Жевание табака и сплевывание такие же неотъемлемые части «настоящего» американского образа времяпрепровождения, как «хот-дог». Для Де Ниро жевательный табак был, в буквальном смысле, орудием пытки, но к его чести следует отметить, что он не бросил это занятие и мужественно боролся с табаком до конца съемок.
«Это был печальный опыт, — признается Де Ниро. — Какой-то мерзавец посоветовал мне смешать табак с обычной жвачкой, но от этого меня стало тошнить еще больше. Потом доктор сказал мне, что от жевания табака у меня по крайней мере зубы станут белее, и это придало мне силы продолжать жевание. Я дошел до того, что со стороны могло даже показаться, будто я жую с удовольствием. Но на моих зубах это никак не отразилось…»
«Бей в барабан…» снимался в Нью-Йорке и в его окрестностях, так что Де Ниро мог оставаться дома и проводить время со старыми приятелями и приятельницами, вроде Салли Киркленд, Геррита Грэма и, конечно, Дайан Эбботт. К концу 1972 года Де Ниро стал чувствовать себя увереннее, карьера его шла в гору. После фильма «Бей в барабан медленно» у него появилась перспектива получить большие роли в крупных вещах. Он также подружился с кинокритиком из журнала «Тайм» Джеем Коксом, тем самым, который так прозорливо выделил игру Де Ниро в нудном фильме «Банда, которая не умела стрелять». Жена Кокса, Верна Блум, тоже была актрисой, они уже работали вместе с Де Ниро. Когда Кокс с супругой устраивали рождественскую вечеринку, Де Ниро был в числе приглашенных, так же, как их общий друг Брайан Де Пальма, который снимал Де Ниро в фильмах «Свадебная вечеринка», «Приветствия» и «Хай, мамаша!»
На вечеринку Де Пальма явился с каким-то своим приятелем. Приятель этот показался Де Ниро страшно знакомым, вот только не вспомнить сразу, где он его видел. Похоже, тот тоже узнал Де Ниро.
— Ха, а я вас знаю! — заявил этот человек.
Де Ниро заколебался. Гость продолжал с напором:
— Не болтались ли вы в районе Гестер-стрит? Или Кенмэйр-стрит? — настаивал он.
Тут Де Ниро усмехнулся — он узнал. Потом Де Пальма уже официально представил Роберта Мартину Скорсезе.
«Я сразу узнал его, — вспоминал Скорсезе позднее. — Но я не видел его лет четырнадцать. Он гужевался с другой ватагой подростков на Брум-стрит, а мы — на Принс-стрит. Мы встречались с ним на танцульках, «привет — прощай». Теперь оказалось, что ему понравился мой фильм «Кто стучится в дверь ко мне», и подобно многим, он считал, что в этом фильме точно передана атмосфера, бытовавшая в нижнем Ист-Сайде в те годы».
«В детстве иногда мы встречались с ним — где-нибудь на танцах в районе Четырнадцатой улицы, — излагает Де Ниро свою версию одного из самых сенсационных знакомств в американском кино. — Это был итальянский дансинг, я видел там Марти, мы были знакомы. Некоторые ребята из нашей группы переходили к ним, а оттуда некоторые — к нам. Так что мы вроде как обменивались друзьями. У меня, надо сказать, лет в десять-одиннадцать была мысль стать актером, но особого интереса к актерству я не чувствовал. Только годам к шестнадцати я начал ощущать настоящий интерес к этому. Мы никогда не говорили со Скорсезе на такие темы, но потом у меня был приятель, который снимался в фильме у Марти. Когда я увидел фильм «Кто стучится в дверь ко мне», я сразу сказал, что здесь показаны знакомые мне места, и режиссер хорошо разбирается в том, о чем снимает… Фильм был очень, очень удачным».
Когда они встретились на вечеринке в доме Кокса, Мартин Скорсезе работал над проектом своего рода продолжения ленты «Кто стучится в дверь ко мне» и одновременно как бы третьей частью трилогии. Именно об этом сценарии Скорсезе говорил Казаветесу, что тут требуется кое-что дописать и переделать. Назывался сценарий «Время ведьмы», но после переделки заглавие сменилось — теперь это были «Злые улицы».
