Она бросилась к дереву, спряталась за него и начала обстреливать меня из-за укрытия. Я слышал, как она заливается радостным смехом. К счастью, снежки ее ложились далеко от цели. Когда я приблизился к дереву, она вновь бросилась бежать. Я дважды попал ей в спину, а когда она наклонилась за снегом, врезался в нее. Мы оба повалились в сугроб, я собрал пригоршню снега, бросил ей в лицо.

— Вот вам, — рассмеялся я. — Чтобы не задавались.

Она смотрела на меня.

— Вы смеетесь. Оказывается, вы можете смеяться.

— Что за чушь вы мелете?

— Это не чушь, — она покачала головой. — Вы действительно смеялись. Раньше я никогда не видела вас смеющимся.

Ее руки обняли меня за шею. Холодный нос, теплые губы, язык — как огонь. Наконец, мы оторвались друг от друга.

Наши взгляды встретились.

— Едем к тебе? — робко спросила она. — Да?

Самолет Джека приземлился в семь утра. В восемь пятнадцать он уже звонил в мою дверь.

Она вскочила, как от удара хлыста. Глаза ее широко раскрылись.

— Кто это?

— Не волнуйся. У меня встреча, — я вылез из кровати, накинул халат.

— Надолго?

— Пара часов, не меньше.

— Жаль.

— Ты можешь выходить, когда захочешь. Прятаться ни к чему.

— Я лучше посплю. Если он уйдет раньше полудня, приходи ко мне.

— А если не уйдет?

— Я его убью и затащу тебя обратно в постель.

Она залезла под простыню, а я пошел открывать дверь.

От волнения Джек не находил себе места. Не помогли даже таблетки снотворного, которые он выпил, садясь в самолет. За завтраком он все время ерзал на стуле.

— То есть старик не возражал?

— Абсолютно. Мне даже показалось, что мое предложение пришлось ему по душе.

— Он знает, что я еврей?

— Полагаю, что да. По-моему, ему известно все, и даже чуть больше.

— Мой бог, — он покачал головой. — Подумать только!

Еврей — президент «Синклер ти-ви». Десять лет тому назад меня бы не приняли туда дворником.

— Мир меняется, — философски заметил я.

Джек хотел встать, но тут же опустился на стул. Посмотрел на меня.

— Ноги меня не слушаются.

— Выпей еще кофе, и все пройдет, — я наполнил его чашку.

— Сейчас приду в себя. Очень уж быстро все свершилось. Еще вчера, когда ты позвонил второй раз и поздравил с назначением, я тебе не поверил.

— А теперь веришь?

Он посмотрел на меня, кивнул.

— Да. И знаешь, что меня убедило?

Я покачал головой.

— Снег. Когда самолет пошел на посадку, я увидел снег и понял, что это не сон.

— Утром о твоем назначении сообщат газеты. В половине первого ты приглашен на ленч к Синклеру. В половине третьего ты проводишь совещание с начальниками отделов.

— Ты будешь?

— На ленче — нет. Но на совещание приду.

Он кивнул.

— Все решения я буду согласовывать с тобой.

— Нет.

На лице Джека отразилось недоумение.

— Кому же я должен докладывать?

— Никому. Ты — руководитель телевещательной компании. Она — твоя. И решения тебе принимать самому. Я прошу тебя лишь об одном — держи меня в курсе событий.

— А если я наломаю дров?

— Ты же и поплатишься. Но дров ты не наломаешь. У тебя будут ошибки. Иной раз твои действия не приведут к желаемому результату. Но я готов поспорить, что гораздо чаще ты будешь принимать единственно верное решение.

— Что ж, это реальный подход, Стив, — он раскрыл «дипломат», достал несколько листков. — В самолете я просмотрел программу наших передач. У меня возникли кое-какие идеи. Хочешь их выслушать?

Я кивнул.

— Возможно тебе не понравится то, с чего я начну.

— Все равно говори.

— Я отменю тематические выпуски. С какой стороны на них ни посмотреть, прибыли они не дадут. Вместо них будем показывать фильмы, одновременно готовя новую передачу.

Я кивнул.

— Что еще мне не понравится?

— Энгел Перес. Я знаю, что ты его недолюбливаешь.

Но он умен, умеет работать и очень честолюбив. Я хочу, чтобы он стал исполнительным вице-президентом «Синклер ти-ви».

Я молчал.

— Я предупреждал, что тебе это не понравится.

— И напрасно. Тебе с ним жить. Придется постоянно оглядываться, дабы не получить удар в спину.

— Если я не смогу позаботиться о себе, нечего мне делать на этой должности.

— Согласен с тобой. Что еще?

Он решил покончить с тремя моими любимыми программами.

— Они устарели и полностью выдохлись. Идут-то они уже почти пять лет, так что это естественно. Я бы выкинул их сразу, да нечем заменить. Поэтому придется исключать их по одной, начиная с «Голливудских звезд».

В каждом выпуске «Голливудские звезды» участвовали двое, ведущий и кинознаменитость. Интервью брали прямо в доме звезды. Четыре года назад передача имела шумный успех, но со временем ее популярность сошла на нет. Наверное, не хватило звезд первой величины.

— Чем ты хочешь ее заменить?

— Музыкальное шоу для подростков. Рок-группы, танцы, световые эффекты, много девчушек в мини, еще больше шума.

— Ты же займешь лучшее время.

— Совершенно верно. Но Эй-би-си показывает молодежную передачу аккурат в эти же часы, пусть и в другой день. Мы должны бороться за подростковую аудиторию. Или ты думаешь иначе?

— Какая разница, что я думаю, — я улыбнулся. — Как я уже говорил, решения принимать тебе.

— Идет, — кивнул он. — Давай перейдем к предложению Бенджамина.

— Копию ты найдешь на столе в своем кабинете. Ознакомься, а потом мы поговорим.

Джек поднялся.

— Вернусь в отель, переоденусь, а уж потом пойду на работу.

Я проводил его до двери.

— Увидимся во второй половине дня. Удачи тебе.

Подождал, пока за ним закроются двери кабины лифта, прошел в гостиную, налил еще чашку кофе. И неожиданно почувствовал себя глубоким стариком. Совсем недавно я вошел в тот же кабинет, в который сегодня войдет Джек. Горя энтузиазмом, переполненный надеждами, грандиозными планами. А теперь энтузиазм потух. Осталась лишь зола. Наверное, впервые я начал осознавать ту роль, что играл Спенсер. Кто-то должен время от времени рушить все до основания, чтобы потом возводить вновь.

— Он ушел? — донесся голос из спальни.

Я повернулся. Она чуть приоткрыла дверь и выглядывала в щелочку.