— А ты посмотрись дома в зеркало. Небось с той недели не брился? Плохо держишь марку тракториста. Имей в виду, Андрей, в деревне ты техническая сила, культурный человек. На тебя другие должны равняться!

Поговоришь еще о том, о сем, непременно спросишь, хорошо ли кормят. В то время трактористы находились на снабжении колхоза, поля которого обрабатывали. Иной тракторист похвалит «хозяина», а кто и пожалуется, что варят одну картошку. Если на поле попадешь к обеду, то почти всегда тракторист пригласит разделить с ним трапезу.

— Идем, товарищ директор, отведаешь моего харча. Сам качество определишь.

Ну и пообедаешь с ним. И коль скудно столуют тракториста, тут же заглянешь в контору к председателю или отыщешь бригадира, поведешь серьезный разговор:

— Что же так плохо кормите наших хлопцев? С таких харчей не больно поработаешь. Не обижайтесь, если и они вам будут низкое качество давать…

Так вот поездишь по полям, вернешься в Кулаки усталый, грязный как черт, не успеешь пообедать, как уже прибегают на квартиру — народ ждет в конторе.

Во-первых, бухгалтер, чтобы подписал документы для банка. Затем агроном Андрей Делендик со сводкой, в каком колхозе и как идет выполнение плана сева или подъема зяби. Не успеет агроном уйти, как в дверь — старший механик. Этот или заводит разговор насчет текущего ремонта, или выкладывает, с какими запчастями обстоит дело плохо. Чаще всего нас подводили запальные свечи и подшипники. В каждом районе имелось свое отделение Сельхозснаба, но там, к сожалению, редко что из нужного было. За поршневыми группами к трактору, передними и задними мостами, коленчатыми валами и другими деталями приходилось ездить в Минск, часто самому.

А там тянутся трактористы с личными просьбами: тому дров надо привезти, тому сена — колхоз не дает подводу. Берешься за телефонную трубку, звонишь, пишешь записки.

Да и семья требует внимания. Надо наведаться в школу, узнать, как учится старшая. А попал в школу — там тоже просят помощи: ремонт сделать, приобрести оборудование для физического кабинета, подвезти дровишек. Я — член бюро райкома партии, депутат районного Совета, кому же, как не мне, хлопотать о семилетке, учителях, «пробивать» кредиты? Кому обеспечить школу транспортом?

Старобинская МТС помогала всем, кому могла. Но и нам помогали другие организации. Взаимная поддержка была, можно сказать, круговая, всеобщая.

Большое внимание оказывала нам районная печать.

Как-то в разгар рабочего дня, когда мы огораживали усадьбу, устанавливали цистерны для горючего, к нам приехал новый редактор газеты Иван Евменович Жевнов. Вид у него был, как тогда говорили, городской: в аккуратном сером костюме, в начищенных ботинках, в кепке, с брезентовым портфелем. Блокнот с карандашом торчат из карманчика. Лицо худое, бледное, без деревенского загара. Вежливо представился, показал удостоверение:

— Приехал поглядеть, как вы тут работаете.

Пригласил его в контору, усадил за стол.

— Что ж, будем дружить, Иван Евменович, — говорю. — Не стесняйтесь нас критиковать. Одно прошу: пишите так, чтобы это нам в помощь шло. Чтобы мы из ваших «головомоек» могли дельные выводы делать.

Редактор улыбнулся:

— Постараемся, Василий Иванович. Это в наших общих интересах.

Посмотрел он усадьбу, мастерские, нефтебазу. Везде у нас лежали доски, балки, кирпич. Видно, Жевнову понравилось то, что он увидел.

— У вас стройка в полном разгаре. Широко размахнулись.

После этого не раз к нам заглядывали литсотрудники из районной газеты. Раз звонит Жевнов, просит «газик»: надо проехать по колхозам (в редакции своего транспорта не было). Что ж, мы всегда готовы выручить. Дал я ему машину.

Было это утром. А после обеда Жевнов подкатил к моей конторе на заляпанном «газике» — дождь прошел, везде стояли лужи. Зашел ко мне в кабинет.

— Накатались? — спрашиваю. — Сбрызнуло вас, обдуло ветерком? О чем же будете писать в газете? Глаз наблюдателя, бывает, острее хозяйского. Говорите, глядишь, на ходу исправим.

— Кое-где пашут с огрехами.

— Можете показать?

— Хоть сейчас.

Признаюсь, задело это меня. Где же это недосмотрели?