Мартин Скорсезе снял фильм «Кто стучится в дверь ко мне» еще в студенческие годы. Он начал его в 1965 году, а премьера состоялась на Чикагском кинофестивале в 1969 году, причем картина была первоначально заявлена под названием «Я прихожу первым». Это была вторая часть трилогии, в которой Скорсезе изучал человека на улицах Маленькой Италии — он показывал настоящую жизнь настоящих людей, а вовсе не голливудские лубочные картинки. Впрочем, первая часть так и не была снята. Она называлась «Иерусалим, Иерусалим», и в ней рассказывалось о группе молодых людей во время уик-энда. Главный персонаж, как и во второй части, некий Джей Ар. Во многих отношениях этот Джей Ар — двойник самого Мартина Скорсезе.
Скорсезе переделал сценарий вместе с Мардиком Мартином, его приятелем-сценаристом из нью-йоркской Гильдии. Именно они на пару написали то, что вылилось впоследствии в фильм «Злые улицы», пока медленно колесили по кривым улочкам Маленькой Италии на стареньком автомобиле…
«Мы останавливались везде, где только было место, — вспоминает Мардик Мартин. — Обычно в Манхэттене, или поблизости. В то время «Крестный отец» Марио Пьюзо считался великой книгой, но для нас это было дерьмо. Персонажи романа совсем не были похожи на тех гангстеров, которых мы знали… Мы решили рассказать историю про настоящих гангстеров. А Мартину Скорсезе обратиться к настоящему гангстеру было так же просто, как попросить у меня сигарету. Этот фильм отразил видение мира Мартином Скорсезе, его понимание людей, которых он отлично знал. Моя задача состояла в том, чтобы внятно рассказать об этом».
В новой версии сценария Джей Ар превратился в Чарли, но в остальном персонаж сохранял прежние черты. Новое название взялось из строк Дашиэла Хаммета: «И по улицам этим плохим должен пройти человек…», и было предложено Джеем Коксом. Скорсезе в глубине души чувствовал, что название могло быть и менее шероховатым, но в конечном счете все сошло. «Злые улицы» начинаются с того эпизода, которым заканчивается фильм «Кто стучится в дверь ко мне», где Чарли держит руку над пламенем поминальной свечи. Скорсезе как-то сказал, что все его фильмы о грехе и воздаянии, но более всего эта мысль выражена именно в картине «Злые улицы». И даже фраза из афиши для фильма — «Вы не задумываете свои грехи в церкви. Вы делаете это на улице» — является квинтэссенцией содержания фильмов Скорсезе.
Чарли кается — перед Богом и перед собой. Просит Бога о знаке, и он появляется в образе Джонни Боя, прогоревшего торговца. Этот безответственный молодой человек, растяпа, игрок, считает, что весь мир ему обязан. И Джимми Бой оказывается тем крестом, который предстоит нести Чарли. Так Чарли надеется обрести душевный покой. Но ведь от Джонни Боя отрекается даже его крестный отец, который является Чарли дядей, местный мафиози Дядюшка Джованни. Он настоятельно советует Чарли порвать все отношения с этим неудачником, но Чарли противится, разрываемый между преданностью другу и верностью семейным связям. Джонни Бой дополнительно усложняет дело тем, что отказывается платить налог местному главарю мафии и отвергает все попытки Чарли вмешаться. В конце концов Чарли и его подруга Тереза решают вытащить Джонни Боя из его гнусного окружения, их преследуют киллеры, посланные главарем, а в конце происходит кровавая разборка.
Найти финансирование для картины «Злые улицы» было нелегкой задачей. Скорсезе обращался ко многим источникам — без особого успеха. Роджер Корман и его брат Джин предложили 150 тысяч долларов, но с условием, что фильм будет сниматься с актерами не из профсоюза и что Скорсезе переделает сценарий так, чтобы в фильме действовали черные — для соответствия модным веяниям времени. Скорсезе не отверг эту идею с ходу, но позже понял, что католические настроения и образы мало подходят курчавым негритянским головам…
«Я просто ни разу не видел этих черных парней в церкви или на покаянии, — признавался впоследствии Скорсезе. — Интрига тут была не так уж важна, все основывалось на персонажах, поэтому я в конце концов решил вернуться к своему варианту».
Финансирование для фильма наконец нашлось в совершенно неожиданном месте.
Верна Блум познакомила Скорсезе с Джонатаном Таллином и Бобом Диланом, который решил внедриться в кинобизнес. Именно Таллин предложил 300 тысяч долларов, чтобы сделать фильм. Скорсезе пригласил Пола Раппа, второго режиссера у Кормана, который внимательно наблюдал за работой Скорсезе во время съемок «Берты по вызову».