В конце концов Йосеф решился-таки расторгнуть помолвку со своей умершей невестой и соединиться узами с Ализой. По окончании церемонии присутствовавшая на ней старушка подарила молодоженам конфету, которую она прятала в подоле платья, а два земляка Йосефа (он был родом из Вильно) временно предоставили в их распоряжение свои «дворцы» — пятьдесят сантиметров в ширину каждый, в результате чего образовалась каморка шириной в метр. Чтобы отгородить ее от внешнего мира, соседка натянула веревку и повесила на нее рубашку и носки. В этой каморке молодые и провели свою первую ночь.
После свадьбы Йосеф выбросил свой старый альбом в море и завел новый, в котором рисовал теперь только Ализу и свою маму. Он запомнил маму молодой, в фиолетовом атласном платье и с кольцом на пальце — и именно такой снова и снова ее изображал.
Среди пассажиров парохода была одна пожилая украинка с костистым лицом, вместе с которой ехали двое спасенных ею сирот. В свое время их привели к ней родители, жившие неподалеку. И хотя она этих людей почти совсем не знала, их мольбы ее тронули, и она оставила детей у себя. Всю войну она берегла сироток как зеницу ока, кормила их, отрывая от себя последний кусок, переехала ради них жить в другое место, потому что боялась своих соседей больше, чем немцев, и даже попыталась воспитывать их в духе иудаизма, хотя и знала об этой религии очень мало. Одним словом, эта простая и одинокая женщина не только взяла на себя задачу огромной сложности, но и с честью ее выполнила. Однако на пароходе случилось неожиданное. Один из пассажиров, который уже давно и с явной завистью поглядывал на ее детей, вдруг подошел к ней и заявил, что эти дети — его.
Этот одинокий, пребывавший в постоянной депрессии человек потерял во время войны детей и страшно по ним тосковал. В то время таких было много, и эти одержимые горем люди, как безумные, вопреки всякой логике, искали своих детей в монастырях, в чуланах, в углах, за плитами на кухне.
Женщина испугалась и обиделась.
— Я же их люблю! — попыталась протестовать она. — И у них ведь есть собственные, настоящие родители!
Но другие, ослепленные собственной болью, пассажиры поддержали не ее, а мужчину, требовавшего отдать детей.
— Ты не имеешь на них права, — заявили они. — Ты не еврейка.
Это обидело женщину еще больше.
Тогда за нее попробовала вступиться Ализа. Она обняла ее, заплакала и сказала, что собственными глазами видела, как родителей этих детей казнили, однако мужчина, требовавший отдать детей, разозлился, стал кричать, настаивать, и Ализа упала в обморок.
Лишь после того, как пришел еще один пассажир и сказал, что знал родителей этих детей лично, обезумевший от горя мужчина и другие «изголодавшиеся» по детям пассажиры оставили женщину в покое. Более того, чтобы загладить свою вину, они даже принесли ей немного еды.
В конце концов женщина все-таки сумела добраться до Палестины и законным образом этих детей усыновила, после чего они стали наконец-то нормальной семьей, а перед смертью попросила похоронить ее так, чтобы детей можно было в свое время похоронить возле нее.
На «Эксодусе» Йоси постарался учесть ошибки, допущенные им на «Кнессет-Исраэль». Возле туалетов, какими бы примитивными они ни были, постоянно дежурили подростки. Они же делали в них уборку и раздавали людям туалетную бумагу. Система слива в канализации была намного более совершенной, и неприятные запахи на корабле отсутствовали. На палубах и в трюме поддерживалась довольно сносная чистота. Когда женщины развешивали на нарах белье для просушки и влажность сильно повышалась, от чего другим пассажирам становилось трудно дышать, дежурные делали им замечания и помогали перевесить белье в другое место. Прием посетителей экипажем производился как днем, так и ночью, и большинство проблем — а они возникали постоянно — удавалось рассмотреть безотлагательно. Правда, решать проблемы было не всегда просто: ведь кроме обычных жалоб и обид иногда возникали чуть ли не бунты, однако, как правило, ситуация оставалась под контролем. Большинство пассажиров хорошо понимали, что путешествие, в которое они отправились, не могло быть легким по определению, и вели себя нормально.