— Коля, — сказал я своему молоденькому шоферу Клочкову, — придется тебе еще один рейс сделать.

Поехали в колхоз «Червоная зорка» Красноозерского сельсовета. Оставили машину на дороге, пошли по сырому полю, жирно блестевшему бугристыми отвалами. Проверяю, на какую глубину пашут.

На одном загоне смотрю — борозда не глубже грачиного носа. Проверил сантиметром: и девяти не набирается вместо положенных семнадцати-восемнадцати. Пошли напрямик к трактористу. Он узнал меня, заглушил свой «ХТЗ», сидит, ждет.

— Что же ты так пашешь? — спрашиваю я, стараясь сдержать раздражение.

— Нормально пашу.

Звали тракториста Семен Павлюша. Длинный, горбоносый, глаза бесстыжие, ничем его не смутишь. Я почувствовал, что закипаю.

— Как тебе не стыдно, Семен? Разве тебя на курсах не учили, как надо работать? Объясняли, показывали, а ты ковыряешь землю, как попало. Неужели не понимаешь, что это поле пропащее? Думаешь, спасибо тебе скажут колхозники, когда вместо хлеба бурьян вырастет?

— Урожай тут будет не хуже, чем на других загонках!

И хоть бы покраснел. Смотрит на нас с высоты сиденья и глазом не моргнет. Меня окончательно взорвала наглость Павлюши. Я обложил его крепким словцом и сказал, что поговорим в МТС. Мы с Жевновым выбрались на дорогу, сели в «газик» и поехали в правление колхоза.

Отчитал под горячую руку и председателя:

— Если будете так смотреть за трактористами, то потом не обижайтесь. Вам тут ближе глазом кинуть, кто и как пашет.

Председатель тоже было сперва заершился:

— Техника-то ваша. Ваша и ответственность.

— Техника государственная, а хозяин земли — колхоз. Ваш интерес самый первый. А у нас нет такого бинокля, чтобы из Кулаков все поля проглядывать.

В Кулаки вернулись совсем затемно.

— Нелегкий тебе сегодня достался день, — посочувствовал я редактору. — Имеешь полное право, Иван Евменович, всыпать нам в газете. И «Червоной зорке», и нашей МТС. Проштрафились.

— Кто же по первому разу с плеча рубит? — ответил Жевнов. — Да и придется, справедливости ради, тебя, Василий Иванович, похвалить, что сразу кинулся исправлять ошибку. Так что пока воздержимся.

— Ну, за помощь, за науку я у тебя в долгу, поэтому пошли ко мне обедать. А то, боюсь, до Старобина живой не доберешься…

По примеру трактористки Паши Ангелиной, имя которой прогремело на всю страну, и у нас в Старобинской МТС была создана женская бригада механизаторов. Четыре девушки-колхозницы окончили курсы и пришли к нам комбайнерками.

Я побеседовал с ними и сказал, что мы ждем от них ударной работы, хороших показателей.

— Постараемся, товарищ Козлов, — ответила за всех Ольга Василевская.

Это была высокая голубоглазая девушка с густыми русыми волосами, прикрытыми цветастой косынкой. Сильная, веселая, с открытым характером — настоящая белоруска!

— Будешь в бригаде «Тесово» помощником Силантия Клишевича, — сказал я Василевской. — Человек он пожилой, мешать тебе любезностями не станет.

Ольга засмеялась.

— Я не на гулянку сюда приехала.

— Комсомолка? Где раньше работала?

— Комсоргом была, у себя, в совхозе «Капацевичи».

— Это хорошо. Значит, и спрос с тебя будет больше.

Поселили мы девушек-комбайнерок в общежитии при МТС. Жили они в одной комнате: и Ольга, и Анна Протасеня, такая же высокая, светловолосая, и маленькая чернявая шустрая Анна Явсейчик, и спокойная серьезная Шура Маголина.

У девушек всегда было чисто, постели аккуратно прибраны, на тумбочках, застеленных белыми салфетками, летом стояли букеты полевых цветов. Пол вымыт, половички выбиты. На собраниях мы всегда ставили «девичью» в пример мужчинам.

Ясно, что приезд женщин-механизаторов был большим событием у нас в Кулаках. Многие приходили посмотреть на них: «Баба за рулем!» Сразу, конечно, нашлись и «кавалеры»: без родителей девчата живут, да еще не худо зарабатывают. Почему бы не погулять? Так что нам еще приходилось и ограждать их от особо назойливых ухажеров.