня ни за что не получат! Нет результата - нет расчета. Покажите мне купца, который рассудил бы иначе! Забрать бы еще аванс, но, увы - что попало в цепкие лапы Роже-Сицилийца, то не вытащит даже Господь наш на Страшном Суде. Хотя, попробовать все равно стоит.
Купец повернулся к стоящему под дубом, возле привязанных лошадей, собеседнику, и голосом, закаленным рынками Европы и Египта, Сирии и Палестины, Аравии и далекой Индии, возопил:
- Мессер, и как все это понимать? - Вы получили тысячу серебряных денариев за то, чтобы уничтожить вдесятеро уступающую вам охрану, пинками разогнать кучку монахов и принести сюда всего лишь одну голову! И где она?! Ее нет!!! - Винченце упер руки в бока, как он привык делать, торгуясь о ценах на шелка, перец или молоденьких невольниц.