Когда они доплыли до устья Нила, было раннее утро и стоял туман. Йоси посмотрел в сторону английских кораблей и вдруг заметил, что они отдалились на довольно заметное расстояние. Однако он не верил в чудеса, и действительно очень скоро все разъяснилось. Когда измерили глубину, оказалось, что они просто плывут слишком близко к берегу. Для «Эксодуса» с его плоским днищем глубина была достаточной, однако английские военные корабли по такому мелководью плыть не могли. Впрочем, англичан это особенно не тревожило. Они знали, что в Египте командир корабля евреев высаживать не станет.
Возле Порт-Саида «Эксодус» повернул на север и направился в сторону Палестины. Англичане могли напасть в любой момент, и на корабле была объявлена повышенная готовность. Группы заранее подготовленных бойцов, вооруженных банками консервов и гаечными ключами, заняли свои позиции и приготовились отвязать канаты, удерживавшие большие деревянные щиты.
Когда «Эксодус» углубился в море на двадцать пять миль, два эсминца отрезали его от берега, а еще два взяли в «коробочку» — один плыл спереди, а другой сзади.
В районе Эль-Ариша (северная окраина Синая) Йоси приказал остановиться. Он хотел посмотреть, как отреагируют англичане. Те тоже остановились. Правда, их большим кораблям пришлось продвинуться немного по инерции, и расстояние между ними и «Эксодусом» несколько увеличилось, но англичане это быстро исправили. Однако высаживать пассажиров в Эль-Арише Йоси, разумеется, не собирался. Север Газы для этого тоже не подходил. Штаб «Хаганы» предложил Йоси попробовать высадить людей на берегу Бат-Яма. Но он отказался. Море в районе Бат-Яма было усеяно подводными скалами, и если бы даже корабль смог подойти к берегу метров на двести или триста, ему грозила опасность напороться на одну из таких скал, в результате чего пассажиры могли пострадать. Правда, из штаба сообщили, что «Пальмах» пообещал прислать на помощь два своих полка, но Йоси ответил, что, даже если эти полки и будут ждать их на берегу, людям, гибнущим в море, это не поможет, и предложил альтернативный план: высадить репатриантов в районе Тель-Авива. В штабе сочли это предложение разумным.
Было решено, что высадка состоится напротив гостиницы «Кете-Дан», а чтобы отвлечь англичан, «Пальмах» устроит в Тель-Авиве какую-нибудь заварушку. Однако, узнав об этом из радиоперехвата (шифры, которыми пользовались на «Эксодусе», были очень простыми, и их было нетрудно разгадать), англичане решили начать атаку, не дожидаясь, пока судно доплывет до Тель-Авива. Она началась 18 июля, в пятницу, в 2 часа ночи. А вечером предыдущего дня Йоси с помощью судовой рации вышел в эфир радиостанции «Хаганы» в Тель-Авиве и рассказал слушателям об «Эксодусе» и его пассажирах, а также дал краткое описание их путешествия и пережитых ими трудностей. Сигналы радиостанции «Хаганы» принимались по всей Палестине, и выступление Йоси слушал весь ишув. Во время этой радиотрансляции в Тель-Авиве и в других городах страны, равно как в кибуцах и поселениях, остановилось практически все движение[80].
Атака началась с того, что один из эсминцев приблизился к «Эксодусу», осветил его прожекторами и приказал заглушить двигатель. Как и было условлено заранее, люди, находившиеся на палубах, сразу же спустились в трюм (благодаря проводившимся на корабле учениям каждый из них хорошо знал, где ему положено быть и что делать), но сам «Эксодус» при этом не остановился. Вместо этого рулевой повернул штурвал и направил корабль в сторону, противоположную берегу, еще дальше в море. Однако на англичан это не произвело никакого впечатления. Раздалась команда «Board now!»[81], и атака началась. В ней участвовали корабли «Аякс», «Чарити», «Чифтейн», «Чайлдерс», «Чекерс» и «Кариган Бэй». В подробном плане операции, который был роздан английским капитанам, имелись точные указания, где каждое из судов должно находиться и какую роль играть.